Современная канадская повесть - Мари-Клер Бле

— Кто она такая?

— Долорес, — робко начал Андре. — Ты бы лучше отошла, нам с отцом Пепэном нужно поговорить…

— Кто она такая? — настойчиво повторил отец Пепэн.

— Я его невеста, — нагло заявила Долорес. — Вопросы будут?

Наступила долгая пауза. Священник, вытягивая тощую шейку, переводил взгляд с Долорес на Андре и обратно.

— У вас с ней связь?

— Я, отец Пепэн… мы…

— Ты с ней имеешь греховную связь?

— Греховную? — возмущенно вскинулась Долорес. — Сам бы хоть разок попробовал. Тогда б, может, иначе заговорил…

— Долли!.. — беспомощно залепетал Андре.

Отец Пепэн не удостоил вниманием ни Долорес, ни ее слова. Негодующе поджав губы, он сердито уставился на Андре.

— Ты… ты пойдешь со мной! Тебе не место с этой… с этой… Ты должен жить в приличном доме. Запрещаю тебе с ней встречаться.

— Нет, отец, я не могу. Долорес и я… мы… нет, я не могу.

— Не могу? Ты хочешь сказать, что любишь ее?

— Я не могу бросить ее, отец. Она… мне… я не могу, отец.

Старик еле сдерживался, наливаясь краской от досады.

— Тогда женись. Что можно поделать…

— Мы сами сообразим, жениться нам или нет, — вставила Долорес. — Нечего нас учить. Меня вон всю жизнь пытались учить, тебя еще в учителя не хватало.

Отец Пепэн сделал отчаянное усилие над собой, чтоб сдержаться.

— Андре, наверное, сказал вам, что я плачу за еда учебу?

— Ну говорил, а при чем здесь это?

— Я не буду тратить на него деньги, если он не живет как праведник.

— Деньги? Да при чем тут деньги? Он в своем институте — молодцом, а что у нас с ним… так это никого не касается!

Отец Пепэн побагровел. На лбу налилась, задергалась жилка.

— Андре, как ты позволяешь этой девице так разговаривать со мной, твоим духовным отцом? Пойдем! Мне надо поговорить с тобой наедине.

— Ему от меня скрывать нечего, — отрезала Долорес.

У Андре задрожали колени. Он беспомощно переводил взгляд с Долорес на священника.

— Пойдем! — скомандовал священник.

Долорес схватила Андре за руку.

— Никуда он без меня не пойдет!

— Отец! — умоляюще протянул Андре.

Краска сошла с лица священника. Вне себя от гнева и отчаяния, Пепэн махнул рукой.

— Ты глупец! Ты хуже, чем глупец. Но теперь ни единого цента от меня не получишь. Хватит! — Он повернулся и зашагал прочь.

— Иди, иди! Кому ты нужен! — презрительно крикнула ему вслед Долорес. — Ничего, мальчик, я буду платить за твою учебу. Не тушуйся.

И она при всех открыто поцеловала Андре прямо в губы.

Потом, слегка отстранившись, Долорес порылась в кармашке и вынула пару тоненьких металлических, под золото, обручальных колечек.

— Гляди-ка, что я купила. Как сможем, так сразу всем и объявим. Нам уже по восемнадцати, и притом мне надоело каждый раз прятаться и жаться в своем подвале, а так мы утрем нос старухе Сэвчек!

Долорес взяла Андре за руку и с трудом надела одно из колечек ему на палец.

— Вот! А теперь, мальчик мой, подожди минутку. Мне нужно Эсси позвонить, прежде чем пойдем домой.

XVIII

Хотя Андре и не показал этого Долорес, на самом деле разрыв с отцом Пепэном потряс его.

Какой же я идиот! Правда, всегда терпеть не мог, если старый хрыч принимался совать свой нос повсюду и то и дело поучать меня, и все же… Тьфу ты! Как же мне теперь быть?.. Долли насела основательно, твердит, чтоб я не бросал учиться. Ладно, раз ей так хочется… Интересно, сколько им там платят, в этом кафетерии? Не думаю, чтоб много. Но, судя по всему, деньжата у нее есть.

Начиналась метель, с каждым порывом ветра ввинчиваясь в институтские закоулки потоками мелкого снега. Поджидая Долорес, Андре смотрел сквозь вьюгу на блестящее мозаичное панно на противоположной стене здания. Стоило ярким соцветиям слегка расплыться в снежной мгле перед глазами, как тотчас увиденное напомнило ему бисерный узор расшитых бабушкой оленьих мокасин, что она готовила на продажу. Бабушка уже давно умерла, но каждый раз Андре вспоминал о ней о тоской и щемящей болью.

Она вот знала свое место. Была метиской, и все. Никем другим быть не хотела. И никто ее ничему не учил. Так что же… Что же мне-то?.. — мучительно думал Андре.

Вприпрыжку выбежала Долорес, долговязая, как мальчишка. Лицо горело от возбуждения, зеленые глаза сияли.

— Скорей домой, пока метель не разошлась. Надо в магазин зайти, поесть купить. Ух ты! Не терпится поскорей поглядеть, как вытянется у старухи рожа, когда она узнает. — Долорес распирало от радости. — Вот войдем в дом, вниз спустимся и нарочно будем громко разговаривать. Она услышит мужской голос, тут же заявится с криком — а мы ей обручальные кольца под нос: нате, пожалуйста!

— Долли! Тьфу ты… зачем все это!

— Как зачем? Вот уж смеху-то будет!

— Тоже мне, смех. Давай пошли-ка скорей, ладно? У меня дел полно…

Вечер выдался ненастный, порывистый северо-западный ветер набрасывался снежными вихрями. Перчаток не было, и Андре, тащась рядом с Долорес по заснеженным улицам, втянул руки поглубже в рукава, перекладывая то и дело на ходу книжки из замерзшей руки в другую.

У черного хода они столкнулись с хозяйкой, старуха выносила мусор в пластиковом пакете. Пока Долорес знакомила с ней Андре, та, поджав губы, пытливо рассматривала его, потом повела плечами, криво усмехнулась:

— Муж твой? Что ж, будет вам и подарок свадебный. Только мусор вынесу. — И она прошла мимо них, двинувшись навстречу метели.

Долорес с Андре стояли в заднем тамбуре, ожидая хозяйку. Андре было не по себе. Он не поднимал глаз на Долорес.

— Заходите, — пригласила хозяйка, протискиваясь мимо них в узком проходе, поднялась по ступенькам, скинула с ног мужские сапоги.

Андре с Долорес прошли за ней в дом, в ту самую маленькую комнату, что располагалась над жилищем Долорес. Миссис Сэвчек зажгла свет. Попугайчики в клетках, висевших по стенам, тут же захлопали крыльями, заклекотали, принялись кричать на разные голоса.

— Вот этот — вам, — сказала старуха, подходя к клетке с бирюзовой птицей. — Один для своей жены купил, а она птиц не уважает. Прямо с клеткой берите, еще корму дам ему на неделю. Ты ж, Долорес, говорила все, что птицу хочешь, — на, бери, красавчика! В самом соку, а я ему крылышки подсекла, не скоро отрастут. А пока отрастут, можно его быстрее приручить. Только не пугать и не обижать. У них память крепкая. Под шейкой почешите, он привыкнет, только хвост не трогайте. Не любят.

До сих пор Андре видел попугайчика всего один раз, и то мельком, проходя мимо зоологического отдела универмага «Итон». Когда он сидел за учебниками в подвале, а наверху поднимался птичий гам, это его раздражало, он никак не мог сосредоточиться. Сейчас же Андре глядел на маленькое существо в клетке, которую держала хозяйка, со смешанным чувством неприязни, жалости и восхищения. Птица уцепилась за прутик клетки, испуганные, круглые, черные, беспомощные, как у младенца, глазки не отрываясь глядели на Андре.

— Будет в папашу, бирюзовенький, с отливом. — И хозяйка указала на роскошного попугая в большой клетке.

— Надо же! Как вы добры, миссис Сэвчек, — произнесла Долорес, оставшаяся в дверях. — Прямо не знаю… Такого подарка мы не ожидали…

— Берем, мне он нравится, — сказал Андре, забирая клетку у старухи. — Ой, надо же, спасибо большое! Его что, так в клетке и держать?

— Зачем? Вы его почаще выпускайте. Вот, смотрите… — Она распахнула дверцу большой клетки, и тот самый восхитительный бирюзовый попугай выпорхнул, сев хозяйке прямо на руку, прошелся до плеча, приласкался к шее и вдруг отчетливо, так что Андре от неожиданности рот разинул, произнес:

— Сержи красавчик. Серж любит Ольгу.

— Ух ты! Он… это он…

— И ваш заговорит, если у вас терпения хватит. Так с любым зверем. Верный путь к душе — через желудок. Дайте ему… ну, хоть груши, банана или яблока, хоть еще чего, каждый раз, как из клетки выпускаете, и так недели две, тогда будет ручной, как Серж.

— И говорить будет так же?

— Ну, говорить… Для этого много времени надо.

Андре попятился к двери, держа клетку с птицей в одной руке, мешочек с кормом — в другой. Ему не терпелось поскорей спуститься вниз и выпустить попугайчика из клетки.

Долорес с недовольным видом шла за ним.

— На что тебе эта дурацкая тварь? — холодно спросила она, лишь только они закрыли за собой дверь. — И так сверху их трескотни хватает.

— Никогда не думал, что они такие умные. — Андре поставил клетку на стол и, улыбаясь, смотрел на птицу.

— Ты не забыл? В магазин надо сходить.

— Ах да! Слушай, сходи ты, ладно? Я хочу его выпустить полетать. Кстати, не забудь купить ему груш, яблок, всякого такого.