Кровные узы (СИ) - Анастасия Владимировна Романчик

мире стремилась к силе и власти высшего тёмного порядка. И этот путь давно усеян трупами неудачников, не сумевших себя обезопасить. Дэнвил как раз принадлежал к высшему порядку и считался правителем дололов или как его еще называли верховным, а более юный Генлий беспардонно наступал ему на пятки. Дололы, как и демоны, привыкли устранять врагов в зародыше. И пока Генлий находился под пятой Марды, Дэнвил не обращал на него внимания, но всё изменилось, когда дололка погибла от руки своенравного сына. Генлий начал представлять угрозу, встав во главе собственного семейства.

— Чего тянешь? — насмешливо уточнил Генлий, делая глоток из бокала. — Ты же пришёл меня убить?

— И нарваться на возврат зла? — ласково отозвался Дэнвил голосом с легкой хрипотцой.

— Тогда что его величество от меня хочет?

— Ты знаешь, какой репутационный вред ты нанес, убив Марду?

— Это ископаемое мертво уже три года, а его величество заметило её отсутствие только сейчас? И это наши внутрисемейные дела, — высоко поднял бокал Генлий. — Не помню, чтобы мы объединялись с вами.

Каралья слегка надавила на меч, пустив ему кровь.

— Меня не интересует смена правления в вашем семействе, — продолжал Дэнвил. — Но демоны — наши основные клиенты. И сидя здесь, среди веронов, которые являются и нашими врагами, ты подрываешь авторитет всех семейств дололов. Раз ты решил заменить Марду, то не мешало бы тебе напомнить, что отныне ты в высшей лиге, и своими действиями вредишь всем нам.

— Я гощу у родственников. Это ведь Марда посчитала замечательной идеей родить меня от Конрака, а он на минуточку был вероном. Я не просил меня рожать от него.

— Я хочу тебе напомнить, что в первую очередь ты — долол, — Дэнвил поднял палец, а Генлий поморщился от боли в груди, где стояло клеймо семейства. — Я не могу тебя убить, но есть масса других способов, как заставить страдать. Я могу закрыть глаза на твою дружбу с веронами и даже на то, что ты из сентиментальных чувств никогда не берешь на них заказы, но не на то, что ты убивал наших союзников во время нападения на веронскую столицу. Старшие семейства тобой недовольны. От нас требуют объяснений и твой труп. И мне нужен лишь повод, чтобы тебя сдать.

Лицо и тело Генлия покрылось синими линиями.

— Так объясни старым пердунам, что такое кровные узы с веронами и что может делать с моей помощью их старший страж в лице одного маленького глупого мальчика. И то, что я им подвержен не мой прокол, а Марды. К ней все вопросы.

— Как удобно сваливать вину на мертвую мать, — искривился Дэнвил.

— То, что я до сих пор жив не её заслуга, а веронской магии, которая меня защищала… даже от тебя.

В нишах ожили каменные защитники. Им хватило пары минут, чтобы каралья легла мертвая, а освобожденный Генлий смог подняться и наполнить вином опустевший бокал. Дэнвил никак не отреагировал на гибель рабыни и продолжал смотреть на собеседника.

— Согласись, — продолжал Генлий, скрываясь за спинами каменных стражей дворца, — мне есть резон дружить с веронами в ситуации, когда я всем вам мешаю. И будь моя воля, то послал бы всех вас в бездну и остался бы здесь.

— Ты будешь жить в нашем мире, пока выгоден, — сузил серебряные глаза Дэнвил.

— Не ты ли в прошлом году отправил к праотцам одного из старых пердунов, который слишком сильно дышал тебе в затылок? А он был намного выгоднее меня.

Дэнвил улыбнулся уголком рта:

— Не думай, что раз ты под защитой возврата зла, то нет способов тебя устранить. Продолжишь набирать силу и, как ты выразился, дышать мне в затылок, я найду способ как тебя убрать. Я не Марда, испытывающая страстные чувства к собственному сыну. Даже забавно вспоминать её мечты в отношении тебя.

К горлу Генлия подкатила тошнота от воспоминаний, связанных с покойной матерью.

— Я думал, эта безумная стерва была одержима только мной, раз убивала любую дололку, на которую я смел посмотреть.

— Нас с твоей матерью связывали сугубо деловые отношения, — отвечал Дэнвил.

— Она была отвратительна в постели и суха как мумия, как ты её терпел?

Каменные защитники осыпались осколками на пол, а Дэнвил преспокойно через них перешагнул и встал напротив Генлия, заглядывая тому прямо в глаза. Выглядеть устрашающе ему не мешала ни хрупкая юная внешность, ни более низкий рост. Он толкнул Генлия пальцем и тот отлетел в кресло, едва не задохнувшись от боли.

— Как у главы крупного дололского семейства у тебя есть обязанности, Генлий, — заговорил Дэнвил, складывая руки за спиной. — Пусть Марда и была одержимой сукой, но она со своими задачами справлялась. Пока я прошу по-хорошему. Я не могу убить тебя сейчас, но мне ничего не стоит ликвидировать всё твое семейство, в том числе устранить твоего любимчика. Как его звали? Кажется, Эйрон?

— Старая сука… даже про это тебе рассказала… — откашлялся Генлий.

— Спать с высохшей мумией не всегда приятно, но полезно. Вероны со своим ханжеским мировоззрением на тебя плохо влияют. Ты не верон и никогда им не станешь. Пора бы уже повзрослеть и принять свою сущность. Мы созданы, чтобы грешить, а не брезговать грехом. И будь любезен, высунь голову из задницы и вернись к работе.

На колени Генлия мягко опустились заказы, а древний вместе с мертвой каральей исчезли, оставив на полу след чёрного пепла, пятна крови и каменную крошку.

Генлий запил впечатление, стараясь подавить тошноту. В одном с Дэнвилом он был согласен: вероны плохо на него влияли. После жизни в Размарале, возвращаться в свой мир желания не наскребалось, а к горлу подкатывала тошнота от одной мысли о воссоединении с «любимым» семейством. Даже Амрон больше не бесил, как вначале их знакомства, особенно после того, как выяснилось, что он просто дублер…

Долол снова призвал синие линии, с удовольствием ощущая силу, которая наполняла его тело. Он не умел управлять кровными узами, как вероны, однако мог их призывать. Если бы не проклятие, он бы мог и Дэнвила по стене размазать тонким слоем. Пока он не встанет на одну ступень с древним чудовищем, бодаться с ним опасная затея. Вопрос только в том, стоило ли ему переходить на новый уровень? Все дололы стремились к высшему темному порядку, убивая друг друга и поглощая одну жизнь за другой. Генлий набирал силу из одного единственного желания — выжить. Но чем сильнее он становился, тем больше у него появлялось врагов, желавших заполучить его энергию.

Иной раз Генлий завидовал Галарию, жившему относительно спокойно. Ни интриг, ни грызни за власть. Работа, семья