Они вернутся - Андрей Вдовин

Леха, не глядя на друга. — Сейчас отдышусь... и снова полезу...

— Да ты что, с ума спятил?! Не дури, Леший. Дай сюда зажигалку, — Сергей залез в карман мокрой штормовки и вытащил искомый предмет.

Леха не сопротивлялся: сидел с отрешенным видом и смотрел в пустоту.

Зажигалка заработала не сразу: пришлось сначала как следует ее протереть и продуть. Но в конце концов в темноте затрепетал голубоватый язычок пламени.

— Ну вот, сейчас костер разожгу, согреешься. А там вместе подумаем, что делать.

Капитан ничего не ответил, словно не слышал.

Сергей сдержал подступивший к горлу вздох и отправился к кострищу...

Не успел он наломать мелких веточек для растопки, как с реки вновь донесся плеск: это Леха возобновил отчаянные попытки переместиться в прошлое. Но были они столь же безуспешны, как и до этого...

Лишь когда костер уже полыхал вовсю, несчастный ныряльщик снова выбрался на берег. Его уже колотило от холода, и он сам поспешил к спасительному огню: подсел поближе и стал пытаться согреться. Было слышно, как зубы его выбивают дробь.

Сергей больше не мог на это смотреть.

— А ну стаскивай одежду! — скомандовал он.

И чуть ли не силой заставил Леху раздеться до трусов. Потом снял с себя штормовку, натянул ее на товарища.

— Сиди грейся!

А сам принялся выжимать Лехины манатки.

— Тебе бы чаю горячего...

Но увы, воды вскипятить было не в чем.

Впрочем, мало-помалу капитан согрелся и так. Сергей приволок к костру разлапистую сухостоину и развешал на ней выжатую одежду.

Неподалеку от костра он уже давно заметил нечто вроде лежанки из натасканной сюда непонятно кем полувысохшей травы. Вчера здесь ничего подобного не было. Старший помощник указал на эту странноватую деталь Лехе, но тот никак не отреагировал — сидел угрюмый, безучастный, обхватив руками колени и вперив взгляд в огонь. Сергею подумалось, что товарищ, чего доброго, и в третий раз в речку полезет. Поэтому старпом присел рядом и заговорил:

— Слушай, Леший, ты погоди убиваться... Ну не вышло сейчас переместиться — потом получится. Тут ведь заранее не угадаешь... Давай рассвета дождемся.

Леха шевельнулся, неподвижное лицо слабо дрогнуло.

— Не могу я ждать... До сих пор крики ее в ушах... и перед глазами одно и то же... Где она сейчас, что с ней?.. — он издал мучительный стон, вцепившись пятерней в волосы.

Сергей пытался хоть как-то успокоить товарища, продолжал сбивчиво говорить про то, что не так уж всё и страшно. Ведь, по сути, нет особой разницы — сейчас произойдет перемещение или завтра. Гораздо важнее — попасть именно в такой момент прошлого, чтобы можно было спасти Юльку.

Умом Леха всё это понимал, однако сидеть на месте и ждать было выше его сил. И спустя полчаса он снова встал. Впрочем, на сей раз в речку не полез, а решил побродить по округе.

— Ты же без обуви, — напомнил Сергей.

Но Леху это мало волновало.

— Ну тогда погоди, я с тобой пойду, — сказал старпом.

Он подкинул в костер побольше хвороста, чтобы огонь ярче горел и по нему можно было ориентироваться.

— И я думаю, надо вещи твои взять, а то переместимся, а они так и останутся тут висеть...

Лехе, похоже, было всё равно — на любые слова он отвечал лишь отсутствующим немым взором. Пришлось Сергею самому снять одежду товарища, хотя она и просохнуть-то еще толком не успела. Старпом связал всё в один узел, и друзья направились вглубь леса.

Шли медленно, молча. Капитан был погружен в себя и лишь угрюмо сопел, а Сергей не знал, какими словами его подбодрить. Сам он не особо верил, что ночные блуждания по окрестным зарослям к чему-то приведут, хотя и полностью такой возможности не исключал: понятно ведь, что пространственно-временная аномалия на Бобровке проявляет себя без всякой видимой логики, и пытаться тут что-либо предсказать — дело практически бесперспективное.

И все-таки Сергей почти не удивился, когда, обернувшись в очередной раз в сторону речки, вдруг не увидел ни малейшего отсвета костра — за спиной темнела непроницаемая стена деревьев, пронизанная холодным лунным светом.

— Стоп, Леший! Кажется, сработало…

Леха оглянулся. И тут же, прорычав что-то нечленораздельное, ринулся назад.

— Эй, подожди!..

Сергей поспешил следом, удивляясь, как это товарищ умудряется нестись по темноте сквозь заросли, да еще и босиком. Этак ведь можно не только ступню распороть, но и глаз лишиться. Словно в подтверждение подобных опасений, старпома больно стегнуло колючей веткой по щеке. Пришлось выставить перед лицом руки.

А впереди по-прежнему не было заметно ни малейших признаков костра. Сомнений уже не оставалось: они с Лехой переместились. Вопрос только — куда?

Однако уже через полминуты перед ними открылся берег Бобровки, и Леха, сразу сообразив, что они отклонились влево от мыса, припустил вдоль кромки леса. Сергей — за ним.

И вот до него донесся обрадованный возглас, но почти сразу вслед за этим — проклятие.

Старпом раздвинул кусты и в неверном лунном свете узнал знакомую поляну, у края которой темнел прямоугольник палатки.

— Юльчонок! Что случилось? Ты цела? — донесся изнутри голос, звенящий от отчаяния.

Сергей заглянул в палатку, но в темноте ничего толком не увидел.

— Очнись! Очнись, слышишь! — по раздававшимся звукам было понятно, что Леха тормошит Юльку.

Присмотревшись, Сергей разглядел голые ноги сестры — бледные, словно полупрозрачные.

— Что с ней? — выдохнул он.

— Серый, она, по-моему, не дышит! — надсадно прохрипел товарищ. — Холодная вся!

Трепет пробежал у Сергея по жилам. Неужели всё кончено? Вот так вот запросто?.. Перед глазами вновь встала картина: могильный холмик, торчащие из-под дерна сизые пальцы...

— Сердце бьется! — согнал с него оторопь надтреснутый голос Лехи. — Надо ее согреть! — он стал кутать Юльку в одеяло. — Серый, где термос?

Облегченно переведя дух, Сергей встряхнулся. Залез в рюкзак, вытащил термос с чаем. А Леха уже шлепал штурманшу по щекам:

— Юля, очнись! Слышишь меня?..

Раздался слабый стон.

— Ну наконец-то!.. Юльчонок, ты так меня напугала!..

Но пришедшая в себя вдруг дернулась и закричала — хрипло, но с таким надрывом и ужасом в голосе, что Сергей чуть не выронил термос.

— Тихо, тихо, успокойся! Всё в порядке, это я! — Леха пытался ее обнять, но она принялась отбиваться. Правда, неуклюже и слабо.

— Не трогай... не трогай меня!.. — сипела она дрожащим от слез и страха голосом.