Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

Арни ждал с чековой книжкой в руках.

Выкупив трудовой контракт Джека Болена, Арни Котт вернулся домой в Льюистаун. Он застал Гелио с Манфредом в гостиной — Гелио читал мальчику.

— Что это здесь творится? — осведомился Арни.

— Мальчик страдает затруднением речи, от которого я пытаюсь его избавить, — опустив книгу, ответил Гелио.

— Ни черта у тебя не выйдет. Пустая трата времени. — Арни снял куртку и протянул ее Гелио. Бликмен неохотно отложил книгу и, взяв одежду Арни, отправился в коридор повесить ее в шкаф.

Арни заметил, что Манфред искоса посматривает на него.

— Как дела, малыш? — дружелюбно осведомился он и похлопал мальчика по спине. — Послушай, ты хочешь вернуться в дурдом, в этот несчастный Бен-Гурион? Или предпочитаешь остаться со мной? Десять минут тебе на размышления.

«Что бы ты там ни решил, ты все равно останешься здесь, — добавил про себя Арни. — Со всеми своими плясками на цыпочках, молчанием и полным равнодушием к окружающему. И с даром предвидения, который, как я вчера убедился, хранится в твоей бестолковой голове».

— Он хочет остаться с вами, мистер, — сказал вернувшийся Гелио.

— Ничего удивительного, — довольно откликнулся Арни.

— Его мысли прозрачны для меня, как стекло, а мои — ему, — добавил Гелио. — Мы оба пленники в чужой земле, мистер.

Арни громко рассмеялся.

— Правда всегда кажется невеждам смешной, — обиделся Гелио.

— Хорошо, я — невежда, — согласился Арни. — Просто меня позабавило, что тебе нравится этот ребенок, вот и все. Я не хотел тебя обидеть. Так у вас двоих есть что-то общее? Неудивительно. — Он перевернул книгу, которую читал Гелио. — Паскаль, «Провинциальные письма». Господь Вседержитель, зачем? Какой в этом смысл?

— Ритм, — терпеливо пояснил Гелио. — Великая проза обладает каденцией, привлекающей и удерживающей блуждающее внимание мальчика.

— А почему оно блуждает?

— От страха.

— Чего он боится?

— Смерти.

— А, ну да, — помрачнев, согласился Арни. — Своей смерти? Или смерти вообще?

— Этот мальчик переживает собственную старость, которая наступит через много-много лет. Он лежит в доме престарелых — тому еще только предстоит быть построенным здесь, на Марсе, — в обители смерти и увядания, которую ненавидит всеми силами души. В этом будущем он проживает пустые бессмысленные годы, прикованный к постели, — скорее неодушевленный предмет, чем личность, в коем жизнь поддерживается лишь из-за предрассудков. И как только он пытается сосредоточиться на настоящем, его тут же сметает это ужасное видение.

— Расскажи мне о доме престарелых, — попросил Арни.

— Его скоро построят, — ответил Гелио. — Правда, не для этой цели, а как большой спальный квартал для эмигрантов на Марс.

— Да, в горах Франклина Рузвельта, — догадался Арни.

— Прибывшие люди обоснуются там и будут жить, изгнав диких бликменов из их последнего прибежища. Бликмены, в свою очередь, наложат проклятье на эту землю. Поселенцев с Земли станут преследовать неудачи, год за годом их дома будут разрушаться, и они вернутся на Землю еще быстрее, чем прибыли сюда. В конце концов дома станут использовать для престарелых, обнищавших, дряхлых и больных людей.

— А почему парень молчит? Объясни мне.

— Чтобы избавиться от страшного видения, он возвращается к более счастливым дням — времени, проведенному в утробе матери, где не было ни перемен, ни времени, ни страданий. Утробная жизнь. Он стремится туда, к единственному известному ему счастью. Он отказывается выходить из этого тупика, мистер.

— Понимаю, — недоверчиво кивнул Арни.

— Он страдает так же, как мы, как все люди. Только ему еще хуже, потому что он обладает предвидением, которого мы лишены. Страшно обладать таким знанием. Неудивительно, что он… почернел внутри.

— Да, он так же черен, как и ты, — подхватил Арни, — и не снаружи, а, как ты сказал, внутри. Как ты только его выносишь?

— Я могу вынести все, — ответил бликмен.

— Знаешь, что я думаю, — продолжил Арни. — Я думаю, Манфред не просто видит будущее, он его организует.

Глаза бликмена потемнели, абориген пожал плечами.

— Как ты думаешь? — настойчиво повторил Арни. — Послушай, Гелиогабал, черный мошенник, он тут играл вчера весь вечер. Он все предвидел и пытался помешать? Он пытался предотвратить это? Хотел остановить время?

— Возможно, — откликнулся Гелио.

— Это огромный талант! — воскликнул Арни. — Может, ему под силу вернуться в прошлое и изменить настоящее? Продолжай заниматься с ним, следи за ним. Послушай, Дорин Андертон не звонила, не заходила сегодня? Я хочу поговорить с ней.

— Нет.

— Ты думаешь, я рехнулся? Думаешь, я все сочиняю об этом ребенке?

— Вы движимы страстью, мистер, — отозвался бликмен. — Страсть может подтолкнуть человека к истине.

— Что за ерунда, — недовольно отрезал Арни. — Неужели ты не можешь ответить просто — да или нет? К чему эта твоя болтовня?

— Мистер, я скажу вам кое-что о мистере Болене, которому вы хотите причинить вред. Он очень храним…

— Раним, — поправил Арни.

— Спасибо. Он нежен и легко уязвим. С ним нетрудно разделаться. Но у него есть кем-то подаренный амулет. Амулет бликменов — водяная ведьма. Она спасет его.

— Посмотрим, — помолчав, ответил Арни.

— Да, поживем — увидим, какая сила хранится в этих древних предметах, — странно изменившимся голосом добавил Гелио.

— Весь этот хлам совершенно бесполезен, ты сам — лучшее тому доказательство! Лучше уж тебе быть здесь, готовить мне пищу, подметать пол и выполнять мои распоряжения, чем скитаться по марсианской пустыне. Ведь когда я тебя нашел, ты клянчил воду, как подыхающая тварь!

— М-м-м, возможно, — пробормотал бликмен.

— Не забывай об этом, — добавил Арни. — Иначе снова окажешься в пустыне с яйцами пака и стрелами, будешь брести неведомо куда.

«Я тебе делаю большое одолжение, что позволяю жить, как человеку», — договорил уже про себя Арни.

Днем Арни Котт получил послание от Скотта Темпла. Поставив кассету на дешифровальный аппарат, он уселся слушать.

— Арни, мы обнаружили посадочную площадку. Все верно — в горах Франклина Рузвельта. Того типа там не было, зато стояла только что прибывшая автоматическая ракета — по ней-то мы и определили место. В общем, у парня огромный склад всяких товаров. Продукты мы забрали, и сейчас они в нашем пакгаузе. Потом сбросили атомный заряд и все разнесли.

«Хорошо», — подумал Арни.

— А для того, чтобы он знал, с кем связался, оставили ему записку. Прикрепили ее к обломку ориентировочной вышки: «Арни Котгу не нравится, чем ты занимаешься». Ну как. Арни?

— Отлично — вслух ответил Арни, хотя на его вкус в этом и было что-то… как это называется? — банальное.

— Когда вернется, он найдет ее, — продолжал записанный голос. — И еще я подумал — это на твое усмотрение, — может, нам наведаться туда через пару дней, вдруг он займется ремонтом? Эти независимые предприниматели — хитрые ребята, как те, что в прошлом году пытались организовать собственную телефонную сеть. В общем, я полагаю, не мешает проследить. Кстати, он пользовался старым оборудованием Норба Стайнера — мы обнаружили документы с его именем. Так что ты был прав. Хорошо, что мы разобрались с этим парнем, он мог доставить нам немало хлопот.

Послание закончилось. Арни поставил кассету в свой диктофон, взял микрофон и начал отвечать.

— Скотт, ты все сделал правильно. Спасибо. Надеюсь, мы больше не услышим об этом парне, и я одобряю, что ты конфисковал его склад: мы найдем ему применение. Заглядывай как-нибудь вечерком, выпьем. — Он остановил и перемотал пленку.

Из кухни доносился приглушенный голос Гелиогабала, читавшего Манфреду. Арни почувствовал раздражение, а потом и злость на бликмена. «Зачем я связался с Джеком Боленом, если ты можешь читать мысли мальчика? Почему ты сразу не сказал мне об этом? Ты предал меня, — уже с настоящей ненавистью подумал он, — как и все остальные: Энн, Джек, Дорин… все».

— Ну что, есть результаты или нет? — заорал он, подходя к дверям кухни.

— Мистер, это дело требует времени и сил, — ответил Гелиогабал.

— Время! В нем-то вся загвоздка. Отошли его в прошлое, скажем, года на два, и пусть купит каньон Генри Уоллеса на мое имя. Можешь ты это сделать?

Бликмен не ответил: вопрос был слишком глупым, чтобы думать над ним. Арни, помрачнев, захлопнул дверь и вернулся в гостиную.

«Тогда заставь его послать меня в прошлое, — продолжал он беседовать сам с собой. — Эта способность путешествовать во времени — стоящая штука. Почему я не могу добиться желаемого? Что с ними со всеми творится? Специально хотят меня позлить? Но долго я терпеть не стану».