Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

На глазах Ютланда провалилась и с жутким грохотом рухнула крыша. Стены еще больше раздвинулись, там трещало, сыпалась мелкая крошка, затем начали выпадать огромные куски сцепленного раствором камня.

Слышались крики:

– Мать-змея!..

– Она в ярости!..

– Нет, это корчи…

– Она умирает!..

Стена рухнула, Ютланд успел увидеть, как из темноты вывалилось толстое, как ствол столетнего дуба, тело черной змеи. Оно дергалось в конвульсиях, расшвыривая каменные блоки как песчинки, но судороги становились слабее и слабее.

– Вперед! – крикнул он страшно.

Конь радостно ринулся во всю мощь, Ютланд прижал Мелизенду к груди, на этот раз она не вопила, сама приникла к нему всем мокрым телом. Ветер свистел в ушах, ревел и хватал за пряди, вскоре город остался далеко позади, а затем и вовсе исчез из виду.

Мелизенда прокричала ему в грудь:

– Ты зачем это сделал?

– Опять не так?

– Нет, – пропищала она, – что ты, я даже не мечтала, что ты вот так… Вру, я как раз мечтала, но одно дело мечты…

– Давно мне никто не говорил, – прокричал он сквозь встречный рев и свист, – что я все делаю не так!

Она подумала, крикнула:

– Обещаю… больше не буду!

– Да ну? – спросил он.

– Буду стараться, – пообещала она. – Это не я, это у меня такой характер противный!

– Ну да, – согласился он, – а ты, конечно, ни при чем?

– Точно, – прощебетала она. – Какой ты умный!

Город исчез за горизонтом, Ютланд похлопал Алаца по толстой шее и сказал мирно:

– Все-все. Теперь можно тише…

Конь перешел на простой галоп, а потом и вовсе двинулся шагом, все еще бешено раздувая ноздри и поводя глазами, полными огня. Рядом хрипло дышит хорт, глаза горят таким же безумным красным огнем.

Мелизенда прижималась к похитителю всем телом, но вдруг вздрогнула, пропищала в панике:

– Закрой глаза и отвернись!

Ютланд спросил в недоумении:

– Чего?

– Не видишь, – сказала она в негодовании, – я голая!

Он пробормотал:

– Теперь вижу… А то бы и не заметил, я бываю невнимательным… И что?

– Мне надо одеться, – заявила она, – сейчас же!

Он буркнул:

– Я бы отдал тебе свою рубашку, если бы она у меня была. Ну, если хочешь, полезай в мешок.

– Что-о-о?

– А что я могу предложить? – спросил он. – Заедем в какой-нибудь город купить что-нибудь.

– А у тебя есть, на что купить?

– Тогда отнимем, – сказал он.

– Дикарь, – сказала она.

Ее волосы уже просохли при быстрой скачке, но сама она вздрагивала и прижималась к его горячему телу, а он вдруг ощутил, что совсем не хочет отыскивать для нее никакой одежды или ехать в какой-то город, покупать, облачать в нелепые расписные платья.

Он с трудом переборол себя, мужчина всегда должен делать то, что надо, а не что хочется, огляделся.

– Если к городу, то вроде бы вон на ту дорогу.

Она пропищала:

– Я слышала, героям не нужны дороги! Им достаточно направлений.

– Тогда нам в ту сторону, – сказал Ютланд и повернул коня головой в сторону далеких гор. – Посмотрим, вдруг мы тоже герои?

Хорт встал на задние лапы, упершись передними в бок коня, тот поневоле остановился, и старательно зализывал ранку на руке Ютланда.

Мелизенда увидела, спросил посерьезневшим голосом:

– Тебя ранили?

– Царапина, – ответил Ютланд.

– Какой нежный, – сказала она презрительно. – У-тю-тю!..

Ютланд не отвечая, похлопал коня по холке. Тот пошел с места ровным экономным галопом, каким можно двигаться часами без особой усталости. Хорт несся рядом, молчаливый и загадочный.

Мелизенда начала вздрагивать, прошептала негромко:

– Я не могу без одежды…

– Сейчас лето, – напомнил он, – что тебя тревожит?

– Как что? – спросила она сердито. – Женщина не может показываться перед мужчиной… без одежды!

Он буркнул:

– Ты еще не женщина. Как и я не считаюсь мужчиной, пока не получу право брать в руки оружие. Ладно, сейчас остановимся вон в той роще, что-нибудь придумаем… Хорт! Ищи!

Она вздрогнула, когда хорт перед тем, как исчезнуть, посмотрел на нее жуткими багровыми глазищами, страшная пасть на миг приоткрылась, обнажая длинные острые клыки.

Глава 6

В роще он соскочил на землю, протянул к ней руки. Она изо всех сил закрывалась руками, как делают в таких случаях все женщины, она видела, но Ютланд снял ее так же просто, как снимал всегда, только буркнул:

– Чего жмешься? Не понимаю.

Она огрызнулась:

– Тебе нельзя смотреть!

– На что? – спросил он с недоумением. – Уж точно смотреть не на что.

– Вот и не смотри, – сказала она рассерженно и присела к земле, обхватив колени руками. – Отвернись!

Он отвернулся к мешку за седлом, долго рылся, она вздрагивала все сильнее, наконец вытащил одеяло.

– На вот, – сказал он, – укройся, не так… замерзнешь.

И хотя она ежилась совсем не от холода, но поспешно схватила одеяло, закуталась и уже тогда выпрямилась во весь рост. Одеяло достает до земли, а сверху края приходится держать руками, но все равно сразу ощутила себя одетой и от того защищенной, сказала надменно и свысока:

– А у тебя хватило ума воспользоваться той суматохой и ворваться прямо в зал!

Ютланд равнодушно кивнул.

– Да, я иногда бываю не совсем тупым, сам удивляюсь. Наверное, не все пастухи тупые, как их бараны.

– А что там случилось? – спросила она, игнорируя попытку напроситься на комплимент, как она поняла. – Там что-то начало рушить весь дворец?

– Только одну стену, – заверил Ютланд. – Не волнуйся, восстановят.

– Да по мне хоть бы и не восстанавливали, – ответила она рассудительно. – Говерлы никогда не были надежными союзниками. Так что там случилось?

– Змея издохла, – объяснил он. – А это у них какая-то особая святыня, что ли.

Она зябко передернула плечами.

– Какая мерзость. Не зря мой отец никогда не доверял Гуцурлу и его вероломным говерлам. Смотри-смотри, твоя ужасная рана зажила!

Он кивнул.

– Мы же дикари.

– И что?

– У нас все заживает быстро.

Она долго и по-хозяйски рылась в его мешке, наконец отыскала нечто, способное скрепить края одеяла, выпрямилась уже свободнее.

– Только я сама выберу платье в городе, – предупредила она.

– Каком городе?

– В ближайшем, – сказала она. – Твой конь мчался так, что сюда только через неделю дойдут слухи о случившемся во дворце. Можно появляться спокойно.

Он поморщился.

– А мне он нужен, этот город? У меня свои дела. Поважнее.