Тропой памяти - Людмила Евгеньевна Пельгасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Гэлломэ… Лаан Гэлломэ…Серебристый туман, наполняющий до краёв чашу долины…
— Кто ты?!
…яростная острая боль пронзает мозг… Выдержать.
— Я — твоя память, Гортхауэр…
…Двое. На фоне закатного неба- облака цвета пламени… Двое. Темная высокая фигура: волосы — ночь, за спиной крылья. Перед ним, опустившись на колени — второй, тонкий как свеча и юный как ветер… сияние глаз. И руки соприкасаются, ладонь к ладони…Едва различимый голос, полный тихого счастья:
— Тано…кори’м о анти-этэ…
Улыбка озаряет лицо стоящего…
— Кор-эмэ о анти-этэ… — тихий выдох. Лица не видно, но голос…
Не забыть никогда…
— Учитель… Тано…
— Да, Гортхауэр. Память зовёт тебя…Вспомни!
— Нет. Больно.
…в воздухе тугой спиралью клубится гнев, словно видение напомнило о пережитом бессчётные века назад…
— Больно… Его… больше нет.
…Точно соль — в открытую рану… Рану, которой не зарасти никогда…
Его больше нет…
Они отняли его у меня… Всё что было…
Моя боль — моя месть…
Месть за Тебя…
— Нет, Гортхауэр. В нём не было зла. Твоя месть ему не нужна.
…Молнии во взгляде…
— Меня — нет. Я — Саурон.
Моя месть — моё оружие. Моя сила.
Кольцо станет моим вновь, и Сила возрастёт стократно…
…Кольцо…
Да, конечно! Металл, впитавший Силу и боль потерь… Вещь, чей создатель мечтал лишь об одном — о мести… Тьма Изначальная!
Что же эта проклятая безделушка с тобой сделала, мальчик…
…что ты сделал с собой!
«…ибо оно поработит волю, погасит все желания… Чем сильнее могущество того, в чьи руки попало проклятое Кольцо Врага, тем скорее оно подчинит его себе, сделает своим рабом…» Да! да, тысячу раз прав был Митрандир… Месть не отпустит истерзанную душу до тех пор, пока не исчезнет Кольцо…
Она не сама поняла это: просто вспомнила разговор с Гэндальфом, а теперь ещё и прочла мысли Гортхауэра… нет, Саурона — Гортхауэру не освободиться, пока не сгинет всё созданное его теперешней ипостасью.
— Твоя сила — это не Кольцо, Владыка… — грустно улыбнулась Шара. — Неужели ты и вправду думаешь, что Силу можно заточить в кусок золота, спрятать, потерять или отдать по своей воле? Нет, Гортхауэр… Твоя Сила была с тобой неотлучно все века скорби и боли, не покидая ни на миг… ибо это — любовь к Тано… Но ты обратил её во зло, сделал дружбу клинком, а боль утрат — местью…
…Ведь ты же давно не видел его лица. Злоба, объявшая тебя, не даёт тебе увидеть, как прежде, родные черты. Даже сейчас…
…Кольцо, твоя Сила — обернулась проклятием — для тебя…
…Освободись. Вспомни. Вспомни всё!..
Тьма на троне начала менять очертания, по непроглядной поверхности пробегали волны. Будто сомнение терзало Чёрного Властелина.
Шара напряглась и увидела то, что происходило сейчас за много-много лиг отсюда, за равниной Горгорота — на вершине Роковой Горы…
Расселина полыхала пламенем, клокочущим и ревущим в горных недрах. На скалистом уступе лежат ничком две маленькие, оборванные полуживые фигурки. А тощее, невероятное в своём уродстве существо плясало на краю кратера, безостановочно выкрикивая в охватившем его экстазе одно лишь слово: «Прелесть! Моя прелесть!..»
…В воздетой к небесам когтистой лапе существа пылал окровавленный ободок яростно кипящего золота… «Прелесть!..»
…Падали на каменный пол алые капли… «Прелесть!.. Она моя!!!»
…безумная пляска на грани абсолютной власти и бездны небытия…
Но вдруг…
Мир стал виден глазами Горлума, нового Властелина Кольца…
Вот оно, нашлось сокровище! Моё! Только моё…
Земля ушла из-под ног, сменившись предательской пустотой…Зацепиться! Хоть за что-нибудь! Нет! Нельзя, чтобы Прелесть погибла…
Пальцы в отчаянной попытке скользят по отвесным стенкам кратера, но тщетно — ни единой трещинки на отполированном лавой камне…Жар обдаёт жестокой волной, обжигает сворачивающуюся кожу… в лёгких не воздух — огонь. Кипящая внизу лава…Боль затопляет всё, каждую клеточку…и уже не крик, а безмолвный стон, последний зов —
Прелесть…
Пре-е-елесть!!!
После огненного кратера чернота зала кажется непроглядной. Щуря ослеплённые вспышкой лавы, поглотившей Горлума, глаза, Шара услышала звук, похожий на вздох… Покачиваясь от навалившейся после напряжения усталости, она прочистила горло…
— Свершилось… — голос зазвучал тускло, но внезапно окреп, наливаясь силой. — Хранитель Кольца исполнил поручение.
Кольца больше нет, ты — свободен!
Ты свободен, Гортхауэр!
Гортхауэр…
Ортхэннэр…
Сгусток тьмы на каменном троне… мантия мрака рассеялась. Перед Шарой стоял Он в своём истинном обличье…
…рождённый в пламени клинок… яростный восторг творения…
Молодое и прекрасное лицо — навеки застывшая скорбь…
Таирэн Ортхэннэр… Ученик, переживший Учителя…
Пол дрожал под ногами, ходил ходуном. От глухих подземных толчков содрогались стены. Глубокая трещина подобно удару гигантского меча, рассекла каменные плиты пола. Грохот гибнущей твердыни стал единственным звуком в застывшем мгновении изломанного пространства…
Шаг вперёд, надежда в широко распахнутой черноте глаз…
— Ты?… Как ты это сделала?
Красноватые искорки тают в глубине орочьих зрачков…Получилось… Пламя бушует, пол встаёт на дыбы… Голос тщетно пытается перекрыть рёв стихии…
— Его не вернуть, Гортхауэр. Вам не суждено встретиться здесь…Но любовь к Учителю — сила твоя! Слышишь?! Эта Сила — твоя…
Посреди круговерти чёрного смерча, ежесекундных обвалов и свистящих в воздухе камней появилась картина — полотно видения:
Далеко, за пределами Сущего… За Вратами Ночи — одинокая фигура во мраке… Склонённая голова, бессильно опущенные руки в оковах.
— Тано!
…И стоящий, точно услышав этот отчаянный зов, медленно поднимает голову. Два серебряных потока седых волос… в их ореоле — лицо…
Страшные застарелые шрамы, избороздившие щёки…Черные провалы на месте глаз…
Прекраснейшее из всех лиц — дорогое лицо Тано…
— Ты свободен, Ортхэннэр… Так как может быть свободен только Ученик в своём желании следовать за Учителем… Он ждёт тебя…
Шаг ввысь, в пустоту — лишь белеют вскинутые вверх руки, протянутые к видению: в отчаянно-исступлённом жесте соприкосновения — ладонь к ладони…
Тано!
Я иду к тебе!!!
Кори’м о анти-этэ, Тано…
…И Стоящий-во-Мраке улыбается…
Глава 42
Войска союзников победили, враг был полностью разбит, уничтожен морально и почти что физически. Единственное, чего до сих пор никак не могли сделать победители — это ступить на землю побежденных: перемолотое недавним извержением и покрытое потеками раскаленной, медленно остывающей лавы, запорошенное острыми камнями и горьким пеплом плато Горгорота не пропускало
