За серой полосой. Дилогия - Андрей Кайко

   Но не все прониклись фатализмом и пацифизмом. Сообразив, что отразить штурм им не удастся, одна группа воинов решила дать дёру из уже практически павшего замка. Полтора десятка человек потайным ходом выбрались за стену с противоположной от нашего лагеря стороны и рванули прямиком через болото в сторону скальной гряды. "А ведь у них неплохие шансы уйти. - подумал я. - Пока вышлют за ними погоню, да пока она даст изрядного крюка вокруг болот, эти беглецы вполне успеют пересечь открытое пространство и затеряться среди скал!"

   Признаюсь, я недооценил Лёшку - парень умел не только отменно саблей махать, но и великолепно головой думать. Загодя расставленные им вокруг замка дозорные вовремя заметили попытку побега и сразу же сообщили о ней условными сигналами. Мой магопланер ещё только опускался возле нашего лагеря, а от оставленной в резерве полусотни уже отделился отряд из двух дюжин всадников и, стремительно набирая скорость, умчался прямиком в болота. Я присмотрелся к проскакавшим рядом со мной воинам и ахнул. Ну, Лёха, ну, сукин сын! Так вот зачем он так настойчиво выпрашивал у меня дополнительные амулеты левитации и накопители к ним! Внешне ни кони, ни их всадники из проскакавшего мимо меня отряда ничем не отличались от остальных в дружине. Вот разве что упряжью. Между тем в этой-то упряжи и крылась отгадка. Справедливо рассудив, что обычная подпруга будет впиваться и резать лошадиное брюхо, мой воевода приказал заменить традиционный потник стёганным из нескольких слоёв холста своеобразным жилетом, равномерно распределившим изрядно увеличившуюся подъёмную силу от вшитых прямо в упряжь добавочных амулетов. Зато теперь сила, с которой копыто животного давило на грунт, была в разы меньше обычной, что позволяло коннице безбоязненно передвигаться по самой зыбкой топи.

   Вот же башковитый! Не зря я его над войском поставил, ох, не зря! Спустя двадцать минут повязанные, перемазанные в болотной тине беглецы уже были доставлены в наш лагерь и, сгрудившись в одну кучу, злобно зыркали из-под насупленных бровей. В одном из них, в богато украшенном чеканкой панцире и блестящих наручах, против обычных кольчужных рубах у остальных, соседушко уверенно опознал барона Алча, собственной персоной. Что ж, это хорошее известие - главный мой недруг в наших руках, и поэтому партизанской борьбы в будущем можно не опасаться. А на Пирима без улыбки смотреть было нельзя - его настолько поразило молниеносное взятие казалось бы неприступного замка, что у бедняги рот заклинило в полуоткрытом положении. Так он и отправился восвояси, с ошалевшими глазами навыкате и отвисшей челюстью. Как бы в дороге гланды не застудил, бедолага. Ангина, она штука неприятная, да и тонзиллит ничуть её не лучше.

   Алексей:

   Суров наш барин к недругам, ох и суров! Это ж надоть удумать таку каверзу! Я как услыхал, так чуть речи не лишился, насилу Стэфа с Михеем квасом отпоили, столь меня пробрало... А дело было так.

   Апосля победы над Алчем, три седмицы спустя, донеслась к нам из Белина весть недобрая. Смекнули тамошние барончики из Совета, что дюже усилился наш барин, и заела их зависть. Да и было с чего той зависти проснуться: чай, по размеру удела, коль с новоприсоединённой землицей считать, так наш барин, почитай, в первую десятку богатеев вышел. А им, тем барончикам, чужое добро как чирей на заднице - зудит, свербит, покоя не даёт.

   Ну, мелкопоместные, те больше горло драли на совете, ибо у них кишка тонка самим тягаться супротив его Милости Володимира. Но нашелся-таки один из первой пятёрки богатеев, который порешил войной на нас пойтить. Молвил, дескать, наблюдатели от Совета были подкуплены, а посему захват Алча совершен не по праву, и, сталбыть, надоть наглеца наказать примерно. Кинул он кличь в народ, к себе в дружину зазывая, да тряхнул мошною не скупясь. Вот и потянулись к нему любители железом позвенеть да пограбить вволю. Я ажно за голову схватился, када узнал, сколь сабель супротив нас тот барон снаряжает. А ведь мы токмо мирно жить начали, вздохнули едва-едва, как тут новая напасть! Что же нам теперь, заново ратиться, сызнова дружину исполчать?

   Но его Милость Володимир про воев дажить не заикнулся, а заместо того стал Леянку пытать, что и как законы говорят о продаже благородных в невольники. Та ему всё и растолковала. Ну так, недаром же она баронская доча, чай учёная, у неё все законы как от зубов отскакивали. Я-то, дурья башка, поначалу думал, что наш барин судьбину Алча решает, ан-нет. Он задумал упредить супостата, а для того обезглавить вражье войско, покуда то ышшо полностью не собрано. Велел мне барин собрать десяток охотников половчее, да запастись амулетками летучими вдосталь, и накопителей к им с запасом изрядным.

   "А не мало ли десятка будет? У того ж барона охрана ого-го!" - спрашиваю я барина.

   "Нет, - отвечает он - в самый раз. Мы ведь не в открытый бой собираемся. Свалимся как снег на голову и тут же исчезнем с добычей. Пока сообразят что к чему, наш след уже простыл, а захваченный вражина в застенках невольничьего рынка покупателя дожидается. И не один, а с роднёй."

   Призадумался я. Со слов Леяны, проданный в невольники благородный, коль он будет выкуплен роднёй, сваво чина не теряет, токмо на три года становится зависим от выкупившего. Без его ведома не может ни платить, ни покупать, ни поступать по собственной воле. А ежели его кто со стороны купит, вот тады полное рабство. Но, опять же, первоочередное право выкупа законом закреплено за роднёй - сначала ближней, потом дальней, и токмо потом может выкупать кого угодно. А ведь барин сказал, что барона умыкнём вместе с родичами... Ну, это он погорячился, ибо той родни у благородных что блох у кобеля паршивого. Почитай у кажного по дюжине кузенов имеется, а уж внучатых племянников ващще не перечесть. Их всех вязать, дык пупок развяжется. Я так прямо барину и поведал.

   А он усмехнулся криво и молвит: "А мы дальнюю родню трогать не станем, оставим на свободе одного человечка из ближних родаков. Специально, чтоб было кому выкупить."

   "Дык, с ближней-то роднёй тот барон мигом столкуется! И что тады толку с той кражи?"

   "С тёщей не столкуется!" - молвил барин как отрезал, и вновь усмехнулся. С эдаким прищуром недобрым.

   А я онемел. Ведь и вправду, любая тёща с себя последнее исподнее снимет и продаст, дабы токмо получить полную, ничем не ограниченную власть над зятем! А зятю каково, на цельных три года оказаться в ежовых тещиных рукавицах, када не можешь ни то, что слова сказать, а дажить дохнуть не смеешь без её соизволенья? А для прочих каков пример?! Это ж ни одна живая душа отныне не помыслит с его Милость бароном Володимиром заратиться, глядя на горькую судьбину сваво предшественника! Ну, акромя холостяков и бобылей. Тока эдаких средь баронов небогато, раз-два и обчёлся...

   Скрасть барона со всем его семейством оказалось не столь мудрено, как нам поначалу мнилось. За единую ночку перемахнув пол страны (ох, и славная же вещица - баринова птаха рукотворная!), рассвет мы встречали уж на лесной полянке в двух верстах от вражьего гнезда. Обустроив лагерь, мы перво-наперво отрядили на баронский двор чернявого Тимоху, дабы он разузнал там, что да как. А чё, парень он видный, в любом селе все девки на него завсегда вешаются. Вот и тут одна из дворни мигом положила глаз на пригожего ликом Тимошу и с охотой разболтала ему о заведённых в усадьбе порядках. А нам токмо того и не хватало, чёб суету не разводить да не тыкаться по сторонам, аки щень слепой.

   И вот на третий день, када солнышко давно миновало зенит и уверенно катилось в закатную сторону, на маковке сосны близь усадебки на краткий миг полыхнула периамка, словно зарница предгрозовая сверкнула средь ясного неба. То наш дозорный подавал барину знак, шта барон пробудился от сна полуденного и усаживается на балкончике чаю испить в кругу домочадцев. Про сей обык хозяина усадьбы мы уже ведали, а посему были готовы. Взвился в небо с лесной поляны баринов голубок, поднимая на своих крылах четвёрку охотников, а я тем временем вскочил в двуколку и ну погонять лошадушек! Правил вдоль ограды усадьбы, к дальней её стороне, и нахлёстывал лошадок так, что в колёсах спиц было не различить, токмо круги радужные цветами разными переливались.

   Но как я не поспешал, птица рукотворная меня быстро настигла, а как поравнялась, так прянули с её крыльев охотнички и чёрными каплями к земле устремились. Вытянулись в струнку, набрали ход изрядный, а после руки-ноги разом растопырили, натянули тугие перепонки и уже по-над самыми верхушками деревьев к усадьбе стрелой полетели, а там прямиком в окошко канули. Да ровнёхонько так, будто по ниточке! Ну, дык, понятно - вои же по капле водицы ускоряющей сглотнули, а посему полёт им казался прогулкой неспешной. Тут и захочешь, не промахнёсси мимо оконца, настежь распахнутого. Я и до пяти счесть не успел, как оне уж на балкончике с другой стороны дома оказались, волоча за собой всё баронское семейство, по рукам и ногам повязанное. Дажить пояса с амулетками летучими на полон нацепить успели.