Ещё один человек - Дзиньштейн

— Да знаю… Оборудоваться надо. И помощь. Раньше, сколько-то раз, с машины удачно… ну, по-разному, но все же — и все в одном месте, как специально, охота.

— Это где? — вклинивается майор — у больницы Карла-Маркса?

— Ага. А что, там что-то необычное? Там как гнездо у них… Это бандиты что ль эти?

— Нет. Бандиты вроде и сами от них терпели, детишки конечно не пленные, но рассказывают много — кстати, к тебе полезли за машинами, говорят. Ленивые они были, бандиты — бесхозного полно, но надо же найти, зачистить, в порядок привести. А им проще отнять. Было. Да, так про морфов — там, на Тореза, сектанты какие-то обитали. Короче, как началось — они и совершили массовое самоубийство, похоже. Чем кормовую базу морфам и дали. Разведчики что на эту их молельню наткнулись, говорят, даром что бывалые, изблевались все.

— Ишь ты…. Ясно. Эвон как.

Доктор снова берет инициативу, начинает расспрашивать о том, чем и как питаюсь, какой стул и не пью ли алкогол. С удивлением отвечаю, что последние дней десять — вообще ни капли. К удивлению, он советует, иногда «но только очень по немногу, контролируемо» принимать

— Ага. Вон у нас — «Настойка боярышника», по сто грамм! — ухмыляется проходящий мимо тот самый шутник, Йура. Доктор зыркает неодобрительно, и разводит лекцию, что пить надо хорошее и качественное, и даже в принципе вдруг советует мне — когда буду в надежном месте, с охраной, так взять и нажраться хорошенько. Снять стресс. Приходится, стараясь не ржать, объяснить, что в обозримом будущем оказаться в таком месте не планирую, нажраться совсем не хочу, да и стресса наоборот не испытываю, скорее наоборот — появилась в жизни некая «невероятная легкость бытия», ага. Внезапно и для себя тоже, говорю

— Да я вот только сейчас стал жить как-то…. По настоящему.

— Что, хорошо так жить — удивленно поднимает брови он

— Хорошо? Нет, совсем не хорошо… но — по-настоящему.

Помолчав, он снова меняет тему, начинает спрашивать, как получалось вывозить людей. Рассказываю, вспоминаю про мертвую собачку, он, в ответ, хмыкнув, рассказывает — в какой-то лаборатории в Кронштадте такого добра полно — бывшие опытные животные, крыски и собачки, «дезактивированные», как он сказал, служат эдакими общими любимцами, навроде тамагочи. Курящие рядом емко характеризуют состояние мозгов работников лаборатории… а я их наоборот, где-то даже понимаю. Потом вспомнил, про того алкаша — его рассказ об умершем и не восставшем собутыльнике — и доктор живо заинтересовался. Майор тут же приносит журнал — там ребята записали адрес. Доктор переписывает, и объясняет, что это, вполне мог быть обширный инсульт — кровоизлияние в мозг. Вполне вероятен при этом некоторый процент таких случаев, когда поврежден и тот участок мозга, который необходим для жизни зомби. Случай интересный, и он просит майора договориться с охотниками, кого-то там ловящими в промзоне, и оформить все это через Кронштадт. А я вспоминаю, о чем еще хотел спросить врача — и, помявшись, излагаю ему про Олежку. Помрачнев, тот отвечает, что, похоже, тут я просто не успел. Организм истощился, перешел за ту грань, из-за которой и в суперсовременной больнице не всегда можно вытащить. Плюс обезвоживание, почки и еще что-то там, про соль и прочее. В общем — поздно было. И не скажешь кому чего — у каждого свой порог, а про детей и подавно ничего точно сказать нельзя. Да плюс, вполне могло быть, что и расслабился — с одной стороны, все вокруг стало спокойно, с другой стороны, «на радостях», организм дожег бережно хранимые до того ресурсы…. Ну, в общем, так как-то.

Поговорили еще, доктор записал единственные мои теперь данные — позывной, и вскоре, пошептавшись с майором, стал собираться. А я решил тоже не терять времени и рвануть за чаем, а заодно скататься посмотреть, как бандитов раскатали. Интересно же.

Неизвестно, правда ли, как сказал Митрич, или очередная легенда — что кресла Жигулей-семерки были скопированы с Порше. Но кресло было удобным. Даша вполне себе в нем отдыхала. Наверное, можно было бы найти кресла и получше, от иномарок… но надо ли? В коробке броневика было даже уютно, в меру тепло, мотор рычал размеренно, но спать не хотелось — отдохнула за последние дни неплохо. А теперь… такое впечатление, возвращалась из тыла на фронт, что ли. Дорога была ровной, Альба вел спокойно, скорость держали чуть меньше шестидесяти — и Даша, откинув спинку, расслабилась, вспоминая еще раз последние дни…

…Пьянка вышла серьезная. Сначала, правда, все же разобрали добро, осмотрели машины. Альба заметил, что Уралы какие-то длинномордые.

— Они с я-мэ-зэшными дизелями, не с камазовскими. Это хорошо — я-мэ-зэ — они лучше — авторитетно заявил Асакура.

— А ты-то откуда знаешь? — недоверчиво прищурился Альба.

— Учителя знают все! — поднял палец тот. Но, источник знаний так и не раскрыл. Лишь добавил — Если тут двеститридцатьвосьмой я-мэ-зэ — вообще хорошо. Для тяжелых условий лучше всего.

Альба лишь покрутил в ответ головой. Решили завтра пригнать Митричу оба автомобиля, тягач отдать бронировать, а остальным расплатиться за него, и за будущую багги Асакуры. А об оружии поговорить потом.

И началось…

…После хорового исполнения уже в сумерках «Мы пойдем с конем…» решили перенести гуляние в дом. Там начались традиционные разговоры «за жизнь». Обсудили «политику», причем Асакура под большим секретом сказал, что станция дает ток куда-то на Петрозаводск. Процентов пятнадцать от прежнего, но дает. И вообще у коменданта проблем дофига — в поселке все спокойно и есть электроэнергия… но больше нет ничего. А что творится у «коммунаров» в Подпорожье и подумать страшно. Так что, скорее всего в Питер они рвутся не просто так. Вроде бы в Петрозаводск тоже ушла какая-то группа — ну, оно понятно, жизнь налаживать надо, первое время прошло, пора. Потом начали обсуждать планы и Митрича. Сошлись, что лесозаготовку надо поскорее сдать военным — полезная штука. Даша спросила — а Митрич сам не догадается, откуда машины? И вообще — чего он, сам не мог найти?

— Понимаешь — ответил Асакура, лениво жующий черемшу — Митрич — он не добытчик. Жучара, но труженик. Потому и бизнес крепкий, но маленький. Ему проще сделать. Он чем два дня с риском по городу ездить — лучше неделю посидит в мастерской. Вот увидишь — броневик он себе сделает — именно для поездок за добычей… боится он этого, и не любит. Ну… Альба, там что-то еще осталось?

Альба, в силу комплекции, наверное, практически и не пьяный, сказал, что тут больше нет, и Асакура, вздохнув, полез в закрома за еще одной фляжкой настойки… Стали обсуждать действия военных в первые дни, и Асакура поведал, что выжигание заразы — метод древний и проверенный. В качестве одного из примеров привел Великий Лондонский пожар — тогда, в одна тысяча шестьсот шестьдесят шестом году выгорело тринадцать тысяч домов. Но при этом выгорели и кварталы, где уже год свирепствовала чума — и на этом ее эпидемия в Лондоне фактически прекратилась. Так что использование таких дедовских методов — мера вынужденная, но вполне объяснимая…