Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 - М. Маллоу

— Но за что? На каком основании?

— Обвинит меня в изнеженности. Знаете, как он любит искоренять изнеженность? Он станет говорить это на каждом углу, пока не сделает из меня прокаженного. Все знают, что если Форд кого-нибудь критикует, то лучше не иметь с этим человеком никаких дел. А поскольку все деловые люди в Детройте так или иначе связаны с Фордом…

Доктор в недоумении смотрела на него.

— Вы тут упоминали «простые, физически обременительные занятия», которые вернут мне радость жизни? — продолжал коммерсант. — Хотел бы я слышать, что вы скажете, увидев, как я прикручиваю винты к болтам в палате больницы Форда!

— Ах, да. Социальный эксперимент. Я читала о нем в газетах.

— Социальный — социальный. Пациенты «Центра» получают «простую, необременительную работу». Чтобы ни одной секунды не провести без пользы. Более того, вы не сделаете там ни одного лишнего шага, ни одного лишнего движения. Все, что вам нужно — уже посчитано, записано и утверждено. Остальное должно быть уничтожено потому что социологическая комиссия «Форд Мотор» пришла к выводу, что вам это не нужно.

— Подождите, — остановила его доктор. — Не кажется ли вам, что вы горячитесь? В его методе есть здравое зерно. Кроме того, социологическая комиссия знает свое дело. С формальной точки зрения это выглядит ужасно, но фактически — не так уж сильно отличается от обычной жизни.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю, что люди боятся всего нового. И также знаю, что вам свойственно демонизировать то, что вам не нравится. Это просто ваши страхи, мистер Саммерс. Страхи — и больше ничего.

Коммерсант отвел глаза. Не догадаться, на что намекает доктор мог только круглый идиот. Если бы она не додумалась в конце концов сообщать предварительно, насколько будет болезненной процедура и сколько займет времени, ей пришлось бы каждую их встречу нанимать санитаров. И не старенького дедушку Христодуло в компании долговязого прыщавого юноши — сына мистера и миссис Х.Х. Харви, помогавших при необходимости с пациентами. Эти бы не справились. Доктору Бэнкс, вероятно, понадобилась бы пара здоровых и сильных молодчиков из тех, кого держат в больницах на случай, если пациент сопротивляется.

Новый метод доктора показал себя с хорошей стороны. Но даже так выходило с переменным успехом, потому что у пациента страдала то скромность, то гордость, то еще какие-нибудь тонкие чувства — в общем, Д.Э. Саммерс страдал.

— Естественно, — усмехнулся он. — Я знал, что вы это скажете. Еще бы. Кто же, как не вы.

— Стоп, сэр, — оборвал его Маллоу. — Стоп. Опять тебя поперло. Ни один бык так не бесится от красной тряпки, как ты от Форда. Мисс Бэнкс, а что бы вы сказали, если бы узнали, что участие в эксперименте совсем не добровольно, как вы это читали в газетах?

— Но вы же не хотите сказать, что рабочие не могут отказаться участвовать в эксперименте?

— Могут, — не стал спорить Маллоу. — И тогда очень скоро какая-нибудь трудовая комиссия выявит в их работе нарушения, за которе их и уволят.

— Неужели вы верите словам Форда? — добавил Саммерс. — Вы? Да это самая большая свол…

Тут он поймал взгляд доктора, осекся и произнес:

— Да поймите же вы: у людей на «Форд Мотор» нет выбора.

— Выбор есть всегда, — заметила доктор.

— Конечно, есть! — воскликнул Саммерс. — У рабочих есть выбор! Единственный выбор: работать или не работать на Форда! Черт возьми, они могут уволиться! Они счастливее нас!

Компаньон сделал ему знак заткнуться.

— Этого не может быть, — твердо сказала доктор. — Я уверена, что подобные слухи — выдумка журналистов. Ваша неприязнь к Форду представляется мне более или менее обоснованной, но все-таки…

— Нет, доктор, это не выдумка, — вздохнул Маллоу. — Он говорит правду. Все, кто работает на Форда и отказывается от социальных экспериментов, быстро оказываются на улице.

— Но ведь из ваших слов получается, — доктор не находила слов, — что это опыты на людях!

— На больных людях, которые находятся от него в полной зависимости, — уточнил Саммерс. — Представляете, как бы он обрадовался, сообщи я ему, что мне нужно поправить здоровье? Какая возможность для эксперимента! Да еще с кем! Какие эвенты из этого можно сотворить! Какое паблисити! Да я бы не просто скручивал шурупы на больничной койке — я бы делал это под прицелом фото— и кинокамер. На каждый мой шаг выскакивал бы идиот с табличкой: «7.30 — 8.10 — первое занятие: сорок шурупов за сорок минут! Отличный результат!» — и пусть бы я попробовал сказать: «Не хочу. Почему я даже больным должен думать только о пользе компании?». «9.00 — 9.30 — посещение близких» — и пусть бы я попросил: «Хочу, чтобы они приходили неожиданно, люблю сюрпризы». Или там: «Дайте нам еще немного времени, я соскучился.» Или: «10.30–10.35 — отправление естественных надобностей»! Да не дай бог, чтобы я чувствовал бы себя действительно не совсем хорошо. Лучше сдохнуть по-человечески, чем оказаться в его «Центре здоровья»!

— Но не может же он всерьез верить, что можно полностью просчитать человеческую жизнь? Ведь это чушь. Механистическая утопия!

— А он верит, — с усмешкой произнес Саммерс. — От всей своей конвейерной души верит. Он гордится своей лечебницей! Возит туда экскурсии. Вы думаете, откуда нам все известно? Он говорит, что это будущее всего человечества. Думает, что нашел средство спасти мир! Маньяк. Фанатик. Буйнопоме…

Маллоу испугался. Последние полгода в таких случаях следовали яростные вопли, а следом летел в стену подвернувшийся под руку предмет.

Доктор мгновенно оказалась перед пациентом.

— Будьте добры, успокойтесь, — велела она. — Держите себя в руках. Поезжайте и придумайте, как с этим покончить. У вас должно получиться.

— А Форду мы скажем, что ты поехал в Вермонт, — как мог, бодро добавил Маллоу. — Навестить наши основы государственности.

— Да, — сказал Саммерс.

— Что? — удивилась доктор Бэнкс.

— Родителей, мисс Бэнкс, родителей! — засмеялся Маллоу.

— А! — догадалась доктор. — Институт семьи!

— Он самый, — подтвердил Саммерс.

— Действительно, как иначе это может называться у Форда!

Все трое расхохотались.

— А ведь это, — заметила доктор, — совершенно не смешно.

— Нет, — согласился Маллоу. — Все, сэр. Езжайте и добудьте нам спасение. Иначе в нашей богадельне будет два чокнутых. Сам не знаю, как до сих пор держусь.

Он посмотрел на компаньона и спросил:

— Ну, что?

— Думаю, — ответил Джейк. — Сэр, не забыли ли мы чего важного?

— Непохоже, сэр.

— Коммерческая тайна.