Рипсимиянки - Арм Коста

от этих людей не получить портрет девушки и где она может находиться – они тоже не знают, а если и знают – не признаются в этом. Он схватил в руки табурет и со всей силы разбил его о пол – щепки разлетелись в разные стороны, зацепив руки консула и его жены. Несколько людей Диоклетиана в ту же секунду подлетело к нему, но тот жестом остановил их. Стражи застыли, словно каменные статуи.

– Нанести консулу тридцать ударов в спину, по рёбрам, по шее и один удар по устам. Супруга консула может служить утехой воинам, желающим ласки и тела женщины, – пусть пользуются её телом столько, сколько захотят, а как надоест, могут лишить её жизни любым удобным способом, – жестокий правитель Рима знал, что нет ничего унизительнее и страшнее для мужчины, чем насилие над его женщиной.

– Стойте! Прошу отпустить мою жену – её вины нет ни в чём, разве что в остром языке, который она не может держать за зубами. Если хотите отыскать нашу дочь, тогда ищите худых и стройных девушек с глазами цвета пустыни – утром глаза Рипсимии желтоваты, прозрачны, как сладкий мёд с первых трав и цветов, а к вечеру они становятся тёмными как ночь.

– Один из художников, посланных мною в ваш дом, успел разглядеть кое-какие черты лица вашей красавицы, но я хочу знать больше подробностей.

– Не говори ничего ему, прошу! – кричала Агапия между всхлипами. – Её схватят и заставят принадлежать ему! Не говори ничего, хватит! Остановись! – молила бедная и отчаявшаяся женщина, но муж будто её не слышал и продолжал говорить с императором.

– Если бы её увидели в Элладе, из-за неё началась бы война – из-за красивых женщин страдают не только мужчины, но и целые государства.

– Гордиан, повторюсь, ты уважаемый человек, верно служащий государству римскому, и, невзирая на омрачающие твою репутацию давние события, успел ты оправдать своё имя, сохранить лицо пред народом. Позволь тебе напомнить об украденном кольце: не разрешай истории повториться, сейчас же не позволь себе оступиться во второй раз, ибо прокуратор уже не спасёт от мгновенной гибели, даже если ты не виновен. Продолжай рассказ, а супругу твою я отпускаю.

Диоклетиан велел отпустить Агапию, но та покидать владения императора не спешила, наоборот, задержала свой ход и, обернувшись, произнесла:

– Ты поймёшь мою боль, если с твоим ребёнком что-то произойдёт, – тогда ты не сыщешь себе места ни на земле, ни под землёй! Она сбежала из Рима потому, что не любит тебя и не хочет быть твоей наложницей! Не мил ты ей! Не мил и не любим! Теперь моё чадо из-за твоей похоти вынуждено скитаться по миру! С этого дня я прекращаю лечение Приски и больше не хочу видеть ни тебя, ни твоих зверей у себя в доме!

– Пусть идёт. Не трогай. Она уже и так получила своё, – император обратился к старшему воину.

Диоклетиан провожал Агапию равнодушным взглядом, но внутри него кипел Везувий. Самое страшное то, что ни одна женщина не посмела говорить ему в лицо такие слова, более того, правдивые.

Император остался с консулом наедине, и всё, что касалось прекрасной девушки, стало известно римскому диктатору из уст её же родного отца.

– Что же, Гордиан, ты и твоя супруга полностью оправданы и свободны – можете далее делать то, что делали. Тревожить вас не стану. Живите своей жизнью, но будьте готовы к ударам судьбы. Это не последний.

Консул Гордиан вышел от императора, не чувствуя земли под ногами, глаза будто покрылись пеленой, по телу бежала дрожь. Он опустил голову, словно безвольный раб, получивший розгами по шее, ноги не хотели, но продолжали идти. Слёзы из грустных глаз лились ручьём, и он был не властен их остановить. Самое дорогое, что есть у него, – это жена и дочь, и сегодня он по своей вине утратил обеих.

– Глупый! Глупый! Глупый! – сокрушался он. – Какой же ты подлый! Какая низость! Отдать императору дочь во спасение собственной жизни? Да это верх эгоизма и цинизма! Но у меня не было выбора! Он убил бы и меня, и мою жену! Что я должен был сделать? Что? – консул неожиданно крикнул во весь голос. Прохожие оборачивались, вытаращив глаза на консула, как на сумасшедшего.

***

Отец Рипсимии не находил себе места: в каждой минуте своего сна он умирал, но поутру просыпался снова от собственного голоса разбитым и потрёпанным. Казалось, что его лицо уже не из этого мира, таким оно стало мрачным с глубокими морщинами, седые волосы вмиг превратили его в старца. Он всматривался в глаза Агапии, как в зеркало, и боль колола его сердце тысячами игл – самая красивая женщина, которую он любил и которая так и не смогла его полюбить, иссушена временем, горем. Была бы его воля, он бросился бы к ногам жены и дочери и, целуя их, просил бы прощения.

Искал ли он дочь?

Когда Агапия показала ему прощальные слова дочери, он был вне себя от ярости: горстка земли, камень, пыль, лист – консул исследовал каждый клочок Рима, раздавал монеты бродягам, лишь бы те вспомнили, видели ли они одиноко идущую девушку.

– Где тебя найти, моя небесная сила? Боги, почему вы молчите?

Но боги не отзывались.

***

Диоклетиан бродил в тени эвкалиптовых деревьев, укутавшись в белую тогу. Император любил этот цвет, подчёркивающий его фарфоровое лицо. Душный день утомлял, и правитель Рима решил спрятаться от горячего воздуха в деревьях, там царила приятная прохлада и тень. Солнце сюда не пробиралось.

– У тебя есть время, Юпитер? – голос Максимиана затерялся между ветвей.

– У меня есть всё! Власть, монеты, силы, нервы и даже время. Только когда я иду на войну или наслаждаюсь женщиной – у меня его мало, а когда прохаживаюсь в одиночестве в саду или пихтовой аллее – много. Что случилось, Геркулес, хочешь отнять его у меня? – рассмеялся император.

– Я пришёл с вестями, Юпитер, и они мало осчастливят тебя. Бессмысленны наши поиски! Знаешь, сколько в Риме, Тибуре, Помпее и даже в Тускуле красивых девушек? Считать – не сосчитать! Мы ищем пустоту, друг!

– Ну, может, ты и ищешь пустоту, а я сумел поговорить с родителями девушки и много чего разузнать. Рипсимия, худая с карими, слегка желтоватыми, как песок, глазами и тонкой талией – её отец сказал мне, что стан красавицы можно охватить двумя руками. Да, ещё забыл! Волосы! Блестящие и аккуратно уложенные – она делит их на две части и завивает в виде змей. Волосы длинные тёмные, ближе к земляному цвету.

– Кажется мне, верный друг, что у нас будет великий пир! С рядом твоих реформ Рим просто расцвёл! А просвет в поисках твоей любви – это и правда грандиозный успех! Объединим эти великие победы в единый праздник! – Максимиан наигранно хохотал во всю глотку, а затем его неестественный смех подхватил и Диоклетиан.

…От тяжёлого дыхания людей императора становилось душнее в Риме: легионеры расхаживали по городу и его округам, размахивали пышными гребнями, расползались по земле, словно муравьи. В их руках – меч, которым они открывали двери чужих домов, заглядывали в спальни дев, допрашивали каждую и разочарованно уходили ни с чем. Здесь не было похитительницы сердца императора.

– Ты Рипсимия? – фырчали воины Диоклетиана и подходили к одной, другой, третьей девушке, но те попросту округляли глаза от испуга.

Армия шла дорогами, минуя голые поля, пушистые заросли кустарников. В попытках отыскать пропавшую легионеры заходили в дома, охотно проводили ночь с хозяйками инсул или их дочерями, а с наступлением рассвета отправлялись в путь – они не могли вернуться к императору с пустыми руками.

ГЛАВА 6. СПАСАЯ ОДНУ ЖИЗНЬ – СПАСАЕШЬ ВСЕХ НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ

Небо висело над головой, запачканное безобразными тучами, и лишь над куполами монастыря Святого Павла светило солнце – яркое, весёлое, греющее. Рипсимия занималась цветами: там, где куст роз разрастался и уже походил на бесформенный шар, она аккуратно срезала лишние стебли, увядшие бутоны она также убирала с куста. Послушнице нравилось ухаживать и наблюдать за цветами, ей казалось, что