Четвертый Дюранго - Росс Томас

— Каждый?

— Каждый.

— Значит, два миллиона, — промолвил Эдер. — И в обмен на эту любезность, каждый филантроп получил надежный приют, так? Святилище?

— Убежище, — уточнила мэр.

— Все из них избегали встречи с законом? — поинтересовался Винс. — Или это не мое дело?

— Одно дело уклонение от встречи с законом, — сказал Форк, — но тут чувствовались и лапы ЦРУ, непонятно почему, так что Б.Д. и я решили, мол, черт с ним, пусть платят. Кое у кого были столкновения с противоположной стороны.

— То есть, с деловыми конкурентами?

— С теми, кто хотел их прикончить, — объяснил Форк.

— И им удалось добиться успеха? — с нескрываемым интересом спросил Эдер.

— Ни разу, — коротко ответил шеф полиции.

— Ни разу в Дюранго, — поправила его мэр. — Но пару лет назад кое-кто из них стал психовать и дергаться и слишком рано снялся с места, хотя мы уговаривали не делать этого. Первый из уехавших, насколько я знаю, выпал из окна здания в Мил-Уилшире, в Лос-Анжелесе. Второго сбила машина в северной части Далласа, которая еще постояла на нем, чтобы окончательно прикончить. Остальные десять, насколько мы знаем, живы и здоровы, но… — Она пожала плечами.

— Они не пишут, — объяснил Форк.

— И даже не звонят, — с улыбкой добавила мэр.

— А два миллиона долларов? — спросил Эдер, озираясь, словно надеялся увидеть, на что они пошли.

— Они помогли нам справиться с делами, — сказала мэр. — Во всяком случае, с самыми неотложными. Продолжает работать библиотека, хотя дела в ней сложны, а также клиника венерических заболеваний и станция скорой помощи, хотя после того, как «Дженерал электрик» ушла отсюда, нам пришлось закрыть ее. Остальные же деньги, сколько их осталось, пошли на содержание полиции и на благоустройство города.

— И никто не спрашивал отчета в… э-э-э, пожертвованиях?

— У нас есть тут свое правительство, нечто вроде совета мэрии. И с тех пор, как я стала мэром, каждого нового члена этого совета отбирают… м-м-м, очень продуманно.

Хотя Эдер одобрительно кивал головой при каждом ее слове, в дальнейшие откровения она не пустилась. Снова нависло угрожающее молчание, но Винс нарушил его вопросом, обращенным к Форку.

— Что представляет собой ваша полиция, шеф?

— Вы не против, если я позволю себе несколько похвастаться?

— Почему бы и нет?

— Я бы сказал, что мы обладаем едва ли не лучшими полицейскими силами среди таких небольших городков. Кроме того, есть еще четверо детективов, двенадцать патрульных в форме и трое клерков, которые в случае необходимости дежурят в тюрьме. Кроме того, есть заместитель шерифа округа, Генри Квирт, который знает тут каждую щелочку, так что мы уверены, что от его взгляда ничего не ускользнет.

— Четыре детектива? — переспросил Эдер, удивленно поднимая брови.

— Четыре. Всех их я лично брал на работу. И могу вам сказать, как подбирал их. Главным образом, я выходил на людей, которые, отбарабанив двадцать лет, заработали себе пенсию и, может, отложили бакшиш на черный день, но им не больше сорока одного-сорока пяти лет на круг, может, пятьдесят, и они изнывают с тоски, слоняясь в безделье по дому. А я предлагал тридцать в год, климат Божьей милостью, отличную охоту и рыбалку, дешевое жилье, бесплатного зубного врача и медицинское обслуживание, непыльную работу и долгий отпуск.

— На что они сразу же и клевали.

— Да и кто отказался бы? Двое — из отделов расследования убийств в Чикаго и Детройте, один из Далласа, отдел борьбы с мошенничеством, и еще один из наркоотдела в Майами, который жаждал унести оттуда ноги, покуда цел. В общей сложности, у них восемьдесят пять лет коллективного опыта, и это время, надо признать, они даром не теряли. — Он улыбнулся Винсу. — Ни одной минуты.

Винсу вспомнился предыдущий вечер и блондинка Дикси. Дикси Мансур.

— Те двое алкашей в баре в «Холлидей-инн», верно?

Форк, не скрывая гордости, слегка кивнул ему.

— Примите мои поздравления.

Наконец, Джек Эдер решил выяснить, может ли он заключить соглашение. Повернувшись к мэру и придав своему голосу несвойственную ему сердечность, Эдер улыбнулся:

— Что ж, пожалуй, мы попали в надежные руки.

— Пока еще нет, — возразила она, игнорируя и комплимент, и теплоту голоса. — Пока мы не обговорили финансовые условия.

— Да. Конечно. Во сколько нам обойдется, скажем, месяц-другой?

— Двести пятьдесят тысяч долларов, независимо от времени — неделя, месяц или год. Если еще что-то числится за Винсом, плата удваивается. Если те, кто охотятся за вами, решат просто прихватить и его, вам это обойдется вдвое дешевле.

Хотя попытка изобразить теплоту и расположенность ни к чему не привела, Эдер продолжал сохранять серьезность и рассудительность, кивая Хаскинс, словно давая понять: хотя названная ею сумма не существенна, все же обговорить ее стоит.

— А что, гонорар ваш значительно возрастет, если вы приложите небольшие дополнительные усилия?

— Мы не меняем условий, — твердо заявил шеф полиции с легкой ноткой обиды в голосе.

Мэр бросила на него раздраженный взгляд, после чего несколько секунд изучала Эдера.

— Продолжайте, — кивнула она.

— Первым делом я должен кое в чем признаться. Я не знаю, ни кто хочет меня убить, ни кого подрядили на мое убийство.

Хаскинс нетерпеливо кивнула.

— Как обычно. Никто из них до сих пор не знает, кто явится по их душу.

— Я могу предполагать, — продолжил Эдер, — что это будет организовано неким лицом, которое постарается доказать, что и я, и другой судья из этого состава суда получали внушительные взятки. Речь идет о судье Марке Т. Фуллере. «Т» — значит Тайсон.

Потянувшись, Сид Форк бесцеремонно зевнул и уставился в ночное небо.

— Мы слышали об этом. Мы также слышали о вашем сыне… кажется, Поле? Самоубийство в Тихуане. И что в Ломпоке прикончили какого-то типа со странным прозвищем. Насколько я слышал, он был при вас кем-то вроде сиделки. — Форк оторвался от лицезрения звезд. — Вроде его звали Благой.

— Благой Нельсон, — уточнил Эдер. — Друг и помощник.

Положив локти на стол и подперев кулачком правой руки подбородок, Б.Д. Хаскинс с интересом изучала Эдера.

— Кажется, я не уловила вашу мысль, — призналась она.

— То есть?

— Вы собираетесь предложить нам некую сумму за то, чтобы мы сделали нечто из ряда вон…

— Нет. Вот что я предлагаю… — Эдер посмотрел на Винса: — Поскольку замысел принадлежит тебе, может, ты лучше объяснишь.

Кивнув, Винс на несколько секунд задержал взгляд на Форке, затем кивнул еще раз, словно что-то решив про себя, и взглянул на Б.Д. Хаскинс, которая явно проявляла нетерпение.

Обращаясь непосредственно к ней и тщательно подбирая слова, Винс сказал:

— Мы хотели бы от вас… чтобы вы распространили слухи… мол, вы готовы продать Джека Эдера… любому, кому он нужен… за один миллион долларов.

Откинувшись на спинку стула, мэр поднесла к губам глиняную чашку, отпила остывший кофе и поставила чашку обратно на стол, не сводя взгляда с Келли Винса.

— Вы хотите от нас, чтобы мы выдвинули дутое предложение…

— Миллион будет настоящим.

— …которое может подорвать нашу репутацию.

— Перед кем? — удивился Винс.

— В этом что-то есть, Б.Д., — вмешался Форк.

— Объясните мне вот что, — сказала она. — С какой стати кто-то будет платить миллион долларов за Джека Эдера?

— За то, что ему известно, — уточнил Винс.

Она скептически посмотрела на Эдера.

— За что же именно?

Эдер вздохнул.

— Я и сам не знаю. Или, может быть, что-то знаю, но еще толком не разобрался.

— Должно быть, это в самом деле нечто ценное… хотя вы сами не догадываетесь, что вы знаете, а что нет.

— Скорее всего.

— Вы обдумали все последствия такого ложного шантажа?

— Увы, я не шантажист и к тому же не знаю, кто они такие.

— Я не имею в виду ложный шантаж.

— Я слышал, что вы сказали.

Она повернулась от Эдера к Сиду Форку.

— То есть, нам придется все это взять на себя, так?

— И это будет непросто, — нахмурился Форк.

Теперь она смотрела на Келли Винса, ее изящный подбородок подался вперед, а серые глаза оценивающе сузились.

— Как мы поделим этот миллион?

— Мы не будем его делить.

Винс уже успел убедиться, что мэр не любила неожиданностей, приятных или неприятных. Она сощурила глаза и мрачно сжала губы. Если у нее сойдутся брови, подумал Винс, все кончено. Но Хаскинс продолжала сидеть с тем же выражением и не думала хмуриться. Вместо этого она широко открыла глаза и улыбнулась.

— То есть, все достанется нам — Сиду, городу и мне.

— Если все увенчается успехом, — кивнул Винс.

— А если нам не повезет?

— Значит, вы ничего не получите, а Джек лишь удостоится более чем скромной заупокойной службы.