Кто не спрятался… - Джек Кетчам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А у них там свет горел, отвечаю.
— Да хорош заливать.
Его настрой радовал нас всех.
Кейси сказала, что соломенная шляпка Ким выглядит так, будто ее сняли с Ильзы Лунд и нахлобучили на Кейт Хэпберн[4]. Стив заметил, что по сравнению с «обширной крестьянской красотой» Кимберли, «нашедшей наибольшее отражение в отличных молочных дойках и ляжках, созданных для того, чтоб в них забуриться рожей», Хэпберн смотрится просто «скучной англосаксонской дощечкой». Ким на это заметила, что если кто-то во что-то и «забурялся», то, скорее всего, я — в Кейси, ведь от нас все выходные ни ответа, ни привета не было. В общем, все довольно-таки быстро скатилось к обычным молодежным сальным подколкам. Мы вдоволь нахохотались. Наконец Кейси пустила шпильку о неизбежности обсуждения груди Кимберли на любом светском мероприятии, которое та надумает посетить, и тогда Ким, стянув свой соломенно-широкополый головной убор и сунув его под сиденье, бросила:
— Хорошо, раз вам их так хочется — получайте.
С этими словами она стащила с себя светло-голубую майку через голову и вышвырнула ее из автомобиля на ветер. Мы проследили взглядами, как та, порхая, опускается позади нас. До пляжа оставалась еще добрая миля, а Ким уже сидела полуголая, довольно выпятив грудь. Прохладный ветерочек, залетающий в салон, усыпал ее кожу мурашками, заставил вздернуться соски.
— Какое многообещающее зрелище, — протянула Кейси. — И в чем ты теперь пойдешь домой?
Ким хихикнула.
— Тебя это колышет? Зря, зря. Лучше подумай, в чем сама вернешься!
За нашими со Стивом спинами завязалась короткая потасовка. Мгновением позже простая, рабочего кроя, рубашка Кейси порхнула в воздухе и расстелилась на придорожном рогозе. Теперь на заднем сиденье у нас со Стивом сидели уже две полуголые девицы.
Дорога впереди стелилась пустынная. Да и позади — не лучше; но мне все казалось, что нас где-нибудь непременно тормознут копы и станут ехидно пялиться — выписывая попутно штраф за нудизм. Ким и Кейси тем часом хохотали до алых щек.
— Ладно, пора уравнять счет, — заметил Стивен. Машина начала вихлять и порывисто останавливаться, когда он расстегнул молнию на джинсах и спустил их сначала с одной ноги, затем — с другой, затем стал выпутываться из кроссовок. Это заняло некоторое время, но в конце концов он остался в одних трусах. Ну хорошо, что этот герой-любовник в принципе их носил. Аккуратно сложив бумажник, пояс и ключи на сиденье рядом с собой, он протянул мне пригоршню мелочи и отправил джинсы в полет через окно. Те хлопнули штанинами на прощание.
— Давай теперь ты, — велел Стив, глядя на меня.
— О, только не я.
— Давай-давай!
— Ты ж знаешь, как мне неловко, когда все пялятся на мой катетер, — с самым непроницаемым видом парировал я.
В общем, до пустынного скалистого местечка на пляже мы добрались без происшествий — и вскоре уже вовсю уминали награбленный провиант.
— Знаете, — сказал я, — а мне б сейчас славно зашел простой бутер с колбасой.
Стив кивнул.
— Понимаю. Да и вообще пора завязывать с шоплифтингом.
Ким остановилась на середине кусочка сыра с крекером. Она посмотрела на меня, а затем — на себя.
— А все-таки в чем мы домой пойдем? — спросила она.
Я заржал, выплюнув всю икру себе на руку.
Хорош денек!
Я лежал на спине, полусонный, позволяя солнцу обжигать меня. К этому времени моя задница сделалась такой же коричневой, как и все остальное, и моя скромность давно уступила место беспечности во всем, что касалось моей новой компании. Ким сидела рядом со мной на полотенце, втирая масло в руки и плечи. В одно мгновение Стив вскрикнул, и она со свистом втянула воздух сквозь зубы. Оба звука прозвучали неожиданно испуганно.
Я уже вскочил на ноги, пока Ким только-только переваривала ситуацию. Я успел кое-что понять, хотя бы отчасти.
Стив и Кейси пошли на скалу — ту самую, куда мы с ней взобрались в тот первый день, где чайки разбивали панцири крабов и ракушки моллюсков. И теперь Кейси стояла там одна — и смотрела вниз, на Стива, вся скованная каким-то диким напряжением… вот только не испуганная, а скорее разозленная.
Там, внизу, Стив отчаянно пытался вскарабкаться обратно.
Его руки вяло и бестолково били по воде, будто он позабыл, как ими нужно правильно пользоваться, что заставило меня беспокоиться не столько о возможном переломе, сколько о полученным при ударе о скалу сотрясении мозга.
Я побежал, и вскоре следом за мной, отставая на пару шагов, сорвалась и Ким. Стив тем временем всполз кое-как на скальный уступ, попытался выпрямить спину — и тяжело опрокинулся на грудь. Там, где он упал, не было песка — только камни. Приложился он, должно быть, нешуточно. Я слышал, как дыхание рвется из его груди — но никаких других звуков он не издавал. Все, что попадало мне в уши — глубокий нутряной свист, крик чаек, топот наших с Ким ног. Довольно скромно для форс-мажора.
Присев рядом с ним, я заложил одну руку ему за спину, чтобы поддержать его, прямо под плечи:
— Расслабься, Стив. Расслабься.
Он посмотрел на меня осоловело. Я увидел небольшую царапину чуть ниже линии роста волос, над его правым глазом. Распухала на глазах, но, в целом, не так уж и плохо выглядела, если не считать темных сгустков крови. Я прошерстил его волосы в поисках чего-нибудь похуже — голова оказалась цела. Просто встряхнуло о камешки. Какое же, черт возьми, облегчение.
Ким присела на корточки рядом со мной. Ее взгляд метнулся куда-то влево, и она снова засипела сквозь зубы, сморщившись. Я понял, на что она глядит: левая рука Стива была вытянута под прямым углом от нас, запястье безвольно болталось. Ладонь от большого пальца до мизинца была довольно сильно порезана, почти что распорота. С запястья стекала устойчивой струйкой кровь, на ладонь свисал лоскут кожи дюйма в два длиной.
— Принеси что-нибудь. Для перевязки, остановить кровотечение, — приказал я Ким. — Ну, поторопись!
Теперь его взгляд худо-бедно собрался, хотя в лице по-прежнему не было ни кровинки. Я был почти уверен, что со Стивом все обойдется. Он явно хотел мне что-то сказать — на лице у него читалось неподдельное изумление.
— Она… она спихнула меня…
Я пристально посмотрел в сторону Кейси. Та и бровью не повела. Слепящее яркое солнце всегда делало ее глаза странно прозрачными. Как две ледышки,
