Кто не спрятался… - Джек Кетчам

— На серьезных щах спрашиваю, дружище.

— Ну, насколько я знаю — нет.

— Так я и думал.

— А чего спрашиваешь? Туда перебраться решил, что ль?

Ухмылка Рафферти на этом вопросе сделалась несколько вымученной. Он-то хорошо помнил, что команда зооактивистов обнаружила внутри.

— Я с ребятами проезжал мимо него прошлой ночью. Стив сказал, что видел там горящий свет.

— Где?

— В окне второго этажа.

— Да ни хрена он не видел, — довольно-таки агрессивно бросил Рафферти. Я, похоже, и в этом сельском увальне пробудил ревность. Может, он офигевал от того внимания, что уделяла мне Кейси. А может, уже подозревал меня — и подозревал крайне преждевременно — в том, о чем я покамест серьезно не думал: в намерении сбежать из Дэд-Ривер. Я свел своих новых знакомых с ним, но Раф показался им скучным. Я о том не особо переживал — компания уже сформировалась. Я, Кейси, Стив и Ким — два парня, две девчонки; старине Рафферти просто не было места.

— Будь там кто-то живой, я бы знал, Дэн. Они бы заправлялись на станции. Так что Стив твой просто в глаза долбится. — Сказанное, как Раф думал, должно было разрядить обстановку, и я подыграл ему:

— Твоя правда, старичок.

Мы прихлебывали пиво, и мой друг поглядывал на старые часы с эмблемой «Пабст Блю Риббон», висящие над барной стойкой. Его губы тронула усмешка.

— А знаешь, возможно, туда просто шпана какая-то забралась. Вот об этом я бы никак не прознал.

— И кому бы приспичило в здравом уме залезть в клоаку Краучей? — стал урезонивать его я.

— Мне-то почем знать?

Впрочем, мы с Рафферти — полезли бы. Нам этого даже хотелось, да только мандраж был слишком силен. Нам удалось тогда порыскать у мусорных баков и даже заглянуть в подвальное окно… но потом кретин Джимми Берд спугнул нас, и мы дали деру. Может, детвора сейчас посмелее. Воспоминание о том случае снова сплотило нас.

— Для такого надобно быть наглухо отбитым, — заметил Рафферти.

— Наглухо — не то слово.

Он залил в себя последние остатки пива — и добавил:

— Впрочем, кто его знает…

Глава 6

На работе выдался поистине ужасный день. Слишком жарко. Покупателям несладко приходилось — чего уж говорить обо мне. Все мои мысли крутились вокруг пляжа, вокруг упругого живота Кейси, охотно схватывающего загар. Покоя от этих дум я не ведал, но хоть как-то держался на плаву в смену.

Дома я принял душ и побрился, выпил чашку кофе и умял купленный на вынос в «Сахарном уголке», местной кафешке, бургер. Оделся, собрался, вышел на улицу. Старый черный пикап, проржавевший и скрипучий, выжидал меня у бровки тротуара через дорогу. Я доехал до дома Кейси, припарковался неподалеку.

Большеват он оказался — для трех-то жильцов. Интересно, мама Кейси сама с ним управлялась? Найти домработницу в Дэд-Ривер — плевое дело, да еще и не самое дорогое, тут ведь не Голливудские холмы.

Я взошел по ступенькам на свежевыкрашенное белое крыльцо и позвонил в звонок. В гостиной горел свет. Я услышал чей-то глубокий вздох, а за ним — звуки неторопливых шагов из коридора.

И вот дверь отворил отец Кейси.

Он оказался мужиком внушительных габаритов, широченным в плечах, под метр девяносто ростом. Для своих предположительных пятидесяти с небольшим форму он сохранил прямо-таки завидную — но в русой шевелюре уже пробивалась седина, а глаза, оказавшиеся на уровне на дюйм-другой выше моей макушки, от мира отгораживали строгие очки в роговой оправе черного цвета. Выглядел отец моей зазнобы довольно-таки усталым, да и цвет кожи, если приглядеться, отдавал нездоровой серостью. Он сонно, будто филин, моргнул, рассматривая меня через приоткрытую дверь, — радужки, где-то на одну четвертую тона темнее лазурных очей Кейси, сверкнули в полумраке коридора.

— Чем обязан?

Я протянул ему руку:

— Дэн Томас, мистер Уайт. Меня ждет Кейси.

Он, выглядя немного сбитым с толку, рассеянно пожал мне руку. Я задался вопросом, а не заработал ли он себе плохую кожу выпивкой.

— А, вот как. Ну, заходи.

Он отошел в сторону и приоткрыл дверь пошире. Я зашел. Внутри дом был красив на диво. Гораздо лучше здешней среднестатистической летней резиденции. Мебель тут была в основном антикварная — пусть и не лучших марок, но в хорошем состоянии. Вся деревянная отделка блестела так, будто ее недавно отполировали; один угол целиком занимало роскошное шведское бюро.

— Ке-е-ей-си! — окликнул отец, выглянув в лестничный пролет.

— Иду-иду! — донесся издалека поспешный ответ.

Садиться ни один из нас не стал. Да и болтовня как-то не заладилась. Видно, до моего прихода он читал газету — скрученная в трубку, она была зажата у него в массивном кулаке. Болеет он или нет — раздражать его попусту я сейчас не хотел.

Кейси упоминала, что он — банкир, но представить этого типа сгорбившимся за письменным столом и подбивающим циферки было непросто. Если б не дурной тон кожи, я бы заподозрил в нем кого-то из сферы физического труда на открытом воздухе. Интересно, где он так подкачал плечи? Осмотревшись немного, я заметил на стене над бюро большое фото в рамке — и все понял.

Перехватив мой взгляд, он улыбнулся.

— Йельский клуб рестлинга, тысяча девятьсот тридцать восьмой год. Вон в том ряду крайний слева — я. Двенадцать побед, всего два поражения.

— Ого, круто.

Вздохнув, он сел в большое мягкое кресло у камина. В его ровном баритоне не было энтузиазма — он звучал глухо, мертво. Да и взгляд у него был потухший — как если бы из глаз Кейси вытянули всякую оживленность и отняли бы даже ту чуть волнующую непонятную глубину, каковую я находил такой привлекательной. Его глаза напоминали стеклянные протезы. Возможно, он взаправду очень серьезно болеет, если вовсе не при смерти был.

— Где работаешь? — вяло спросил он. Что ж, разговора не избежать.

— На лесопилке, с деревяшками вожусь.

Последовал отстраненный кивок. Повисла пауза. Он уставился в пустоту прямо перед собой.

— На жизнь хватает? — разродился он наконец вторым вопросом.

— С напрягом, но в здешних краях выбора особо нет. На плаву меня срубает морская болезнь.

— Сам море не люблю. — Он хохотнул. Но без веселости. Смех был таким же безжизненным, как и все прочее в нем.

— А у вас дом красивый. — Как и говорил, собеседник из меня отпадный.

Еще кивок. Казалось, для этого человека я вроде соринки на ковре. Я просто не заботил его, вот и все — может, это даже к добру. Казалось, держать в уме сам факт моего пребывания здесь требовало