Крутая тусовка - Валери Домен

Тут в разговор вмешалась Делья, занимавшаяся телевизионными программами на странице культуры. Она произнесла проповедь, достойную любительского кино:

— Какое красивое слово «разумный», но на телевидении оно ничего не значит. Это похоже на содержимое твоих карманов, когда тебя доставляют в тюрьму: ты оставляешь разумность при входе на телевидение и забираешь его на выходе. Но пока ты внутри, у тебя есть право на самый минимум: стакан коки, грим, бейдж, дающий тебе право посещать ресторан для звезд телеканала, микрофон на прищепке, наушник, а если еще останется место в твоем котелке, можешь сохранить еще несколько нейронов. Но, вообще-то, парни выбирают не это: это слишком много весит и ни на что не годится. В любом случае, решения принимаются не ими!

— Итак, если вы закончили болтать о битах ведущих, может быть, поработаем немного…

Фабьен явно не понравилось, в каком направлении стал развиваться разговор. Это так развеселило Эрику, что она уже была готова рассказать о своем постельном приключении с Дорвалем.

— Если бы я знала, как девицы студии его называют, я бы на это не пошла… — сказала она, повеселев.

Все головы сразу же повернулись в ее сторону, округленные и загоревшиеся глаза наблюдали за ней, как очки ночного видения блестят в глубокой темноте. Этот внезапный интерес вызвал у Эрики смешок.

— И как же его называют? — осторожно осведомилась Жюли, стараясь не нарушить тишину, которая установилась из опасения того, что жизнь снова пойдет своей чередой, а кличка так и останется неизвестной.

— Вонючие Трусы! Это не я выдумала. А знаете, почему его так прозвали? — спросила Эрика после непродолжительной паузы.

— Потому что от него дурно пахнет? — отважилась предположить Делья.

— Точно!

Среди девиц послышались восклицания отвращения. Но, несмотря на отсутствие деликатности со стороны их коллеги, все хотели услышать, что она еще скажет.

— Ты хочешь сказать, что он не промывается? — продолжила Делья.

— А чем же иначе можно объяснить то, что его наследство пахнет затхлостью? — логично ответила Эрика.

— Ты права, надо бы преподать ему урок мытья. Ты не пробовала сделать это после занятий любовью? — прыснула Клемантина.

— Только не я. Мне такие парни не нравятся. Хватит того, что я согласилась, чтобы он привязал меня к радиатору…

— Так, выходит, это правда, что он приковывает своих любовниц наручниками к радиатору? — удивилась Лоранс.

— Нет, я наручников не удостоилась. У него, видно, не было при себе всего набора. Заметь, я не люблю садомазохизма в порнофильмах… По крайней мере, теперь знаю, что это мне не нравится!

Именно в этот момент всеобщего напряжения Сильвия Тетье ворвалась в редакцию, продолжавшую находиться под влиянием откровений Эрики.

— Итак, Секс в большом городе, ты рассказываешь про свою жизнь? — сказала главный редактор своей ночной журналистке.

— Их это совсем не интересует, — с улыбкой соврала Эрика.

— Если ты стараешься объяснить, как именно тебе удалось выставить Миллера дураком, да и нас с ним заодно, то мне кажется, что это превосходит все границы допустимого!

— Мы ему для этого вовсе не нужны, — серьезным тоном ответила Фабьен.

— Первое правило приличных светских журналов: не плюй в руку, которая тебя кормит, — произнесла Сильвия.

Сказав это, она развернулась, не преминув оглядеть всю команду, которая покорно вновь принялась за работу.

Эрика проверила содержимое своего ящика электронной почты и автоответчик. Если бы она положительно отвечала на все поступавшие к ней приглашения, ей пришлось бы круглосуточно не снимать вечернее платье. Но у нее было право проверять все списки гостей, она была вхожа абсолютно повсюду, могла приводить с собой кого угодно. Хозяева клубов, пресс-атташе, менеджеры просто умоляли ее согласиться пошаркать подошвами ее туфель по полу их танцевальных площадок.

Надо было только опубликовать всего несколько строк об их вечере в «Стар Сити», и на следующей неделе туда собирался весь Париж. Эрика была волшебницей, но она умела выбирать свои номера.

В тот вечер выигрышный номер достался «Премиуму», организовавшему, как делал это раз в месяц, раут для избранных. Она, конечно, поворчала, когда «корпоративный» управляющий позвонил, чтобы пригласить ее туда: она не любила соглашаться сразу же. Не стоило показывать, что ей слишком польстило то, что ее включили в узкий круг избранных. Когда она только начинала ходить на званые ужины, она научилась напускать на себя томность избалованных вниманием людей. На самом же деле она обожала вечера с сюрпризами этой самой известной станции вещания Европы. Они вовсе не походили на те загульные ночи, когда на глаза попадались лишь зануды и старые перечницы. В «Премиуме» собирались самые сливки, люди элегантные и вульгарные, но все приглашенные всегда тщательно отбирались исходя из того, кем они являлись в обществе, а не в зависимости от их манеры поведения, их умения одеваться и даже не от их таланта. Организаторам было совершенно наплевать на то, что их гости фальшивят при пении, если их диски продавались миллионными тиражами, что они одеваются мешковато, если эти мешки носили фирменные знаки великих кутюрье, что они играли, как увальни, если они установили рекорды посещения затемненных залов. Даже какой-нибудь нечестный политик или вороватый бизнесмен становился почетным гостем, если его рейтинг популярности был очень высоким. Посему Эрика посчитала вполне логичным, что и она, пусть и пишущая ногами, но очень влиятельная журналистка в области ночной жизни, попала в этот круг… пока ничего не изменилось!

Потому что она не строила иллюзий: когда-нибудь все это кончится. Но тут же решила, что ей на это наплевать. Она подумала о своей соседке. И представила себя в другой жизни: зарядка перед завтраком, шопинг по утрам в субботу, поздний завтрак перед тем, как пойти на вернисаж и на выставку или в музей, почему бы и нет? Она представила себе, как громко хохочет с Лиз, готовит гастрономические блюда в их маленькой кухне, пробует соус с кончика деревянной ложки, чтобы не обжечь губы. «Если до этого дошло, — внезапно призналась себе Эрика, — значит, я — лесбиянка!» Эта мысль заставила ее вздрогнуть, и она вскрикнула, озадачив своих подруг:

— Оргазм? — осведомилась Фабьен.

— Сразу видно, что ты не знаешь, что это такое! — отрезала Эрика. Схватив сумочку, она выскочила из помещения. Было уже около часа дня, и она умирала с голоду. За утро она ничего так и не сделала, разве что рассказала о своей жизни. Но в любом случае, именно так она и проводила большую часть своих дней…

— Ты готова? — спросила она Пат, появившись у ее стола.

— Но ты прожорлива, как курица! Который сейчас час? — спросила подружка из фотостудии. Она была явно удивлена.

— Не сходи с ума, уже час, а я умру от истощения, если ты немедленно не отведешь меня в ресторан!

Ресторан находился метрах в ста от здания редакции журнала. Он принадлежал индусу, и в нем стоял сильный запах специй. Украшение ресторана было в разнузданном стиле китча, но официанты были приветливы и скоры на обслуживание. А главное, там хорошо готовили! Заказав цыплят тика и чай с кардамоном, подружки с неописуемым наслаждением стали делиться самым интимным.

— Ну, так как Миллер? Каков у него размерчик? — шепнула Пат, оглянувшись вокруг. Глаза ее блестели от любопытства.

— Несколько разочаровывающий, но работоспособный… — игриво ответила Эрика.

— О'кей, и какова твоя оценка? Шесть по десятибалльной шкале?

— Даже меньше. Сказав о работоспособности, я приукрасила картину. Все очень грустно.

— А где вы этим занимались? Перед клубом?

— В его квартире! Прекрасная мансарда на Монпарнасе, уютное гнездышко, уверяю тебя!

— И сколько же времени ты там провела?

— Часа два, а то и того меньше!

— И это ты называешь работоспособностью?

— Не знаю. В этом чертовом шоу-бизнесе нет ни одного нормального мужика! Я потеряла понятие времени. Мне надо бы не выставлять им оценки, а просто показывать хронометраж!

— Ну, это тоже не годится, — заявила Пат. — Это может длиться долго и быть разочаровывающим. А бывает, что и пяти минут не проходит, а ты уже взлетаешь на седьмое небо!

— Да? В любом случае единственное, что мне нравится, так это укрощать их во время занятий любовью. У меня складывается такое впечатление, что я смотрю это по телевизору сверху, понимаешь? Вот только комментировать не могу: приходится ждать, пока все это не закончится.

— И все-таки ты после этого смотришь телевизор?

— Только не программы тех, с кем уже переспала: у меня сразу падает настроение. Кстати, ты пропустила нечто интересное: я рассказывала редакции о Вонючих Трусах! Фабьен сделала вид, что не слушает, но уверена, что сегодня же вечером она все доложит Сильвии…