Крутая тусовка - Валери Домен

Эрика ответила:

— Спасибо за поддержку!

Перед тем как открыть дверь кабинета начальницы, она сделала глубокий вдох. Хмурое лицо Сильвии не предвещало ничего хорошего.

— Ты снова отличилась, Эрика, но теперь, могу признать, ты превзошла себя…

Сильвия внимательно просматривала оргинал-макет и не удосужилась поднять голову.

— Это загадка или ребус? — неуверенно произнесла Эрика.

— На твоем месте я не стала бы шутить. Можешь ли ты мне сказать, что ты делала вчера вечером?

— Я была на приеме в редакции радиостанции SFR, можно будет сделать из этого замечательный разворот, там были все.

— А потом? Часа в два ночи? Ты вернулась домой спать со своими плюшевыми игрушками или было продолжение?

— Не понимаю.

— Сейчас я освежу тебе память. Посмотри в эту лупу и скажи, пожалуйста, что ты видишь на этих снимках?

Эрика наклонилась над фотографиями, которые пододвинула к ней Сильвия:

— Зут, мы его не заметили. Мы осмотрелись, однако…

— Это точно, вид у вас необычайно осторожный. Не могла бы ты мне напомнить, кто был помещен у нас на первой странице на прошлой неделе?

— Кристоф Миллер.

— С кем?

— С Рашель, как мне кажется.

— Хорошо. А кто такая Рашель?

— Его будущая жена.

— А кто на этих снимках целует тебя в ухо?

— Согласна.

— Нет, прошу, скажи: кто целует тебя в ухо?

— Миллер.

— Браво! А это, случайно, не создает некоторую проблему для журнала?

— О, послушай, все и так прекрасно знают, что эти парни с телевидения не отличаются верностью…

— И что в светских журналах всегда печатаются только глупости…

— Нет, он действительно с Рашель, но любит некоторые отступления от правил. В конце концов, читательницы имеют право знать и об этом тоже.

— Потому что тебе пришло в голову разоблачать неверных звезд? Если так, то иди работать в желтые газетенки напротив, в те, что рассказывают о самых неприглядных историях!

— Да нет же, я звезд очень люблю…

— Настолько сильно, что спишь с ними, мне это известно. Если ты будешь делать это с большей осторожностью, меня это устроит! А если будешь продолжать светиться на снимках в газетах, я тебя уволю!

Эрика почувствовала, что губы ее изобразили широкую улыбку, и на цыпочках вышла из кабинета.

В приемной ее поджидала секретарша с кипой досье в руках.

— Ну как?

— Едва уцелела, — ответила Эрика.

— Ты снова напилась, и это ей донесли?

— Нет, тут другое. Но хвастаться я сейчас этим не буду. Пойду выпью еще чашечку кофе…

Она опять прихватила с собой Пат из фотослужбы и снова увела ее поболтать. У Патрисии было много работы, но она не устояла перед искушением послушать подружку: дело пахло керосином, а любопытство победило иконографические изыскания.

— Я по уши в дерьме! — сказала Эрика, войдя в кафетерий.

— Что ей было от тебя нужно?

— Меня сфотографировали в объятиях Миллера.

— Черт побери, ты сошла с ума, мы ведь недавно поместили на первой странице его снимок с невестой!

— Я не знала, что этот чертов папарацци оказался там: это была закрытая вечеринка!

— Ты что, издеваешься надо мной? Ты ведь всех их знаешь как облупленных!

— Обычно в такое время папарацци ложатся спать!

Патрисия внимательно посмотрела на Эрику, стараясь разобраться в этом.

— В чем дело? — заинтригованно спросила ее Эрика.

— Ты об этом знала! И сделала это умышленно: ты знала, что они там были, признайся!

— Ты сошла с ума: зачем бы мне это было нужно?

— Не знаю, надеюсь, ты мне это объяснишь…

Эрика рассмеялась. Смех был громким, несколько голов повернулись на его звук.

— Тебя не проведешь! О'кей, я немного этого хотела. Но я полностью забыла про нашу первую страницу, иначе я подождала бы немного.

— Но почему тебе было нужно, чтобы тебя увидели с Миллером?

— Мне надо было оказать услугу Форкари. Миллер выкинул ее с работы, она потеряла много денег, оказывая давление на ее начальство, чтобы то не опубликовало некоторые снимки с его участием.

— Что за снимки?

— Что-то вроде слишком юной девочки, которая не имеет прав водить машину, понимаешь?

— Грязная свинья! И ты думаешь, что эти снимки с тобой будут опубликованы?

— Не знаю, но я для его репутации не так опасна, в суд его не вызовут: я совершеннолетняя и вакцинирована для многих поколений.

— Сейчас начнется совещание фотослужбы, я должна бежать! Пообедаем вместе? Ты еще не все мне рассказала!

— О'кей, пойдем в индийский ресторан. До скорого!

Эрика налила себе третью чашку кофе и, напевая, прошла к себе.

В редакции царила веселая суматоха. Трудолюбивые муравьи с ловкими пальцами склонились над клавиатурами, стараясь не утерять ни единой крохи из того, о чем можно говорить открыто. Все стучало, все двигалось, все работало. Этот зал опенспайс, казалось, был специально создан для девиц, истосковавшихся по болтовне, по смеху и по секретам. Здесь скромность была не в почете, все обо всех все знали, все видели и все слышали. И для Эрики не стало откровением то, что вся команда, начиная с дежурной в приемной редакторов, включая секретарш редакций и заканчивая лифтерами, уже знала об эротическом шоу Эрики и Миллера у двери пожарного выхода самого престижного парижского клуба в два часа ночи.

— Не напрягайтесь, девочки, я знаю, о чем вы говорили, но некрасиво желать это за спиной подруг! — сказала она, обращаясь ко всем.

— Ты все-таки сумасшедшая. Могла бы охладить тело, прежде чем на него набрасываться! Ты не заметила, что совсем недавно мы поместили этого придурка Миллера на первой странице?

Первой выстрелила Фабьен. Вот уже десять лет, как она пользовалась уважением в качестве специалиста по американскому кинематографу, и никто не мог оспорить ее компетентность в данной области. В этом-то и заключалась проблема, поскольку и она сама это знала, и ее шпильки веками оставались острыми. Кроме того, как любая величина большого экрана, она терпеть не могла легкомысленных женщин, особенно Эрику, не вписывавшуюся в периметр Седьмого искусства.

— Спасибо, Фабьен, я умею читать почти так же хорошо, как и ты. Не стоит беспокоиться, я уверена, что это не станет сенсацией для «Репортеров без границ»!

Фабьен пожала плечами, закатила глаза и села, держа спину прямо, как букву «I», перед экраном своего компьютера. Этим жестом она дала всем присутствующим понять, что она была выше всего этого.

— А мне это кажется забавным. Во всяком случае, с тобою не соскучишься.

Лоранс, руководившая службой шоу-бизнеса, была, скорее, насмешницей, и ничто ее по-настоящему не задевало. Она всех звезд знала наперечет. Именно она как-то сказала: «Если бы не работа, я бы не была ничьей поклонницей». По большому счету, Миллер интересовал ее лишь в той мере, в которой позволил провести изучение биографии его будущей невесты. А верен он ей или нет, это ее вовсе не интересовало, та знаменитая публикация имела место на прошлой неделе, а теперь ее занимало совсем другое. Светская жизнь — это быстропортящийся продукт.

Клемантин, известная репортерша сенсаций — одна из тех, кто сопровождает звезд на Багамы или в Гштаад, — подошла, держа в руках досье с обзором прессы:

— Если бы ты пожелала, то могла бы написать интересное шоу одинокой женщины: это было бы сенсацией! Представь себе: ты рассказала бы, каковы в постели Миллер, Маноло, Дорваль и компания!

— Как, ты и с Дорвалем переспала?

Лоранс удивилась, но она, казалось, была единственной, кто этого не знал.

— Очень давно! — ответила Эрика, твердо решив не добавлять ни слова в новую главу, которая явно желала открыться.

Но Жюли колебалась недолго. Высокая, хорошо сложенная брюнетка с четко очерченными округлостями на уровне бедер, с фигурой, которой позавидовала бы королева Иордании Рания, Жюли была элегантной женщиной двадцати девяти лет и руководила службой знаменитостей, и даже намек на то, что кто-то с кем-то переспал, казался ей столь же неуместным, как если бы ее заставили наблюдать за любовными занятиями свингеров в клубе для взрослых. При всем этом она была похожа на тех детей, которые, зная о том, что ночью им приснится кошмар, если они сядут в призрачный поезд, не могут устоять перед своим желанием. Жюли требовала рассказывать все до мельчайших подробностей и играла с огнем, расспрашивая Эрику. Своим тонким голоском она спросила:

— Но когда же это случилось? Я полагала, что он — серьезный человек. Ведь он же ведет очень острые социальные дебаты…

— А ты что же, полагаешь, что все эти мужики, заботящиеся о себе, являются монахами-бенедиктинцами, что ли?! — ответила ей Лоранс.

— Нет, но они должны быть более разумными! — воскликнула Жюли.