Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной - Наталия Андреевна Елисеева

чин, а салонные кумушки шепчутся, что со времени знакомства роженицы с королём Польши минуло ровно девять месяцев. Впрочем, в политической карьере авантюрной гречанки главные роли сыграли отнюдь не представители правящих династий, а два мужчины рангом пониже. Правда, влияние этих двух могло поспорить с влиянием дюжины монархов времён «лоскутной Европы». Речь идёт о некоронованном властителе Новороссии Григории Потёмкине и таком же неформальном хозяине правобережной Украины Станиславе Потоцком.

Благодаря связи с Потёмкиным, София Витт получила дорогие имения в Массандре, Симеизе и Мисхоре, а её муж – должность губернатора отвоёванного у Турции Херсона и оклад в 6 тысяч золотых рублей. Но знаменитый покоритель Крыма не был настолько простодушным, чтобы осыпать свою любовницу дорогими дарами исключительно за красивые глаза. В обмен он принудил её использовать своё обаяние для продвижения российских интересов в раздираемой противоречиями Польше.

Видимо, во время исполнения этих деликатных поручений София знакомится с богатейшим магнатом «восточных земель» Речи Посполитой – Станиславом Потоцким – и соблазняет его. Увлечение знатного землевладельца так сильно и искренне, что он не останавливается перед разводом, пренебрегая прежней супругой, родившей ему целых одиннадцать наследников!

Эмма Лайон, леди Гамильтон

Одновременно Потоцкий становится лидером «российской партии» в Польше, возглавляя враждебную королю и сейму Тарговицкую конфедерацию, а София, используя своё обаяние и связи, выступает в роли посредницы между двумя Станиславами – обладателем короны и вождём конфедератов. Хотя, в конце концов, «российская партия» одержала верх, а пани Витт стала пани Потоцкой, этот победный дубль не принёс Станиславу Потоцкому счастья. Вскоре он обнаружил свою вожделенную супругу в постели собственного сына Ежи. Горечь измены быстро свела богатейшего латифундиста днепровского правобережья в могилу. Софии не пришлось сильно горевать об усопшем – ей в наследство досталось имущество стоимостью 60 миллионов екатерининских рублей и великолепный парк «Софиевка» под Уманью, специально спроектированный по её прихоти магнатом, потерявшим голову от любви, и названный в её честь.

Совсем иной конец ожидал другую, ещё более известную любительницу романтических приключений – Эмму Лайон, вошедшую в историю как леди Гамильтон.

Рождённая в семье бедняка в 1765 году, да к тому же рано осиротевшая, Эмма оказалась на подлинном социальном дне, со всеми вытекающими последствиями. Не гнушаясь ради заработка мужским покровительством и участием в непристойных уличных шоу, она уже в шестнадцать лет забеременела. Однако рождённая дочь не входила в планы предприимчивой Эммы – ребёнка она отдала на воспитание бабушке и о его судьбе не слишком заботилась. По крайней мере, когда горе-мамаша была вознесена на вершину своей карьеры, брошенная дочка трудилась скромной служанкой у лондонских буржуа.

Сменив фамилию на Харт, Эмма стала любовницей аристократа Чарльза Гревилля, через которого познакомилась с пожилым вдовцом сэром Гамильтоном, известным дипломатом и в высшей степени достойным человеком: учёным, искусствоведом и меценатом. Однако и убелённый сединами Уильям Гамильтон не смог устоять перед чарами девицы на 35 лет моложе себя – в 1786 году Эмма отправляется за ним в Неаполь, в посольство при дворе Королевства обеих Сицилий, а в 1791 году становится его законной женой.

Оказавшись в высшем свете, Эмма Гамильтон творчески переработала навыки, приобретённые ещё на задворках Лондона, где она играла обнажённую «богиню здоровья» перед толпой зевак. Для благородной публики была предложена более приличная программа, балансирующая на грани допустимого – Эмма изображала классические картины, представая то в роли Афродиты, то Афины, то Минервы. Успех её «аттитюдов» был так велик, что современные знатоки сравнивают её популярность в Европе наполеоновской эпохи с популярностью Мэрилин Монро в середине ХХ столетия. Но свою известность у потомков леди Лайон-Харт-Гамильтон приобрела благодаря роману с непобедимым британским адмиралом Нельсоном.

После того как якобинская Франция выступила запальником общеевропейского революционного пожара, Эмма волею обстоятельств оказалась в лагере реакции, защищая интересы своей близкой знакомой – неаполитанской королевы Марии Каролины, чья сестра Мария-Антуанетта была безжалостно казнена парижским трибуналом. Адмирал Нельсон командовал английским флотом, противостоящим французским революционерам, и его увлечение женой посла, близкой к Марии Каролине, оказалось как нельзя кстати для неаполитанской династии. Когда итальянские революционеры – союзники Наполеона – овладели Неаполем, Эмма не просто обеспечивала координацию действий неаполитанских «белых» и британской эскадры. Знаменитая актриса выступила в роли карателя, требуя жестоких расправ над повстанцами. Так, она лично настаивала на смертном приговоре для вождя восставших адмирала Карачиолло, и ради неё Нельсон приказал повесить приговорённого сразу же после суда, поскольку Эмма в тот вечер уезжала в Лондон и выразила желание персонально лицезреть казнь.

Несколько лет адмирал Нельсон, сэр Уильям и Эмма составляли любовный треугольник, который трудно назвать классическим из-за отсутствия видимого соперничества «катетов» за благосклонность «гипотенузы». Складывалось впечатление, что сэр Гамильтон не возражает против близких отношений жены с победителем французов и даже греется в лучах славы великого флотоводца. Правда, эти «высокие отношения», породившие столько пересудов в британской прессе, длились недолго: в 1803 году скончался престарелый Уильям, а два года спустя получил смертельное ранение под Трафальгаром боевой адмирал. Найти нового фаворита соответствующего ранга вдова Гамильтон не смогла, а жить привыкла на широкую ногу. Королевская казна Британии не удовлетворила предсмертную просьбу Нельсона назначить пенсию его возлюбленной, а королевскому двору Неаполя было не до старой приятельницы – повелителям обеих Сицилий пришлось самим скрываться в эмиграции от нашествия наполеоновских войск. Остаток жизни бывшая звезда провела в поисках денежных займов и умерла в пятьдесят лет в нелюбимой Франции, скрываясь от разъярённых кредиторов.

* * *

И Эмма Гамильтон, и София Потоцкая, как и целый ряд менее знаменитых авантюристок (например, Софи Доуз или Варвара Крюденер), были выдающимися и даже гениальными обольстительницами, но отнюдь не великими политиками. В политику они вмешивались постольку, поскольку были вовлечены в отношения с вершащими державные дела мужчинами. Трудно назвать грандиозные государственные цели, которые преследовали дамы типа Гамильтон и Потоцкой, во всяком случае, такие цели, которые казались бы им важнее, чем впечатление, производимое ими на мужчин.

Зато в истории есть пример иной искательницы приключений, в душе которой колоссальные личные амбиции слились с исполнением национальной миссии поистине континентального масштаба. Игра, в которую она вступила, с каждым новым витком всё меньше зависела от близких ей мужчин, наоборот – судьбы её избранников всё больше зависели от неё самой. Наш рассказ пойдёт о спутнице двух Лжедмитриев, оставившей неизгладимый след в русской истории и культуре.

Непризнанная царица схизматиков. Марина Мнишек

Зимой 1606 года на западной заставе Русского государства собралась свита небывалой пышности. Около тысячи человек, от