Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной - Наталия Андреевна Елисеева

от всех союзов подобного типа он отличался расчётом непревзойдённого масштаба – на кону стояло будущее самого многолюдного государства Земли.

Китай двадцатых годов ХХ века представлял собой политическую руину, отдельными провинциями которой заправляли военные узурпаторы. Центром притяжения стала революционная партия Гоминьдан (буквальный перевод – Национальная партия), созданная великим Сунь Ятсеном, – к ней же примыкали китайские коммунисты, вдохновлённые примером северных русских соседей.

Со смертью Сунь Ятсена в марте 1925 года раздоры охватили и революционный лагерь. Тогда лихой и бескомпромиссный вояка, полагавшийся лишь на своё выдающееся честолюбие, генерал Чан Кайши, захватил власть в Гоминьдане и начал войну за объединение страны. Выскочка без роду и наследства остро нуждался как в деньгах, так и в признании со стороны национальной элиты. Ключом к решению всех вопросов представлялась «династия Сун».

Сун Мэйлин – мадам Чан Кайши

Семейство крещённого в методистской церкви китайского бизнесмена Чарли Суна считалось одним из самых богатых в стране, особенно после удачного брака старшей дочери Айлин с банкиром Кун Сянси. Про трёх дочерей Чарли много лет спустя сложат поговорку: «Одна из них любила деньги, вторая любила Китай, а третья любила власть». Вторая сестра, Сун Цинлин, была замужем за Сунь Ятсеном и рассматривалась многими революционерами как хранительница заветов усопшего вождя. Ей, недолго думая, предложил руку новоявленный диктатор Чан Кайши, рассчитывавший таким образом сразу убить двух зайцев: стать законным преемником вождя в глазах династически мыслящих китайцев и получить доступ к финансовым ресурсам клана Сун. Всё это, конечно, во имя объединения и спасения родины. Однако действия Чана, не дождавшегося даже завершения траурного года, показались Сун Цинлин слишком циничными, и она отвергла его предложение. Тем более что нахальный жених уже прославился своими любовными приключениями и был порицаем за это партийным лидером, её покойным мужем.

Однако не всем в «династии Сун» показались сумасбродными планы амбициозного генерала. Старшая сестра Айлин, талантливый менеджер и дальновидный стратег, была впечатлена тем, как войска Чана берут один город за другим и как решительно победитель расправляется с любой оппозицией, включая вчерашних союзников-коммунистов. Айлин заметила, что успехи бравого полководца также произвели эффект на младшую из трёх сестёр, Мэйлин, и приняла меры для её более тесного знакомства с Чаном. Отношения развивались стремительно, и уже в декабре 1927 года состоялась свадебная церемония. «Наш союз… станет вкладом в формирование нового общества. Сегодняшнее бракосочетание – это фундамент революции», – заявил Чан Кайши в интервью шанхайским газетам.

Трудно сказать, что преобладало в решении Мэйлин: расчётливое честолюбие или искренний восторг. Возможно, свою роль сыграла позиция средней сестры, категорически возражавшей против такого брака, что спровоцировало младшую пойти наперекор: «Вот как? Ты была женой национального лидера, а мне нельзя?!» Во всяком случае, увлекающаяся душа Мэйлин очень скоро была не на шутку очарована харизмой супруга. «Небо послало мне два подарка, о которых мечтает любая женщина: возможность без остатка раствориться в необоримой воле и мужа, который верит в то же, во что верю я», – п ишет она в своём дневнике.

Образованная половина (Мэйлин закончила колледж в США, свободно владела английским и понимала ещё ряд европейских языков) оказалась для главы государства как нельзя кстати. Мадам Чан Кайши переводила ему публикации в иностранной прессе, вела зарубежную корреспонденцию, принимала дипломатов. Доверие лидера Гоминьдана к жене и уважение к её смелым новаторским взглядам возросло настолько, что в 1936 году он назначил её командующей создающегося в Китае воздушного флота. Мэйлин занималась переговорами о закупке крылатых машин, подбирала лётные кадры (в том числе, иностранных легионеров), выявляла расхитителей выделяемых на авиацию казённых денег. Хотя при каждом полёте хрупкого командира китайских ВВС жестоко укачивало, она стоически переносила приступы тошноты, стараясь соответствовать присвоенной должности.

В декабре 1936 года обаяние Мэйлин спасло Чан Кайши от верной гибели, а Китай – от новой вспышки непрерывно тлевшей гражданской войны. Эта история вошла в анналы как Сианьский инцидент. Незадолго до него глава Гоминьдана поручил самому талантливому из своих молодых полководцев, Чжан Сюэляну, получившему прозвище Юный Маршал, ликвидировать главную базу китайских коммунистов на северо-западе страны (в районе города Янъань). Дела шли ни шатко ни валко, поэтому Чан решил лично проинспектировать военную операцию. Но торжественного приёма вождя не случилось. Вместо этого Юный Маршал арестовал своего главкома и выставил ультиматум из восьми пунктов, суть которых можно резюмировать так: прекратить всякую борьбу с коммунистами и объединить все политические силы Китая для противостояния японцам (уже захватившим к тому времени северо-восточные провинции).

Спешно собравшееся на экстренное совещание правительство уже готовило приказ бомбить военные части Юного Маршала, но Мэйлин убедила министров попытаться решить дело миром. Используя свои связи в иностранных кругах, она сначала отправила на разведку преданного ей австралийского военспеца Дональда, а затем вылетела в «логово тигра» сама. В пользу возможного успеха миротворческой миссии говорил тот факт, что Мэйлин была знакома с Юным Маршалом ещё до брака с Чаном, и похититель её мужа, кажется, сам был к ней неравнодушен. В результате мучительно долгих переговоров удалось найти компромисс. Гоминьдан и Коммунистическая партия Китая (КПК) объявили о создании единого антияпонского фронта, Чан Кайши вернулся в кресло главы правительства, а Юный Маршал, готовый понести смертное наказание за нарушение воинской дисциплины, был помилован и на бесконечные сорок лет помещён под домашний арест.

В годы Второй мировой войны, когда Гоминьдановский Китай рассчитывал прежде всего на помощь США, Мэйлин выступала посредником между Вашингтоном и Чунцином, куда временно переехало китайское правительство. О её ораторском таланте красноречиво говорит беседа генералиссимуса Чана с товарищами по партии, которые уговаривали его срочно делегировать супругу выступить перед американским Конгрессом: «Это всё равно, что получить десять новых дивизий!» «А здесь она стоит двадцати!» – отрезал руководитель Китая. Действительно, филиппики первой леди Китайской республики отличались необыкновенной эрудицией и убедительностью. Поэт Карл Сэндберг даже предлагал включить её речи «в учебники по политике, истории, литературе и красноречию».

Мэйлин пришлось выступать перед конгрессменами и в 1943 году, когда вся сухопутная мощь Японии обрушилась на китайскую армию. А ещё в 1948‐м, когда режим Чан Кайши уже качался под натиском наступающего воинства Мао Цзэдуна и лидеры Гоминьдана хватались за американских покровителей, как утопающий за соломинку. Верная супруга последовала за своим генералиссимусом даже тогда, когда его сторонники без всякой надежды на заступничество Вашингтона сконцентрировались на своём последнем островке сопротивления, на Тайване; когда все её родственники из «династии Сун» (за исключением сочувствующей коммунистам Цинлин) уже перебрались в США, а островитяне со