Роза алая, роза белая - Марианна Уиллмен

Она предлагала Бронуин остаться у радушной жены фермера и дождаться более достойного эскорта, который она пришлет за ней из замка, но девушка и слышать об этом не хотела. Будучи всего на семь лет моложе Морганы, она находилась под ее покровительством почти всю жизнь и пошла бы за нее в огонь и воду.

К ночи у Бронуин не осталось сил даже на нытье, а Моргана думала лишь об ужине и о том, куда приклонить раскалывающуюся от боли голову. Остатки хлеба и сыра она отдала камеристке больше для утешения, чем для утоления голода. В довершение зол обе они промокли и дрожали от холода, ибо мрачное небо, грозившее дождем весь последний час, наконец обрушило на них серый свинцовый ливень.

Огибая подножие холма, женщины заметили вдали приветливое мерцание огней. Гостиница или постоялый двор. Они обрадовались, как пилигримы, завидевшие Иерусалим, и пришпорили лошадей с вновь вспыхнувшим воодушевлением.

Гостиница оказалась простой и не очень чистой, но жилистый хозяин встретил их с преувеличенным радушием. Да, у него найдется комната для ночлега и остатки зайца с луком, если юноши проголодались. Моргана подумала, что, наверное, манна небесная в пустыне не казалась более вожделенной.

Они поели в кухне, где заспанная судомойка с помощью слуги протирала кружки грязной, когда-то белой, тряпицей. Хотя жена хозяина сменила тон, увидев медь и серебро в кошельке Морганы, все же она сомневалась, что чумазые парни подходят для общей спальни, в которой уже устраивались на ночлег два богатых купца, священник и лавочник.

Хозяйка ворвалась в кухню, когда Моргана вытирала остатки подливы корочкой хлеба.

- Один из вас может разделить комнату с купцами, а другой останется на ночь в кухне с Одри и Хэйсом. Можете положить тюфяк на стол или под стол, мне все равно.

Моргана опешила.

- Мы будем спать вместе в одной комнате.

- У нас всего одна комната и уже несколько постояльцев.

- Тогда, с вашего позволения, мы оба будем спать здесь.

- Ну, нет, - рассердилась хозяйка, - оставить двух здоровых молодцев с Одри да с этим вот бедным недоумком, который ее и защитить не сможет!… Нет, нет и нет!

Моргана увидела мольбу в глазах Бронуин.

- Можешь спать здесь у очага. Я пойду наверх.

Моргана нежно остановила протесты девушки. Она сможет постоять за себя, но Бронуин безопаснее оставаться в кухне с кротким дурачком, таким же сонным, как Одри. Притворившись беззаботной, Моргана последовала за хозяйкой по прогнившей лестнице наверх.

Они оказались в комнате с низкими скошенными потолками. Вся обстановка состояла из двух больших соломенных матрасов и двух грубых ночных горшков. В углу было что-то вроде кладовки с крошечным окошком, в которую с трудом мог бы втиснуться один человек не очень большого размера.

Трое усталых слуг уже завернулись в одеяла в дальнем углу. Два купца и лавочник перекрикивали друг друга, требуя по отдельному матрасу. Священник вынул требник и тихо молился, не обращая внимания на шум. По неписаным правилам ему полагался отдельный матрас, другим приходилось отстаивать свои права на удобство.

Хозяин держался того мнения, что лавочник и один из купцов могут поспать и на одном матрасе, поскольку оба они люди торговые. Толстый купец тряс богатой одеждой, уверяя, будто его нос сообщил ему, что лавочник не мылся уже не одну неделю. Спор разгорался все жарче.

В конце концов, священник отложил молитвенник и вступил в спор, елейным голосом предложив:

- Братья мои, пора нам сию недостойную распрю прекратить. Вы, сэр, как я вижу, очень устали, - склонил он голову в сторону разряженного купца. - Если вы соблаговолите разделить матрас со мной, я, в интересах согласия и братской любви, с радостью откажусь от своего права спать в одиночестве.

Богатый купец согласился разделить матрас со сладкоречивым священником, оставив лавочника и второго купца выяснять отношения дальше.

Моргана не собиралась тратить время на подобные глупости и немедленно предъявила права на кладовку. Там сквозило, но она завернулась в теплый плащ, уже высохший у кухонного очага, и была благодарна за некоторое подобие уединения. Без долгих раздумий она свернулась на дощатом полу, прислушиваясь к барабанной дроби дождя по крыше. Вскоре тишину нарушали лишь похрапывание лавочника и бормотание коленопреклоненного священника.

Убаюканные элем и сытной едой, усталые путники погрузились в крепкий сон. Только Моргана бодрствовала. Она думала о том, что творится сейчас во дворце. Король наверняка вне себя от гнева, ну и ладно. Лучше ссылка в собственных землях, чем праздная жизнь среди придворных и их любовных интриг. Интересно, что делает Марго де Морэ, - поговаривали, что она пыталась поймать сэра Ранульфа в свои сети. Попался ли он в них, для нее оставалось неизвестным.

Еще одна мысль тревожила Моргану. Вероятно, Ранульф отречется от строптивой жены и потребует расторжения брака. Ее бегство - вполне достаточная причина. Возможно, он вовсе за ней не гонится, а, оставшись в Лондоне, волочится за пышногрудой полуфранцуженкой Марго. Тогда можно успокоиться. Однако, поразмышляв, Моргана отвергла эту мысль.

Она бы отдала все содержимое своего кошелька за крепкий ночной сон, но, хотя тело ее было измучено, мозг не желал сдаваться. Она оставила дюжину фальшивых следов, меняла лошадей и одежду, вымазала лицо, все время щурилась и говорила с деревенским акцентом. Бесполезно. Хоть она и старалась, подобно шахматному игроку, рассчитать каждый ход, все напрасно. Она чувствовала это всеми фибрами души, всем телом. Все ближе и ближе возмездие - с каждым биением сердца, с каждым вдохом, отмечающим секунды. Она не знала, откуда такая уверенность, но чувствовала приближение развязки.

Время текло медленно. Где-то в ночи она услышала крадущиеся шаги за перегородкой и скрип двери… Наконец ей удалось заснуть. Было далеко за полночь, когда прибытие новых гостей нарушило тишину. Сквозь упорную дробь дождя послышался стук копыт по грязному двору, хриплое дыхание и фырканье лошадей, звяканье металла о металл, голоса, тихие, но властные. Душа ее ушла в пятки. Внизу отодвинули засов, заскрипела на кожаных петлях дверь. Затем раздался топот сапог на деревянных ступеньках. Дверь комнаты распахнулась.

- Наконец-то попались!

Первым вошел Десмонд. Ранульфа не было видно. Колеблющийся свет факела залил комнату, наполнив ее качающимися тенями. Спящие в испуге проснулись. Один из слуг схватился за кинжал, готовый защитить и себя и хозяина, если понадобится, но заметил меч в руке Десмонда. Лавочник сбросил одеяло и стал приводить в порядок помятую одежду.