Лунный блюз - Виталий Вавикин

– И начались аресты, – сказал Баррис. – Агенты Эпплтона ходили от дома к дому, арестовывали всех наших братьев и бросали в тюрьму. Я спасся благодаря тому, что вовремя уехал из Селены.

– А как же Саймон и Донна? – спросил Маню.

– Их агенты не трогали. Боялись, наверное, превращать их в мучеников.

Они заказали еще пива.

– Я видел, как ты подчиняешь себе людей, – сказал Маню. – Знаешь, когда-то я тоже практиковал нечто подобное, но по сравнению с тобой, все мои потуги были не более чем детской шалостью.

– Я никого не подчиняю себе, – возразил Баррис.

– Но люди идут за тобой!

– Не за мной, а за тем, что внутри меня.

– Не важно. – Маню положил на стол четыре пачки перетянутых резинкой красных купюр. – Это все, что у меня есть.

– Раздай их бедным.

– Ты не понял. – Маню облизал пересохшие губы. – Я уже больше недели следую за тобой, и знаешь, думаю, настал день просить тебя. Дай же и мне эту власть, чтобы все, на кого падет мое внимание, следовали за мной.

Лицо Барриса побагровело.

– Пусть сгинут твои деньги вместе с тобой самим! Думаешь, этот дар можно купить? Глупец! Раскайся и моли простить тебе помыслы твои! Может быть, тогда ты станешь таким же, как те люди, что ждут меня за дверьми этого бара – без зависти, без злобы и греха…

– Надеюсь, этого никогда не произойдет со мной, – сказал Маню, забирая деньги, а ночью, темной и снежной ночью, люди в черных одеждах пришли в его дом. Высокая, рыжеволосая женщина, сбросила с себя одежду и обняла его.

– Возьми же меня, Маню! – прошептала она, прижимаясь к нему своей полной грудью. – Возьми и стань одним из нас.

Маню оттолкнул ее. Пара мужчин схватила его за руки. Пришедшие с ними женщины сорвали с него одежду.

– Нет! – заорал Маню.

Тело его вспотело, стало скользким. Кисти выскользнули из цепких мужских рук. Маню выскочил на улицу и побежал прочь. Холод обжигал обнаженное тело. Ноги онемели. Взобравшись на высокий холм, Маню обернулся. Оранжевые языки всепоглощающего пламени лизали крышу его дома, вырывались из разбитых окон, пожирали стены.

– Мы найдем тебя! – прокричала высокая женщина с подножия холма.

– Как бы не так, – прошептал Маню, скрываясь за стволами уродливых, лишенных листвы деревьев. – Как бы не так…

Гарри Шоу был импотентом. Идущий в Иях поезд размеренно стучал колесами. Гарри задернул шторы и достал из чемодана порножурнал. Обнаженные женщины были красивыми и ненастоящими, словно куклы. Крепкие, мускулистые мужские руки сжимали их тела. Гарри прочитал оглавление и открыл страницу с лесбийской сценой.

– Понимаешь ли ты, что читаешь? – спросил у Гарри мужчина с соседней койки.

– Как мне понять? – горько улыбнулся Гарри. – Разве что кто-нибудь объяснит мне.

– Может быть, – улыбнулся незнакомец и протянул руку. – Я Брэндон Филдс из Селены.

– Гарри.

– Ты читал Исайю, Гарри?

– Нет. – Он смущенно убрал порножурнал в чемодан.

– Пророк писал: «Как овцу на заклание вели его, и, как ягненок перед стригущими его, безгласен, так и он не открывал уст своих. Его унижали и отказывали ему в правосудии. И никто не сможет рассказать о его потомках, ибо жизнь его на земле закончена».

Гарри вздрогнул.

– Скажи, – попросил он, болезненно поджимая губы, – о ком говорит пророк: о себе или о ком-то другом?

Тогда Филдс начал говорить и, начав со слов пророка, стал благовествовать Гарри о событиях в Селене. И наступил вечер.

– Посмотри, – сказал Филдс, доставая сосуд с обычной питьевой водой. – Вот вода из центрального водохранилища Селены. Она и тебя сможет изменить.

– Сможет ли она исцелить меня? – спросил Гарри.

– Конечно, – улыбнулся Филдс.

– Я хочу снова быть мужчиной.

– И женщины снова будут любить тебя.

– Тогда что мне мешает излечить то, чем я был болен с детства?

– Ничего. – Филдс открыл сосуд и наполнил стакан Гарри водой. Поезд остановился. – Я сойду здесь, – сказал Филдс. – Но часть меня отныне всегда будет с тобой. И будешь ты нести ее по миру. И отдашь ты ее другим женщинам. И никогда это не закончится.

Гарри кивал, но его разум уже не улавливал смысла услышанных слов. Был лишь только его недуг и лекарство в стакане.

– Клянусь, ради этого я готов был бы продать свою душу, – сказал Гарри.

– Это лишнее, – заверил Филдс, и вышел на пирон.

Морган посмотрел на Эпплтона и снова опустил глаза к лежавшей на его столе бумаге.

– Ты просишь меня подписать это? – спросил он.

– Это как рак, судья, – сказал Эпплтон. – Если не вырезать опухоль целиком, то болезнь рано или поздно вернется.

– И ты хочешь заняться этим сам?

– Я отыщу каждого участника беспорядков. Каждого идиота. И когда я их найду, то закую в кандалы и приведу сюда. Будь то мужчина или женщина, ребенок или старик. Мы должны судить их. Мы должны подать пример остальным. Иначе…

– Я понял, Савл, – остановил его Морган. – Иначе зараза вернется.

– Так точно!

Толстые пальцы сжали шариковую ручку и поставили подпись внизу документа. Губы Эпплтона растянулись в довольной улыбке.

– Я не разочарую вас, судья, – пообещал он.

В жизни все оказалось совсем не так, как в порножурналах. Женское тело было теплым, липким от пота, и Гарри не знал, чего он хочет больше: заняться любовью с этой женщиной или же просто испытать свои новые способности.

– Я стал другим, – шептал он ей в ухо. – И ты станешь другой. Обязательно станешь.

Собственный голос был странным, чужим, но Гарри не беспокоило это. Он кончил, поднялся на ноги и стал одеваться. Женщина лежала на кровати, наблюдая за ним. Нагота не смущала ее. Даже когда Гарри включил свет, она не попыталась прикрыться или сомкнуть раздвинутые ноги, оставляя на виду треугольник прямых рыжих волос, на которых все еще блестели мутно-бледные капли.

– Никогда бы не подумала, что ты на что-то годен, как мужчина, – сказала она.

– Так оно и было, – признался Гарри, застегивая ширинку.

– Но теперь все изменилось.

– Да.

– Почему?

– Что почему, Блэр? – спросил Гарри. Капелька пота скатилась между ее полных веснушчатых грудей с маленькими твердыми сосками.

– Почему ты вернулся в Селену, Гарри?

– Почему? – Он нахмурился. Мысли в голове спутались. Женщина, поезд, Иях, незнакомец…

– Только не говори, что ради меня.

– Нет. – Гарри заставил себя посмотреть на Блэр. – Мы должны остановить Эпплтона, – услышал он свой собственный голос. И Блэр так же, как и Гарри, сказала: «Я знаю». Но голос не принадлежал ей.

Кабинет Френо был закрыт. Охранник долго изучал удостоверение Гарри, затем показал на часы и спросил:

– Вы никогда не спите, что ли?

– Ну, если только по выходным, – сказал Гарри и улыбнулся.

Охранник тяжело вздохнул, отыскал ключ от кабинета Френо, проявил дружелюбие и предложил чашку кофе.

– Это лишнее, – заверил его Гарри. – Но, все равно спасибо.

В кабинете Френо было темно и пахло формальдегидом. Гарри прикрыл за собой дверь, отыскал выключатель на стене. Стеклянная колба с черным веществом стояла на столе Френо. Гарри взял ее, спрятал во внутреннем кармане черного пиджака и вышел из кабинета.

– Так быстро?! – удивился охранник.

– Нужно было лишь кое-что уточнить.

– Уверены, что не хотите кофе?

– Уверен. – Гарри остановился у стеклянных дверей. – Но вот сон, пожалуй, мне сегодня не повредит.

Он вышел на улицу и сел в машину.

– Нашел? – спросила Блэр. Гарри похлопал себя по карману. – Хочу посмотреть.

– Позже.

Черные глаза Блэр вспыхнули на мгновение, но тут же, снова приняли прежнее безразличное выражение.

Эпплтон вошел в кабинет и ногой закрыл за собой дверь.

– Что вы здесь делаете? – спросил он Гарри. – Я же послал вас в Иях. – Эпплтон заметил рыжеволосую женщину на кушетке. – Кто она?

– Агент Харра. – Гарри, не моргая, смотрел на своего начальника.

– Очень странно, что вы не знаете меня, – сказала Блэр.

– Я не обязан знать всех своих агентов.

– Я больше, чем агент. – Блэр поднялась на ноги и подошла к Эпплтону. В ее темных глазах горел огонь.

– Что здесь происходит? – рявкнул Эпплтон.

Он вдруг подумал, что эта рыжая женщина могла быть одной из его любовниц, которые иногда, оставшись одни, сходят с ума и обвиняют в неудачах всех мужчин, перед которыми они раздвигали ноги. Но он не помнил ее. Красивая, дикая, будь она его любовницей, он не забыл бы об этом. Нет. Определенно не забыл бы… Острая боль обожгла его лицо. Тысячи игл впились в глаза, превращая мир в огромный пылающий сгусток света. Блэр выбросила пустую стеклянную колбу. Ударившись о ковер, она звякнула, но не разбилась. Эпплтон упал на колени.