Осознание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гордый и острожный. Вроде и согласился со мной, вроде и стал говорить вежливо, но старшим так и не назвал.
Я кивнул:
— Да будет так.
Встал, сосредотачиваясь на уже один раз выручившей меня технике.
Барьер Прибоя.
Суть трюка в том, что я, пусть и познал эту составную технику, но ещё не могу использовать её только по желанию и без обращений. Но эта вроде бы земная техника, разделена на множество частей, каждая из которых не более чем человеческая. Всего-то тридцать узлов в каждой. Ни один из семи Кулаков не видел сейчас обращений к Небу, которые друг за другом сменились вокруг моих рук.
Они только видели, как я встал, медленно развёл руки и тут же окутался защитной техникой.
Один из Кулаков тут же лихорадочно завопил:
— Техника без обращений! Техника без обращений!
Ему упрямо возразили:
— Или всего лишь человеческая. Нужно это проверить.
Я растянул губы в улыбке:
— Всего лишь человеческая? Нужно проверить? Хорошо, проверяй.
— Он слышал! Он слышал ваши слова, старший! Какого ещё…
— Заткнулись! На счёт три бьём всем, чем можем. Собрались!
Вслух же Кулак медленно произнёс:
— Прощу прощения за этот ход, старший, — поднял руку ко мне ладонью. — Раз, два, три.
В Барьер Прибоя ударили Сути Стихии, призрачные лезвия, огненные шары и прочее.
Ударили и осыпались вниз осколками, не в силах пробить защиту этой техники. Земной? Что же, ничего лучше этой вроде бы земной защитной техники у меня пока нет и на один удар её вполне хватает даже против семи Предводителей.
— Я же говорил! Я же говорил!
— Заткнись. Здесь что-то не так. На счёт…
Упрямый и недоверчивый. Главное, не дать им повторить.
Я коротко предупредил:
— Моя очередь, — и тут же без промедления рявкнул. — На колени!
Выплеснул из себя поток духовной силы, отправил следом змеев воды, а затем добавил то, что подсмотрел у Древнего в кристалле.
Вышло даже лучше, чем я ожидал.
Всех шестерых, кто всё ещё кружил вокруг меня на мечах — снесло с них. В тех, что послабее, вцепились змеи, одаривая ранами. Впервые я видел, чтобы их силы хватило причинить вред не Воинам, не Мастерам, а целым Предводителям.
Не зря я корпел в подвале, не зря я натравливал своих змеев на чужие стихии, не зря.
На ногах устоял только их старший, тот, что был шестой звезды Предводителя, не меньше.
Он даже успел толкнуть из себя силу, духовную защиту, пытаясь противостоять мне, зажёг какое-то обращение перед левой рукой, но…
Ему не хватило какой-то доли мига, потому что за время всей этой болтовни и представления с их попыткой — я успел обмануть его защиту, похитил его Указ и сейчас вписал в него свои символы.
Ограничение. Воин первой звезды.
Этого мига хватило, чтобы техника, для которой разом заблокировали почти все узлы и меридианы — сорвалась, одаривая Кулака обжигающей болью.
Слабый, ограниченный, подавленный, он рухнул на колени под давлением моей силы, завыл, схватившись за руку.
Да, несладко приходится Воину под напором моих змеев воды. Они словно почуяли его слабость, вцепились в него со всех сторон, ныряя в тело.
Через миг я стёр ограничение, а то, чего доброго, мои змеи и вовсе его сожрут.
Он часто-часто задышал, словно рыба, которую выбросили на берег — широко открывая рот и буквально заглатывая воздух.
Отпустил руку, вцепился пальцами в грудь, сминая халат.
Неужели этого мало?
Рявкнул мысленно:
— Ко мне!
Потянул к себе стихию, очищая от неё давление своей силы.
Из груди Кулака вырвался один, огромный, в руку толщиной змей.
Кулак, пусть и не видел его, зато явно почувствовал — выпучил глаза, а через миг, стоило последнему кусочку хвоста змея покинуть тело Кулака, как его скрючило и вырвало кровью.
Похоже, мало того, что мои змеи ополовинили его запас стихии, пока он был беспомощным Воином, так ещё и повредили ему всё внутри.
С досадой хлопнул себя по бедру:
— Ты погляди, строил из себя старшего, а стоило мне чуток выплеснуть своё недовольство, как ты… — покачал головой. — Смотри не сдохни.
— Старший! Старший! — пополз ко мне на четвереньках один из Кулаков. — Простите этих младших и будьте милосердны.
Вернее, полз он ко мне на трёх конечностях, сжимая в кулаке правой руки фиал.
— Старший, простите нас и позвольте помочь моему собрату. Прошу вас! Лишь его ответственность и упёрт… лишь ответственность привели к этому недопониманию!
Я хмыкнул. Вот тебе и Кулаки. Сцена очень сильно напоминала мне то, что случилось однажды в пещере с Сердцем Воздуха, мной, Киртом и Труеком.
— Недопонимание? Хорошо, я дам ему ещё один шанс.
Я поднял руку и использовал Воды Итреи. Без обращения, как и должно Властелину Духа, благо эссенции духа накопилось достаточно.
Старший Кулак тут же перестал кашлять кровью, выпрямился, с ужасом глядя на меня. И молчал.
Тот, который, наконец, дополз до него с фиалом, плотно сжал губы, ткнул его локтем в бок и прошипел мыслеречью:
— Извиняйся, гархов тупица. Проси прощения!
Старший Кулаков вздрогнул, медленно согнулся:
— С-старший, простите меня за неверие и грубые слова.
— И за проверку, — вредно напомнил ему.
— И за п-проверку, — старший Кулаков утёр кровь с подбородка и окровавленными руками приветствовал меня. — Старший, простите.
Я сел, снова взялся за ложку, краем глаза и восприятием Предводителя продолжая приглядывать за всеми вокруг. Потихоньку втянул в себя и духовную силу, ослабляя давление.
Все стояли на коленях и вытягивали в мою сторону сложенные в приветствии идущих руки.
Я зачерпнул мяса, бросил поверх ложки взгляд на старшего Кулаков и спросил:
— И что? Ты думаешь, что простых слов будет достаточно? Что вы можете предложить в качестве извинений? Чем вы выкупите жизни таких, как вы, глупцов?
Все семеро принялись переглядываться, видно вспоминая содержимое своих кисетов и пытаясь сообразить, есть ли там достойная Властелина плата или они сделают только хуже?
А я что? Я с ухмылкой наблюдал за ними и ждал, как они выкрутятся.
Глава 3
Едва бедолаги Кулаки, резко ставшие нищими и, наверняка, зарекшиеся до конца дней грубить незнакомым старикам, превратились в точки на горизонте, рядом со мной проявился Седой, сняв с шеи артефакт невидимости. Мой, между прочим.
Несколько вдохов Седой пялился на меня немигающим взглядом, а затем
