Осознание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

Седой крякнул, с явным удовольствием применил на себе сначала одну, затем другую технику. Что интересно, с использованием обращений, земных, не повластелински, сообщил мне очевидное:

— Хорошо!

Внимательно оглядел меня и спросил:

— Ну что, всё в силе? Не попытаешься сбежать?

— А есть повод? — я склонил голову к плечу, вглядываясь в Седого и ловя малейшие его движения. — Что-то сейчас изменилось из-за того, что к тебе вернулась сила?

— Ни малейшего повода, малец, ни малейшего. Я помогаю тебе разобраться с Ян, делюсь с тобой знаниями, а ты обдумываешь мою просьбу отправиться в Орден.

— Мне? — я вскинул брови, хмыкнул. — Ладно, не будем спорить в очередной раз, а о просьбе буду думать. День и ночь, каждую ночь и каждый новый день. Со знаниями же и сам жду, чего ты замолчал на полуслове, Седой? Что там было про разрыв и границы?

Он хмыкнул:

— По сути, ты и сам только что всё сказал, малец.

— Не смешно.

— Ну и ладно. Как по мне, так истинная граница между обычными идущими и теми, кто действительно шагнул к Небу — это создание третьего средоточия.

Я вновь не удержался:

— Отсев всё сильнее, да? Ты не создал средоточия? Мусор! — едва Седой кивнул, я тут же поддел его. — Ты не создал второе средоточие? Мусор! А теперь выходит, мусор — это все, кто не создал третьего средоточия?

— Можешь язвить сколько хочешь, малец. Но это так и есть. Разрыв, что похож на пропасть. Объясню почему. Меридианы, узлы, средоточия — это то, что меняет тело человека, делает его настоящим идущим. После третьего средоточия ничего дополнительного в теле идущего не появляется. Что Повелитель Стихии, что Небесный Воин внутри такие же, как и Закалка с Воином. Да, сильнее, да лучше, да их сила, стихия и эссенция гуще и плотней. Но и только. До Властелина это ещё человек, стоящий на земле, после это идущий, который действительно поднимается к Небу.

— Потому-то Властелины и могут летать сами?

— Тоже неплохой довод, — согласился Седой. — Но лучше тебе вспомнить, малец, сколько добираются до Предводителя, а сколько Предводителей становятся Властелинами.

Я пожал плечами:

— Никогда не считал.

Седой вздохнул:

— Немногие. Но ещё важней другое. Как часто ты видел гениев, что стали Властелинами быстро, ещё молодыми?

— Ну…

Я напоказ принялся загибать пальцы, считая тех Властелинов, что успел увидеть в своей жизни. Посчитал духов, (почему нет? они вроде как создавались сразу полные силы), Стражей, (эти не выглядели стариками, сколько бы им ни было лет), старшего Тизиора, (он вроде всего добился ещё молодым), двух Ян, которых видел лично,(не так уж они были и стары), Седого, (этот вообще лишь седой, а сам ещё крепок, стряхивал с себя навалившихся големов, словно вшивых шакалов).

Хватило пальцев на двух руках.

Затем я сжал пальцы в кулаки и медленно, демонстративно оттопырил один палец, которым обозначил Райгвара. Подумал, не добавить ли сюда сестру и Ярима. Сомнений в том, чего они могут достичь ещё в молодости, у меня не было. Но решил не наглеть, оставить их на будущее, пальцев больше оттопыривать не стал и невозмутимо сообщил Седому:

— Ну, где-то один из десяти Властелинов.

— Чего? — вылупился на меня Седой, рявкнул. — Это где ты с учителем затворничал, что сделал такие подсчёты? На заднем дворе одного из десяти великих кланов? Неверный счёт! У них другое дело, у них другой счёт.

Я фыркнул, опустил руку:

— Ну понятно, что другое. Так все говорят. Повелители Стихии, наверное, тоже считают, что по-настоящему приблизиться к Небу можно только после того, как переживёшь первое Небесное Испытание. А до этого так — обычный человек, неспособный выдержать Небесную Молнию. Вот жахнет тебя, тогда другое дело, конечно.

— К-хм!

Седой смерил меня недовольным взглядом и процедил:

— Знаниями я поделился, хватит на сегодня. Обдумывай то, что услышал, примеряй на себя и тех, кого встречал на пути. Сейчас же вернёмся к нашим насущным делам.

— Это каким?

— Лететь пора! — рявкнул Седой. — Где твоя маска? Давай, меняй лицо!

Я не стал спорить, с ухмылкой залез в кольцо, достал маску и приложил её к лицу, обращаясь к лицу старика, которого изобразил для аукционного дома Ян.

Когда я опустил руку, Седой скривился, словно раскусил зелёную мушмулу:

— Ой, халтура. Кто делал тебе этот образ, малец?

— Сам, и почему…

— Оно и видно, что сам. Я тебе ещё в прошлый раз в городе говорил, что ты упускаешь детали и оставляешь следы с возрастом кожи.

Невольно я кивнул. Да, помню такой упрёк. Седой возмущался, что на шее виден переход к маске.

Седой заметил это, рявкнул:

— А тут ты что творишь⁈ Разве можно делать маску, которая так сильно отличается от твоего настоящего возраста? Даже Орзуф был уже слишком стар, а это, — Седой в один шаг оказался рядом со мной, дёрнул за волосы, едва не выдрав пучок и начав тыкать им меня в лицо. — Это что? Это волос старика? Да тут только одна прядь подходит, та, что седая, а не та, что синяя, если ты не понял. А руки? Кожа? Что с шеей, малец, почему щеки дряблые и в морщинах, а шея подтянутая и гладкая?

— Так! — я отбил в сторону его руку. — Твоя была идея. Не нравится, значит, возвращаю Орзуфа.

— Да давай просто сменим это лицо. Другое давай.

— Не выйдет, — мстительно сообщил я. — Маска на ограниченное число образов и этот последний.

— Так измени его, — снова повысил голос Седой.

Я изумился в ответ:

— Ты артефактор?

— Это здесь причём?

— Как при чём? Может, не так уж и хороши твои знания, если ты не знаешь таких простых вещей?

— Малец!

Я рявкнул в ответ:

— Седой! У меня предельный талант в Указах, в душах. Это значит, что во всём остальном, особенно в работе с предметами, я полная бездарь. Я не могу даже познать оружие, я не могу пользоваться некоторыми сложными артефактами, под меня даже переделывали часть Флагов формаций, чтобы я хотя бы сумел их активировать. Кто сбросит из маски лицо этого старика? — я пожал плечами, потянулся к вискам.