Псих - Амо Джонс

Вздохнув, я тянусь за сумочкой и вылезаю из машины. Я не могу дождаться, когда меня здесь не будет.

— Джейд? Это ты? — спрашивает мама, когда я захлопываю входную дверь. Я надеялась проскользнуть незаметно, но мне чертовски не повезло. Как обычно.

Я бросаю сумки у входной двери, снимая шарф. Мама немного изменилась за последние четыре года, став более материнской. Я думаю, что она очень сожалеет о том, что произошло с ним, и теперь она пытается загладить это со мной. Это утомительно.

Когда я вхожу на кухню, я ловлю ее с деревянной ложкой, зажатой в ее нежной руке, помешивающей тесто для торта в двух больших мисках. Ее светлые волосы теперь остро подстрижены и небрежно свисают до подбородка.

— Ты будешь дома к ужину сегодня вечером?

— Эм. — Мои глаза опускаются на пальцы ног. Ярко-синие ногти. Мне нравится голубой, он напоминает мне океан. Спокойствие и звук сердитых волн, разбивающихся о послушный влажный песок. Мне всегда нравился вызов океана. Он угрюм, красив и может убить тебя, если ты недостаточно умен, чтобы справиться с его потоками. — Я думаю.

Я знаю, что мне повезло, что меня приняли в семью, которая на самом деле кормила меня. Искупала меня. И платила за все и вся, чего только могла пожелать. У них были деньги. Они предложили мне теплый дом и еду в моем голодном животе. Я считала, что мне повезло. Я хорошо знала, как это бывает у некоторых приемных детей. Но должны ли мы действительно сравнивать нашу жизнь с несчастными случаями других людей? Я думаю, что нет.

— Отлично! — Мама прерывает мои запутанные мысли. Ее глаза блестят, щеки пылают. Что-то не так. Печали, которая всегда омрачала ее, больше нет. Ее движения не вялые, в ее походке есть подпрыгивание. Это почти как если бы… — Ройс дома.

Я замираю, мои руки застывают над бутылкой с водой. Такое чувство, что вся моя кровь покидает мое тело, когда мой рот открывается. Она не просто сказала то, что ты подумала, Джейд. Твой мозг снова в чистилище. Мое сердце колотится так быстро, что я не могу вдохнуть ни капли кислорода. Я собираюсь перестать дышать.

— Что? — Мой тон громкий, слоги достаточно резкие, чтобы порезать любого, кто снова произнесет это имя. Я стряхиваю с себя мгновенные мысли и возвращаю свои глаза к ее. — Он возвращается домой?! — Я делаю большие глотки воды, чтобы моя паника не отразилась на моем лице. Нет, Нет, нет.

— Сегодня его день рождения, Джейд. Я думала, ты вспомнишь. Он твой брат. Да, он возвращается домой. Я просто, — слезы текут по ее щекам, — Так счастлива, Джейд. Я думала, он покинул нас навсегда.

Как и я. Мой брат, который бросил меня. Он, блядь, бросил меня. Бросил меня, как и всех остальных. Он был не лучше.

Я подавляю воспоминания, которые начинают всплывать на поверхность моего мозга. Грусть, которую его имя оставило в моем сердце, слишком велика для моей хрупкой души, чтобы справиться с ней прямо сейчас. За эти годы я притворялась, чертовски хорошо, и я делаю много вещей, чтобы отвлечься от признания своих чувств, но ничто, и я ничего не имею в виду, не приближается к прикосновению Ройса, блядь, Кейна. Даже когда его здесь нет физически, он все еще внутри меня. Живущий. Существующий.

Предательство.

— Я так давно его не видела, — это все, что мне удается сказать, не в силах осознать, что происходит прямо сейчас.

Он, блядь, бросил меня.

Мама нетерпеливо кивает, снова принимаясь за перемешивание. Ванильное, без сомнения. Любимчик Ройса.

— Я знаю. Прошло четыре года, поэтому мы хотим приветствовать его возвращение домой с распростертыми объятиями. Боже, Джейд. — Она поворачивается ко мне лицом, ее глаза наполняются слезами. — Я так счастлива, что он возвращается домой.

Я тоже хочу быть счастливой, если бы он не был таким куском дерьма, что ушел. Я была ребенком, когда меня отдали на воспитание в семью Кейнов. Они приняли меня как свою, и даже Ройс притянул меня к себе и обращался со мной так, как будто я была его настоящей сестрой. Он был для меня всем, и, будучи на три года старше меня, я смотрела на него снизу вверх. Он заботился обо мне каждый божий день, пока я была в этом доме. Всю свою жизнь я наблюдала, как каждый мальчик поклонялся ему, и каждая девочка хотела его. Я не делала ни того, ни другого, но моя душа нуждалась в нем. Пока он не бросил меня. Одну. В этом доме.

Я ненавижу его.

Я поднимаю свое грустное настроение наверх, жалея, что не могу перемотать этот день вперед. Или вернуться назад в то время, когда я родилась, и просто не родиться.

Как только я достигаю двери своей спальни, я распахиваю ее и падаю на кровать. Перья внутри моего одеяла обвиваются вокруг моего миниатюрного тела, а мои длинные каштановые волосы рассыпаются вокруг головы. Эта комната хранит так много воспоминаний о нем и обо мне. Весь этот дом хранит их. Сама его спальня остается нетронутой, и иногда, когда становится плохо, я сплю в его постели. Его комната похожа на зарядку для моей души, когда кто-то другой опустошил бы ее.

Я собираюсь увидеться с Ройсом сегодня вечером.

Я не хочу видеть Ройса сегодня вечером.

Я так долго хотела его, плакала по нему каждую ночь, пока слезы не защипали уголки моих глаз, а губы не потрескались от обезвоживания. Теперь, когда я знаю, что он возвращается домой, я не хочу его. Я злюсь на него. Как будто эти четыре года ничего не сделали, чтобы ослабить мой гнев. Время только купало его, держало под контролем.

Я вздыхаю, вытаскиваю телефон и просматриваю свой плейлист. Я включаю старомодную песню Guns N’ Roses и проскальзываю в свою ванную, нуждаясь в том, чтобы смыть дневной пот с моей кожи.

Черный. Это мой любимый цвет. Не потому, что это стройнит — мне не нужно выглядеть стройной. Но потому, что это тот цвет, который вы можете носить, когда вам вообще не нужно прилагать никаких усилий. Например, прямо сейчас. Я не хочу прикладывать никаких усилий, хотя мама, без сомнения, будет носить Prada. Блудный сын возвращается. Я натягиваю пару обтягивающих черных узких джинсов и свободную черную рубашку. Ее тонкие ремешки цепляются за мои хрупкие ключицы. Я всегда крашусь. Мне нравится все, что связано с макияжем, и то, как вы можете искусно наносить его, чтобы создать другой образ. Но сегодня вечером я довольствовалась кремом CC и легкой тушью для ресниц, собрав свои длинные волосы в высокий хвост. Я просто хочу, чтобы с этим покончили.

Мой телефон начинает вибрировать на прикроватном столике, я беру его, отвечаю.

— В чем дело?

— Хорошо, мне нужно задать тебе вопрос… — Слоун мурлычет в трубку. Она, наверное, уже пьяна.

Я колеблюсь.

— Уверена?

— Мэтти и Рэйчел расстались. Будет ли с моей стороны дерьмово, если я ударю ее, даже если она нам