Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты - Ирина Райкова

— Мы их «поподчуем стариной», — отвечал последний, — а чтоб действительнее была цель наша, то мы состроим свадьбу какого-нибудь шута придворного.

— Ну, и дело, — сказал государь. — Исайков надоел мне просьбою о женитьбе. Ты будешь его дружком и поусерднее поподчуешь их стариною!

— Только вели, государь, побольше купить жиру, перцу и самого дурного полугару, — сказал шут.

Во дворце Лефорта Балакирев устроил все к свадьбе в старинном вкусе и обычаях, а государь приказал, чтобы к назначенному дню все вельможи со своими женами съехались в старинном русском наряде. Наконец началась пирушка. Балакирев, как дружка жениха, приусердно подчевал гостей стариною, а особливо тех, которые негодовали на нововведения царя. Когда же недоставало его усилий к угощению, то он просил о том государя, которого повеление довершало намерение.

Можно представить, как приятно было такое угощение самым даже грубым староверам, которые, не оставляя старых обычаев, платья и бороды, познакомились, однако ж, охотно с лучшими кушаньями и винами. И как жестока была для них такая насмешка!

С тех пор они стали уже не так грубы, как прежде.

64. Близорукий камергер

Один из камергеров был очень близорук и всячески старался скрывать этот недостаток. Балакирев беспрестанно трунил над ним, за что однажды получил пощечину, и решился непременно отплатить за обиду.

Однажды во время вечерней прогулки императрицы по набережной Фонтанки Балакирев увидел на противоположном берегу, в окне одного дома, белого пуделя.

— Видите ли вы, господин камергер, этот дом? — спросил Балакирев.

— Вижу, — отвечал камергер.

— А видите ли открытое окно на втором этаже?

— Вижу.

— Но подержу пари, что вы не видите женщины, сидящей у окна, в белом платке на шее.

— Нет, вижу, — возразил камергер.

Всеобщий хохот удовлетворил мщению Балакирева.

65. Причина и средство

Один из придворных страшно страдал зубами; придворный этот был большой говорун. Вот он обратился к Балакиреву, не знает ли он средства, как унять боль.

— Знаю и причину, знаю и средство, — сказал в ответ Балакирев.

— Скажи, ради Бога.

— У тебя болят зубы оттого, что ты их очень часто колотишь языком — это причина.

— Оставь глупости, пожалуйста, говори, какое на это средство?

— А средство, — чаще спи и как можно более.

— Почему так?

— Потому что язык твой во время сна находится в покое и не тревожит зубов.

66. Отличный подарок

Один из молодых придворных сильно оскорбил Балакирева, за что последний решился торжественно отмстить ему. Зная, что этот молодой человек страстно влюблен в одну прекрасную фрейлину императрицы, Балакирев начал неутомимо его преследовать, чтоб как нибудь поссорить его с нею, к чему и открылся ему следующий случай.

Молодой придворный, гуляя один в саду государевом, рассуждал вслух о любви своей к фрейлине и о желании доказать ей свою преданность каким-нибудь отличным подарком. Среди этих сладких мечтаний он увидел первую созревшую ягоду клубники и решился поднести ее своей возлюбленной. Желая заметить клубнику, он накрыл ее своею шляпою и поспешил во дворец отыскать фрейлину. Балакирев, преследовавший его и слышавший все, бросился в кухню, взял довольное количество теплой гущи и, сорвавши под шляпою клубнику, положил на место ее гущу, накрыл тою же шляпою и отправился во дворец.

Вот появились в саду любовники. Молодой человек, с пламенным выражением чувств своих, подводит свою любезную к шляпе и со вздохом изъясняет ей желание, чтобы он был для нее столь же мил и приятен, как приготовленный им подарок, и просит ее достать подарок, не снимая шляпы, чтобы тем более удивить ее.

Фрейлина, исполняя его желание, опускает прекрасную свою ручку под шляпу и погружает ее в гущу. Выхватив поспешно руку из гущи и увидав ее замаранною чем-то неблагообразным, она закипела гневом и, вспыхнув от стыда, замаранною рукою запечатлела на лице коварного сильную пощечину.

В это мгновение является государь с императрицею, сопровождаемый Балакиревым; можно вообразить смущение и отчаяние любовников и изумление государя и государыни.

67. Наука или природа?

Одного мастера присудили к повешению. А Петру жалко его было. У него был кот. Петр, когда сам сомневался в вине кого-нибудь, сажал этого кота на стол и если кот опрокидывал чернильницу, то всегда казнил преступника.

Вот пришел к нему шут Балакирев и заспорил:

— Что сильнее — природа или наука?

Петр говорит, что наука, а шут Балакирев — природа.

Шут Балакирев хитрый был. Он поймал мышь, привязал к веревочке и спустил в трубу. Петр посадил кота на стол, а мышь как зашевелится в трубе! Кот прыг со стола, чернила все разлил и за мышью: всю жалобу-то и залил.

— Наука, дрессировка или природа? — спрашивает шут Балакирев.

Вот, видимо, природа сильней науки.

«Успехи в рукомесле поселили в Петре I большую уверенность в ловкости своей руки: он считал себя и опытным хирургом и хорошим зубным врачом. Бывало, близкие люди, заболевшие каким-либо недугом, требовавшем хирургической помощи, приходили в ужас при мысли, что царь проведает об их болезни и явится с инструментами, предложит свои услуги. Говорят, после него остался целый мешок с выдернутыми им зубами — памятник его зубоврачебной практики».

В. О. Ключевский. «Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и мыс-характер» 68. Балакирев наказывает свою жену

Петр Великий, как всем уже известно, бывши в чужих краях, занимался, между прочими науками, медициною и любил дергать зубы.

Балакирев, поссорившись за что-то с своею женой, хотел наказать ее чувствительным образом. С печальным видом приходит он к государю, который, заметив грусть его, спрашивает, что с ним сделалось?

— Ах, государь, — отвечает Балакирев, — у меня давно страдает зубами жена и мучится ужасно. Сколько раз ни упрашивал я ее, чтоб она выдернула этот зуб, но она по упрямству своему никак на то не соглашается!

— Я избавлю ее от мучений; я сам больной зуб выдерну, — сказал Петр.

— Нет, государь, она и Вас ни за что не послушает; такая упрямая, что Боже упаси.

— Ну, так мы ее насильно вылечим, — сказал Петр.

— Она не стоит того, чтоб Ваше Величество трудились вокруг нее! — продолжал Балакирев.

— Да надобно же и ее, и тебя избавить от мучений, — сказал государь и, взяв инструменты, вместе с Балакиревым и двумя ординарцами отправился к мнимой больной.

Когда же начала она уверять и клясться, что у ней никогда не болели зубы, то государь, почитая это за упрямство, приказал ординарцам насильно посадить ее на стул и держать, чтоб она не трогалась; потом спросил у Балакирева, какой болит у нее зуб. Тот немедленно указал ему самый здоровый. Государь выдернул его и начал утешать ее, что болезнь ее скоро кончится.

Вскоре потом хитрость Балакирева открылась. Государь и государыня очень много тому смеялись.

69. На своей земле

Один раз Петр Великий так был рассержен Балакиревым, что прогнал его совсем не только с глаз долой, но вон из отечества.

Балакирев повиновался, и его долго не было видно.

По прошествии долгого времени Петр, сидя у окна, вдруг видит, что Балакирев с женою едет в своей одноколке мимо самых его окон.

Государь, вспомнив о нем, рассердился за ослушание и, выскочив на крыльцо, закричал:

— Кто тебе позволил, негодяй, нарушать мой указ и опять показываться на моей земле?

Балакирев остановил лошадь и сказал:

— Ваше Величество! Лошади мои ходят по вашей земле, не спорю, так как вы и не лишали их отечества, а что касается меня с женой, то мы на своей земле.

— Это как так?

— Весьма просто и обыкновенно: извольте посмотреть, вот и свидетельство на покупку земли. — Балакирев при этом подал царю бумагу.

Государь засмеялся, когда увидел на дне одноколки с пуд земли, и, прочтя свидетельство на покупку шведской земли, простил Балакирева.

70. Царская ворона

Шут Балакирь говорит:

— Петр Алексеич, хотя бы мы съездили теперь на охоту. В синод я теперь не хожу, свобода есть. Охота было б поохотиться.

Они отправляются на охоту. Шут Балакирь поймал ворону живую, крылья срезал, что она далеко не улетит, и надумался Петра Алексеича поддеть немножко. Государь берет собак, а он ворону. Вот едет на охоту и рассуждает.

Петр Алексеич и спрашивает:

— Шут Балакирь, к чему ты эту ворону везешь? Что она может поймать?

Он ему и говорит:

— Да моя ворона может больше поймать, чем ваши собаки!

Государь усмехнулся:

— А что же, — говорит, — она может поймать?

— А вот, что она поймает, Петр Алексеич, отдашь мне?