Новое место жительства - Олег Верещагин

— Надо в больницу, — сказал я. Он дёрнул здоровым плечом:

— Нельзя… Да там ничего такого, ни кость, ни артерии не задеты… Не убежишь?

— Не убегу, — сказал я.

   Он молча кивнул, достал из аптечки цилиндрик шприца. Зубами снял колпачок, плюнул его на пол и буднично воткнул иглу в плечо. Я передёрнулся, сморщившись, а Юрка, сделав укол и отшвырнув пустой шприц, прикрыл глаза и сказал:

— Погоди, сейчас задурею… Надо болт протолкнуть, понял?

— Как… протолкнуть? — у меня пересох не то что рот — всё, до самых кишок. Не открывая глаз, мой кузен пояснил:

— У него шипы скошенные, тянуть нельзя… надо толкать… — эти слова он произнёс бессвязно и добавил: — Блин, вот это дало… — слова наплывали одно на другое и смешивались. — Я… ты давай… скорее… — он оперся на локоть и улёгся на стол. — Это проходит… быстро… срежешь наконечник… вытянешь древко… аптечка… бинт…

   И, кажется, отрубился полностью.

   Ну и? Можете представить себе такое положение? Начало второго десятилетия ХХI века. Вставшая с колен Россия. Заброшенный завод. На пару километров вокруг — никого. В замусоренной комнате лежит на столе «под кайфом» мальчишка со стрелой в плече. Рядом стоит второй мальчишка и чуть не плачет, потому что больше всего на свете ему хочется сбежать. Это мой кузен угадал. Сбежать хочется. Сильно. Наддать со всех ног и больше про это не вспоминать.

   Я стоял и жевал себе нервы где‑то полминуты. Потом вздрогнул, поглубже вдохнул и взялся за древко. Юрка даже не ворохнулся, и это меня немного успокоило и отрезвило. В конце концов, я за свою жизнь в турпоходах не раз обрабатывал травмы и даже мелкие раны, куда без них. При этой мысли я неожиданно собрался окончательно и понял, что, в принципе, как ни крути, а я могу или сбежать — или помочь этому парню. И что я могу помочь, а значит тут и рассуждать не о чем.

   Я надавил — сразу, сильно, резко, стараясь, чтобы стрела не отклонялась в стороны. А то ещё рвану чего не того, и как потом быть? При этом я сам так стиснул зубы, что они захрустели — и ощутил рукой другой хруст, мерзкий и мокрый: стрела медленно проходила, пролезала через живое тело. Юрка протяжно, болезненно замычал и пошевелился — я рефлекторно придавил его свободной рукой, испугался — но в этот момент…

   Болт пошёл свободнее. И я увидел, что с другой стороны плеча торчит окровавленная металлическая шишка — блин, мне она показалась чуть ли не с сосновую размером, вся (у меня от омерзения волоски на коже встали дыбом) в мелких, хищных крючках. Оружие садиста, такое ещё не сразу сделаешь, это нужно очень сильно людей… э… любить. Специфически. Я бы таким не стал убивать даже бешеную собаку.

   Я сглотнул. Открыл пилку на «соболе» и стал спиливать древко пониже наконечника. Я старался прочно держать древко, но оно моталось в теле — и я почти ощущал боль от этого, как будто болт торчал во мне. «Будет хороший день,» — вспомнилось мне, и я плюнул на пол, не прекращая жутковатой работы.

   Отличный день.

   Наконечник отвалился с глухим стуком, как будто ждал этого плевка.

   Я, как мог, подстругал древко — и рванул его обратно из тела. Так, что отлетел в сторону и едва удержался на ногах: оно вышло очень легко.

   Юрка застонал и перекатился на спину. Я поднял к глазам кулак с окровавленной деревяшкой — и увидел на ней заляпанный алым, но различимый чёрный знак — чёрного паука… У кого‑то из здешних ролевиков явно была извращённая фантазия. Да и что это вообще за игра такая — из арбалетов по живому человеку?! Бушкова переели, что ли?!

   Ох йо!!!

   Отшвырнув обломок, я схватился за аптечку. Из обеих ран вяло, но безостановочно текла тёмная кровь. Некогда было думать, чистая дырка, или нет. Я схватился за «рюкзак»[12], раздёрнул пошире подушечки и стал затыкать раны. Туго затянул стяжку, на всякий случай найденным тут же обычным бинтом притянул ладонь Юрки к плечу — «иммобилизовал конечность», как нам талдычили. Он застонал снова, напрягся, стараясь выбраться из наркотического дурмана. Что‑то пробормотал. Замер, как будто расплылся по столешнице.

   Что я мог сделать? Я присел рядом на стол и стал ждать. Теперь мне не было ни страшно, ни как‑то особо противно. Растерянность прошла полностью. Временами я посматривал на Юркино плечо, но кровь не шла, даже не сочилась. Но ею очень сильно пахло в комнате. Тяжёлый тёмный запах… От него рот сам собой высыхал, появлялся на языке противный вкус.

   Честно сказать, я хотел заглянуть в рюкзак на поясе кузена, но удержался. Чтобы занять руки, снял с того же пояса фляжку — в ней была вода, половина, не меньше полулитра. А я‑то водой не запасся — и отпил. Тёплая, но лучше такая, чем никакая; я только теперь ощутил, как хочу пить — и напился уже как следует, всё же оставив примерно половину Юрке. Очнётся — точно будет хотеть пить тоже. После кровопотери всегда хочется пить…

   …Что же с ним случилось? Дружки — этот Роман с девчонкой — думали явно, что он дома. Тётя Лина определённо говорила, что в походе. А он оказался тут, да ещё с арбалетной стрелой в плече. Случайное ранение, играли и заигрались? Такое бывает, я знал похожие случаи. Шарахнут, не думая, а потом дружно разбегаются вместо того, чтобы помочь… Одного моего знакомого так чуть не угрохали из пружинного ружья для подводной охоты. Но вроде как уже не в этом возрасте… Или реально хотели убить?! А кто? Зачем? И почему так странно‑то?!

   Я — чисто ради интереса — опять достал свой телефон, пощёлкал. Фик… Ну правильно, так и было задумано бдительными органами, в случае чего ни один шпион с завода дозвониться своему начальству не сможет… вот бред‑то в голову лезет, не было тогда мобильников… Осмотрел разрезанный жилет Юрки — там оказалось полно разной мелочёвки, типично туристской, рассованной с толком, умело — всё под рукой. Ножны на поясе были от здоровенного ножа, тесака, скорее всего. В отдельном кармашке сохранился ещё один нож скелетный[13], «гарпун». Ага, раз «гарпун» — значит, в ножнах висел «бобр», они в комплекте идут. Здоровенный тесачище, настоящий набор «всё для всех». Пилить можно, рубить, проволоку гнуть, даже землю копать. Кошку из рукоятки сделать можно… если приспичит. Неужели где‑то посеял? Жалко, вещь такая, посеешь — не прорастёт…

   Я вздохнул. Ещё раз потрогал жилет. Тоже вещь хорошая, а я его так от души распорол… В наплечном кармашке, как раз под разрезом от моего ножа, прощупывался какой‑то твёрдый кусок. Решительно расстегнув липучку, я достал…

   Хм. Я не без труда, почти вывернув кармашек, достал небольшой — с грецкий орех — угловатый камешек. Тёмный… но в какой‑то момент, вертя находку в пальцах, я различил в его глубине сиренево–фиолетовый огонек и посмотрел на свет.