Новое место жительства - Олег Верещагин

— Владик, ты, пожалуйста, не обращай внимания на Юрика. Что он так… тебя отталкивает. Просто это сначала…

— Да всё нормально, — почти искренне сказал я. В принципе, я не соврал — всё и правда было почти нормально, если не считать моего так и не утолённого любопытства.

   Я хотел ещё добавить, чтобы она не брала себе в голову, но в этот момент снаружи послышались шаги, шум, и девчоночий голос взвизгнул: «Юр!»

   Тётя Лина улыбнулась и одними губами сказала со смесью ласковой насмешки и гордости:

— Нина… его девушка.

   Я выглянул в коридорчик, не смог удержаться.

   Утренняя девчонка стояла, сцепив руки на затылке Юрки. На крыльце виднелся и тот золотоволосый «мальчик–колокольчик» (он улыбался во весь рот), но главной в живой картине всё‑таки была девчонка. И то, как они с Юркой стояли, мне о них многое сказало.

   И ещё больше запутало.

— Тёть Лин, — шагнув обратно, я вспомнил и решил выяснить этот вопрос — чтобы просто что‑то сказать, да и потому, что мне было правда интересно, — а что такое школьная практика?

   Тётя немного удивлённо посмотрела на меня, даже нахмурилась. Потом улыбнулась:

— Две недели работы летом в школе — по четыре часа в день. Ученики с пятого класса обязаны отрабатывать.

— В каникулы?! — удивился я. Тётя Лина кивнула. — А какие работы?

— На участке приусадебном, с ремонтом помочь, — начала перечислять она, — в классах как следует убраться… дел вообще‑то много. У вас такого нет?

— Нет, — подтвердил я. — Ну… мы… в смысле, родители, деньги платят, на них нанимают, кого надо, покупают разное там… А сами — нет.

— То‑то и оно, что сами — нет, — неожиданно резко сказала тётя.

— Разве это неправильно? — мне захотелось не спорить, нет — просто на самом деле выяснить этот вопрос. — Ну вот честно — какая от нас помощь? Только под ногами болтаемся, разве нет? А нанять профессионалов — они же всё сделают быстрей, качественней…

— Понимаешь, Владик, — голос тёти стал грустным, — наверное, ты прав. Но меня вот в детстве учили, что школа — наш второй дом. Я как‑то в это верила… и до сих пор верю, если честно. А разве в доме не надо прибираться самому?.. Хотя… — она внимательно посмотрела на меня и не договорила. Но я понял и немного сердито ответил:

— Я у себя всегда сам убирался. А так да. Уборщица специальная приходит каждые два дня. Ну и что плохого в том, что и чисто — и человек заработать может?!

   Я знал, что я прав. Без шуток прав. Но в моих словах было что‑то… что‑то, отчего моя правота становилась маленькой и какой‑то скользкой, как глист. А очевидная неправота тёти Лины почему‑то превращалась в правоту.

   Она и не ответила. Только протянула руку и вдруг взъерошила мне волосы.

   Я окаменел от неожиданности. А следующее, что я ощутил — были сладкие мурашки по всему телу.

   Я спрятал глаза. Но это было ни к чему — тётя уже уходила по коридору…

6. ПОСЛЕ НОЧИ — ДЕНЬ

   Хотите почувствовать себя идиотом? То есть — настоящим, полным?

   Представьте себе, что вы сидите в комнате один. А неподалёку от вас, в другой комнате, совершенно на вас не обращая внимания, куролесят ваши ровесники. А вы не можете к ним пойти, потому что… потому что робеете. И вы знаете, помимо прочего, что им до вас нет никакого дела. Вы им просто неинтересны. Что есть, что нет.

   Вот тогда вы и ощутите себя идиотом высшей марки.

   Бездна новых ощущений.

— Идиот! — подтверждая мои мысли, завопил ликующий девчоночий голос.

— Держи её, Ромка! — отозвался с хохотом мой кузен. Судя по всему, он оправился от своей загадочной боевой раны и сейчас веселился вовсю.

   Я без наигрыша стукнул кулаком по столешнице. Нет, [email protected] обещавший мне хороший день, явно ошибся. Уже начинало темнеть, а я пока что ничего хорошего не видел. Хотя… я видел много интересного. И получил чудовищный заряд неутолённого любопытства. Может быть, именно это имелось в виду?

   Кроме того, мне ужасно хотелось в туалет. Но почему‑то было стыдно туда идти, пока в доме эта девица.

   Я вздохнул и, усевшись за стол, открыл книгу, которую, не глядя, прихватил из библиотеки. Естественно, это оказалась совершенно нечитабельная вещь — стихи Есенина. Я тихо зарычал и принялся остервенело листать страницы — так, что на лицо повеял ветерок. И вдруг…

   Ну, вы знаете, как это бывает — глаз вдруг цепляется за слово, за строчку. И останавливается — словно якорем в берег.

А месяц будет плыть и плыть, роняя весла по озёрам…

   Я вздохнул. Прислушался ещё раз к весёлому шуму «по соседству». И, найдя эти строчки, начал читать…

   …Устал я жить в родном краю   В тоске по гречневым просторам,   Покину хижину мою,   Уйду бродягою и вором.   Пойду по белым кудрям дня   Искать убогое жилище.   И друг любимый на меня   Наточит нож за голенище…

   Я оторвался. Помолчал. И дальше читал вслух — тихо, но так, чтобы слышать себя. Я всегда хорошо читал стихи, хотя и не любил поэтов прошлых веков — казалось скучно…

— Весной и солнцем на лугу

   Обвита жёлтая дорога,   И та, чьё имя берегу,   Меня прогонит от порога.   И вновь вернуся в отчий дом,   Чужою радостью утешусь,   В зелёный вечер под окном   На рукаве своём повешусь.   Седые вербы у плетня   Нежнее головы наклонят.   И необмытого меня   Под лай собачий похоронят.   А месяц будет плыть и плыть,   Роняя весла по озёрам…   И Русь все так же будет жить,   Плясать и плакать у забора…

   Я отложил книгу. Положил на стол кулаки и тупо уставился на них.

   Потом на кулак капнуло. Я мазнул рукой по глазам. Вот так. Второй раз за два дня. Приехали. Я ожесточённо подумал: «Уйду! Прямо сейчас уйду, убегу, не хочу, не могу больше!!!»

   Это были неясные мне самому, бессвязные и острые до боли мысли. А в следующую секунду кто‑то тихо подошёл к двери моей комнаты с той стороны. Я понял, что это тётя Лина. Понял отчётливо, хотя и не знаю — как.

   Уже позже — гораздо позже — я понял, что, войди в тот момент тётя Лина — и всё — вообще всё — пошло бы совсем по–другому. Она бы меня начала жалеть. Обязательно.

   И я не простил бы этой жалости.

   Но она постояла и отошла.

   Я перевёл дыхание. Поднялся и подошёл к двери — запереть её. Но — сам не знаю, зачем — перед этим приоткрыл.

   И буквально нос к носу столкнулся с Юркой и его приятелями — они шли по коридору, весёлые и переговаривающиеся между собой.

— А, привет, — вполне дружелюбно сказал длинноволосый Ромка. Как хорошему знакомому казал… и я ощутил толчок искренней благодарности. А эта самая Нина… Короче, он смерила меня таким взглядом, что мне чудовищно захотелось дёрнуть её за косу. Посильнее.