Временные трудности - Максим Томилко

Это было очень странно, учитывая тот факт, что он знал о её внутренней сущности.

Она остановилась напротив и пытливо взглянула в глаза.

— Смотри, не влюбись, — огорошила она его, — Я не по этим делам, да и ты не переживешь, боюсь…

Она прошла мимо, несильно толкнув плечом, а он остался стоять в полном смятении. Занавес. Можно тушить свет и расходиться. Неужели по нему всегда всё видно. Он ведь только подумал об этом. Да бред, конечно. Какая любовь? Как он с ней? То есть с ним? Да и Лидочка. При мысли о ней он только грустно улыбнулся. Вряд ли когда встретятся. Надеяться на ещё одно НЛО просто глупо. Понятно, что они тут застряли насовсем.

От размышлений отвлек Юрий, вышедший с ведром в руках и полотенцем на плече.

— Слышь, мусорок, полей мне, если не впадлу. Только не вздумай зырить — порву нахер.

— Очень вежливая просьба. Как тут откажешь.

— Я не шучу. Не нравятся мне твои взгляды. Ты меня знаешь.

— Да ладно, не буду.

Он честно закрыл глаза и поднял ведро.

— Да ниже держи. Вот так ништяк. Лей по кропалю.

— Я тут твой рапорт прочел. Очень даже ничего…

— Учись, сухопутное, пока я жив. Лей.

— Я не к тому. Ты, оказывается, умеешь без фени мысли излагать. И довольно связно.

— Так это ж на бумаге. Лишние слова писать лень. Лей.

— Правда, зачем? Неужели так въелось? Ты ж военно-морской ВУЗ с отличием закончил.

— Всё-то ты знаешь, краснопёрый, — он пофыркал, — Что ещё знаешь? Лей.

— Да так, в общих чертах…

— Хорош. Ставь ведро, но не вздумай… ты понял!

— Да понял-понял… не митингуй, не на броневике.

— Ты тут так не базарь, пацан. Ильич — икона. Порвут, как газету.

— Та да. Я что-то не подумал.

— Нам ксивы нужны. Пусть и левые. А то мы с тобой до первого вертухая прыгать будем. На нелегале тяжко, а без воздуха вообще торба. У меня там понты какие-то есть лавэ, но это ни о чём.

— Мне с тобой переводчик нужен. Давай как-нибудь на литературном.

— А может тебе ещё тёлку центровую подогнать, напоить и разогреть? Можешь повернуться — оделся.

— Да хватит! Сколько можно?

— Сколько нужно, мажор. И не напрягай меня.

— Неконструктивный у нас диалог получается.

— Без базара. Ты дело говори. Че ты порожняк гонишь?

— Ох, блин, — Егор потер голову, — За что мне всё это?

— Где-то ты, мусор, криво нарезал. Может в прошлой жизни?

— Я тебе в последний раз говорю…

— Да ладно. Понял я. Не стучи лысиной по паркету. Я просто тебе погоняло еще не придумал.

— И не надо. Меня моё имя вполне устраивает. В отряде даже позывной такой был.

— Поесть надо. И валить по-тихому. Этого сладкого приболтаем, чтоб конверт подписал и по-шустрому отправил.

— Ты не думал, что его арестуют, допрашивать будут из-за нас?

— Похер, — она посмотрела на него с непониманием, — А че ты за него рубишься?

— Да он то ни в чем не виноват. Тебя вон, как родную, вчера тягал, раздевал, укладывал. Я аж сначала заподозрил его. Но потом прояснилось…

— Че прояснилось?

— Да у него жена при родах умерла с ребенком. Поздно рожала.

— Понятно. Бывает… — равнодушно протянула девушка.

Егор понял, что не найдет здесь понимания и решил не продолжать больше, но она неожиданно сказала:

— Его по любому трепать будут. Ладно, твою маляву сами кинем, а он отбазарится как-нибудь. Пусть на нас валит, как на мертвых. На том и порешали.

Она подхватила пустое ведро и ушла в дом. Егор поплелся следом, удивляясь тому, как в этом странном человеке столько всего умещается. То, что он прочел сегодня, и эта феня ну никак не вязались между собой. Он даже вспомнил про раздвоение личности, но решил, что в их случае это будет явный перебор. Хотя, чем черт не шутит…

Павел Иванович уже встал, и они вместе позавтракали. О вчерашнем не обмолвились ни словом, но, когда поели, Юрий сказал, явно смущаясь:

— Хотела бы извиниться за своё поведение. Надеюсь, вы не будете судить слишком строго. Необходима была разрядка. Работа нервная.

— Да что вы, Юлия. Вам не за что извиняться. Ничего страшного не произошло. Всё было пристойно.

Она благодарно кивнула и, сменив тему, спросила:

— Вам на службу к которому часу?

Он ответил.

— Хорошо. Вы говорили, что у вас дома есть чернила. А сургуч? Нужно подписать и опечатать пакет.

Павел Иванович заверил, что всё есть, и он с удовольствием поможет все оформить.

Он уложился в десять минут. Егор с удовольствием осмотрел пухлый конверт, на котором ярко выделялись надписи «особая папка» и «особой важности». Что это такое, он не знал, но полагался на Юрия. На сургучных дисках четко был виден герб СССР, выполненный обычной пятикопеечной монетой. Да и сам адресат чего стоил. Вряд ли у какого-то почтового работника поднимется рука вскрыть такой конверт.

Юрий встал и протянул руку.

— Будем прощаться, Павел Иванович. Благодарю вас за содействие. Желаю вам всего наилучшего. К вам наверняка придут наши коллеги и будут задавать вопросы. Таков порядок. Можете рассказать всё без утайки. В