Республика самбо - Юрий Андреев

— О чем речь? — ответил Женька за всех. — Будем как дважды два — четыре.

— Поглядите-ка, математические способности так и выпирают из Пильщикова, — не преминул съязвить Сергей, — он с ходу сделал великое открытие: дважды два — четыре. Молодец!

— Сам себя высек! — Женька расхохотался. — Для него это великое открытие.

— Ну, мальчики, дома разберетесь, кто из вас хуже, — перебили девушки. — Точно придете?

— Точно!

Перебравшись через протоку к себе, самбисты призадумались.

— Итак, товарищи, — сказал Антон, — во весь свой грозный рост встает проблема подарка. Ввиду важности события заседание совета министров объявляю открытым. У кого какие предложения?

— Сколько у нас денег? — спросил Кирилл.

Министры пересчитали деньги — это было нетрудно сделать, — оставалось семь пятирублевых бумажек.

— Так, — начал Антон, — на обратную дорогу — девять рублей бесспорных. Остается двадцать шесть. На молоко и творог за две недели — двадцать один рубль. Хлеба нам хватит еще на три дня, после этого останется жить двенадцать дней — по пятьдесят копеек ежедневно. Итого еще шесть рублей. Всего получается тридцать шесть рублей. Итого в наличии имеем дефицит в один рубль.

— Н-да, — протянул Женька, — не густо. Может быть, принесем им в дар связку рыбы?

— Вот еще! — возмутился Валентин. — Джентльмены! Красиво мы будем выглядеть? Такие подарки приносили друг другу ровно семьдесят пять тысяч лет тому назад человекоподобные обезьяны! Рыба в крайнем случае продукт обмена, но на подарок на именины!

— Братцы, а так ли уж необходимо нам ежедневно выпивать по литру молока? — спросил Антон после долгой паузы, во время которой все напрягали мысль в поисках решения. — Может быть, девятьсот граммов хватит? Это высвободит нам полтора рубля в конечном счете.

— Мало! Ведь рубль пойдет на покрытие дефицита, а что купишь на полтинник? — спросил Кирилл. — Может быть, нам незачем есть так много хлеба?

Покряхтывая, согласились урезать хлебный рацион. Это дало еще полтора рубля.

— Итак, товарищи министры, имеем два рубля, каковую гигантскую сумму ассигнуем на подарок. Голосуем!

Вверх поднялось пять рук.

— Единогласно. Следующий вопрос: где и как изыскивать подарок?

— Товарищи! — начал Сергей Смородинцев. — Кто из нас сможет лучше разобраться в таком тонком и сложном вопросе, я сказал бы даже — в таком ответственном дипломатическом вопросе, чем наш испытанный премьер и министр иностранных дел? Что может тут сделать, к примеру, какой-нибудь министр лесной промышленности или заведующий рыбными промыслами? Товарищи! Я призываю вас, ввиду особой ответственности, командировать за подарком в Ряйселе нашего дорогого премьер-министра! Музыка — туш! Ура!

Назавтра, перед началом вечернего занятия, Антон, объяснив причину, попросил у Глеба разрешения взять велосипед и съездить в Ряйселе.

— Хм, елы-палы, как же я тебя отпущу в рабочее время? — спросил Глеб, покручивая тонкий ус. — Вас сюда прислали заниматься, а не девочкам подарочки, видишь ли, покупать.

— Глеб, ведь время для меня не пропадет. Семнадцать километров туда, семнадцать обратно, тридцать четыре километра на вело — это нагрузка.

— Так, так, — Глеб задумался. — Что же, ладно, запишем урок в журнале: «Велосипедный марш тридцать четыре километра». Что, правильно?

«Вот подлец!» — подумал Антон, но делать было нечего.

— Ладно! — сказал он нехотя. — Можно идти?

Он заскочил в сарайчик, взял пятирублевую бумажку, спрятал ее в кепку и побежал к мосткам.

Преодолев семнадцать километров гористой песчаной дороги, где сплошь и рядом приходилось слезать с велосипеда и бежать с ним в гору, Антон за несколько минут до закрытия ввалился в магазин. Посетители с любопытством уставились на могучего белокурого парня, загоревшего дочерна, одетого в белую ветхую майку и плохонькие штаны. Очень молодой, он оброс светлой бородкой, громадные запыленные ступни были босы. Примерно такое же впечатление произвел бы первобытный человек, появившись в музыкальном салоне.

Антон подошел к прилавку и стал внимательно разглядывать полки с товарами.

— Что для вас, молодой человек? — нарочито небрежно, скрывая интерес, спросила его молоденькая продавщица.

— Девочка, — начал Антон.

— Да, мальчик?..

— Девочка, пособите нашему горю. Нас пять парней, и надо подобрать подарок такой же симпатичной девушке, как вы.

— Да? Что же вы хотите подарить?

— А что бы вы, например, хотели себе в подарок?

Девушка рассмеялась.

— И где это такие хитрые живут? Мало ли что я хотела бы! Ну, швейную машину, радиолу, можно шерстяную кофточку на худой конец. А много у вас денег?

— Два рубля.

Все рассмеялись.

— Ну, мальчик, ко мне с такими подарками и не подступайтесь. Тоже мне — пять парней, говорите, и всего-то вас на два рубля хватило?

Антон только вздохнул.

— Да, плохи ваши дела, вытолкают вас всех пятерых прямо с порога. Вот будь вы побогаче, я бы показала кое-что…

Она прошла вдоль прилавка и сняла с полки нарядную красную с белым коробку. Внутри на белой атласной подушечке лежал красивый флакон. «Белая сирень», — прочитал Антон.

— Вы понюхайте только, — сказала девушка. — Вот это подарок так подарок! Любая барышня сразу на шею бросится.

— Бросится, говорите? — задумчиво переспросил Антон.

— Непременно! А впрочем, нюхайте не нюхайте, вам от этого легче не станет — четыре шестьдесят стоит!

— Девушки, — обратился Антон к стоявшим у прилавка подружкам продавщицы, которые с видимым удовольствием и интересом следили за развитием событий, — а вы что скажете: хороший это подарок?

— Самый лучший! — ответили ему.

Жгутов стоял, опустив лохматую голову.

— Молодой человек, быстрей выбирайте, мне магазин закрывать надо, — сказала продавщица.

— Эх, была не била! Девушка! Давайте «Белую сирень»!

— А деньги?

Антон вздохнул, снял кепку и вынул сложенную в узкую полоску пятирублевую бумажку, распрямил ее, разгладил ребром ладони на прилавке и отдал.

— Вот так так! Ну и расчетливый ныне молодой человек пошел! Имеет пять рублей, а норовит за два отделаться. Ай-яй-яй, нехорошо, нехорошо, — покачала головой продавщица, заворачивая коробку.

— Эх, милые, рассказал бы я вам…

Он с отчаяния купил на сдачу книжку-малютку и шелковую ленточку — для смеха, чтобы подарить новорожденной, попрощался и вышел на крыльцо, вконец расстроенный. Девушки за его спиной сразу застрекотали наперебой, обсуждая происшествие.

Хотя назад дорога чаще шла под гору, Антон ехал медленно. Сомнения и раскаяние жгли его душу.

Самбисты, ожидая Антона, сидели у костра. Радостными возгласами встретили они премьер-министра, вернувшегося из ответственной зарубежной поездки. Жгутов с убитым видом подошел к ним и уселся на землю, вяло сделав приветственный жест.

— Что с тобой? Деньги украли?

Он помотал головой.

— Не тяни! В чем дело? Бабку какую-нибудь переехал по дороге? Велосипед сломал?

Молча развернул он пакет.

— Ух ты! — восхищенно протянул Женька. — Красотища!

— Я знал, кого рекомендовать для этой миссии, — сказал Сергей. — Постой, постой, — осекся он, — а сколько это стоит?

Антон горестно покачал головой.

— Сколько?

— Четыре шестьдесят, — выдохнул он. Воцарилась гробовая тишина.

Женька злобно крякнул и плюнул в костер.

— А как же ты нам так хорошо все рассчитал, объяснил да сам же навыворот и пустил? Вот полюбуйтесь!

— Боже мой, чего ты кипятишься? — вкрадчиво сказал Сергей. — Проблема отнюдь не новая: взаимоотношения вождя и массы.

— Да бросьте вы, — вмешался Кирилл, — так еще лучше. Подарили бы пустяк, самим бы стыдно было. А теперь придется подналечь на рыбу и ягоды, не пропадем!

— Все ясно, околпачила его продавщица, ей надо план выполнять, она и сбыла этот флакон, — вставил Женька.

— Э, в общем редкостный подарок, — защитил Антона Валька. — Что мы, хуже всех? Я думаю, хм, так: извернемся. Надо будет обмен с пловцами наладить.

— Точно. Не расстраивайся, Антон, — сказал Кирилл. — Давай ешь и ложись.

Все пошли спать, только дежурный, Валентин, остался разогревать чай для Антона. Медленно, с неохотой поглощая кашу, Антон спросил его:

— Ну, Валька, что еще скажешь?

— Хм, черт побери, дело, знаешь ли, такое, что… В общем, я стал о тебе иначе думать.

— Интересно…

— Да я, видишь ли, считал, что ты страшно рассудочный парень, уж очень у тебя все правильно получается, а оказывается, и у тебя порывы бывают. Я, знаешь ли, просто обрадовался.

Антон не отвечал, он сидел обняв колени и смотрел на рдевшие угли.