Жизнь моя - Армия - Любовь Рябикина

Жена Элеонора, с которой Савицкий прожил тридцать лет и теперь переселился из спальни в гостиную, плакала каждое утро, перед уходом мужа на работу и просила:

— Одумайся, Ваня! Она тебе в дочки годится. Вся часть смеется над тобой! Задурил, словно молоденький лейтенант. Что сыновья скажут?..

Библиотекарше было двадцать пять. Полковник топал ногами на жену и ругался, торопливо застегиваясь и тщательно обрызгивая себя деодорантом:

— Плевать я хотел на всех! Ты понимаешь, что я люблю ее! Согласится за меня пойти, с тобой сразу разведусь. Не бойся, поступлю по-мужски: квартира и все в ней твое. Мы с тобой не плохо жили, но сейчас пойми меня — Ирина в моей душе поселилась!

Элеонора Михайловна заплакала:

— Дурак ты, дурак! Ты хоть послушай, что люди о твоей пассии говорят! Ты у нее четвертый!

Муж парировал:

— Знаю. Она мне все честно рассказала. Не сложилась у бабы жизнь с молодыми.

— Думаешь с тобой сложится? Ты пойми, я не ревную, мы с тобой жизнь прожили. И не плохо жили. Сыновьям-то как в глаза посмотришь? У Вити жене столько же лет, что и этой Ирине.

Полковник задумался. В глубине души он догадывался, что взрослые парни не одобрят его действий. Буркнул:

— Разберемся!

И вновь исчез из дома. В открытую, не заезжая в часть, отправился в поселковскую библиотеку.

Элеонора Михайловна все видела с балкона. Подумала. Оделась и отправилась в штаб.

Аристархов мрачно сидел в своем кабинете. Командир вновь не появился на рабочем месте. Дел скопилось «выше крыши» и без подписи Савицкого ничего нельзя было решить.

Заместитель думал, что ему делать. Увидев, кто пришел, он попытался прикрыть командира:

— Иван по делам отъехал…

Женщина устало присела на стул:

— Знаю я эти дела. К ней он уехал. Сама видела, куда машина направилась. Что мне делать, Сергей? Ведь не будет она с ним жить, не будет! Как только он на пенсию уйдет, так и конец ее любви. Я до сих пор люблю Ивана и не могу смириться. Он ослеп от страсти и не видит, что собой представляет эта Ирина. Она просто хочет быть женой командира! — Женщина помолчала, прижав платочек к глазам: — Я бы могла и потом его принять, но он не придет. Гордый…

Аристархов подошел и присел рядом. Положил руку на плечо Савицкой. Он давно знал эту семью и ему самому было не приятно то, что вытворяет его друг:

— Эля, я попробую с ним поговорить по-мужски. Уже пытался, но он старается уйти. На этот раз я заставлю его выслушать себя. Понимаю, что тебе больно и обидно, но я прошу тебя — потерпи!

Она встала. Старательно протерла глаза, стирая слезинки:

— Спасибо, Сережа.

Заместитель проводил ее до первого этажа. Долго стоял у стеклянной вертушки и смотрел вслед. Невольно отметил взглядом, что на пятьдесят лет Элеонора не выглядит. Ей можно было дать лет сорок, не больше. Фигура, конечно, пополнела, но не огрузла и выглядела командирша весьма привлекательно.

Аристархов подумал: «И чего Ваньке надо? Его Эля ничуть не уступает этой крашеной девице». Вздохнул и вернулся в кабинет. Твердо решил дождаться Савицкого и заставить выслушать себя. Встал у окна, обдумывая предстоящий разговор.

К штабу неожиданно подкатил командирский УАЗик. Подполковник не ожидал друга так скоро и смотрел, как Иван торопливо выскочил из машины с переднего сиденья и тут же открыл заднюю дверцу.

Из машины, держась за полковничью руку, выбралась библиотекарша. По-хозяйски огляделась вокруг. Была она довольно высокой тощей брюнеткой, да еще и в очках на продолговатом лице. К тому же ярко накрашенной. Из-под короткой черной юбчонки торчали длинные тощие ноги в туфлях на шпильке. Груди под пышной блузкой почти не наблюдалось.

Сергей Александрович поморщился. Девица активно не нравилась ему и он решил во что бы то ни стало, но разбить этот «союз». Стоял у окна и продолжал наблюдать.

Савицкий сделал широкий приглашающий жест, указывая на дверь-вертушку и радостно улыбаясь. Аристархову пришло на ум, что было бы не плохо, если бы кто-то в этот момент очень сильно крутнул вертушку и обязательно попал полковнику в лоб. Может хоть удар привел бы его в чувство.

Слегка придерживая пассию под локоток, командир повел ее в штаб. Аристархов не просто онемел, он выпал в осадок. Мало того, что командир мотается в поселок, так теперь он в открытую приволок любовницу в часть! Начштаба понимал, что пересуды пойдут по всей части с новой силой. Офицеры станут злословить по поводу командира. Полковник не желал ничего понимать, потеряв голову и вообще перестал скрывать побочную связь.

Едва дверь в командирский кабинет хлопнула, разозленный Аристархов направился туда, решив сразу указать другу на недопустимость подобного поведения, а так же немного надавить на совесть девицы. Постучался. Услышав разрешение, вошел в кабинет.

Иван Артемьевич как раз выставлял из шкафчика в углу на стол коробку конфет, бутылку шампанского и бокалы. Радостно пригласил:

— Сергей, присоединяйся! Я сегодня решил Ирочке штаб и часть показать…

Заместитель отказался:

— Я как раз по поводу этого пришел поговорить с тобой, Иван!

Савицкий сразу сел в командирское кресло. Сцепил руки на столе и поглядел на друга:

— Эля была, я так понимаю? Жаловалась? А я люблю Иру! Люблю, понимаешь? — Командир вскочил и забегал по кабинету, размахивая руками: — У меня в душе словно что-то расцвело сейчас! И плевать мне, что говорят… — Он вдруг остановился у окна и распахнул его. Повернулся к Аристархову: — А хочешь покажу, как я ее люблю?..

Сергей не успел ничего сказать, а командира в комнате уже не было. Он лихо перемахнул через подоконник, прыгнув со второго этажа и полностью забыв, что внизу находится курилка.

Девица вскочила со стула, прижав руки к груди, а перепуганный подполковник рванул к окну.

Командир сидел в урне с окурками, плотно застряв там обоими ногами.

Вокруг толпилось человек пятнадцать солдат и офицеров. Сигарет во рту ни у кого уже не наблюдалось. Вывалившийся из окна командир ошеломил всех так, что окурки повыпадали.

Библиотекарша встала рядом с Аристарховым, коснувшись плеча подполковника сухой костью. Расхохоталась и крикнула:

— Ваня, ты как Баба Яга на ступе выглядишь!

Она даже не поинтересовалась, что с ним и не расшибся ли? Солдаты и офицеры начали с хохотом разбегаться в разные стороны от курилки.

Урна была вместительной тяжелой вазой от цветов, вылепленная из гипса и не упала. Когда-то она стояла у входа в штаб, заполненная землей и в ней цвели ноготки, свисали плети настурции. Но однажды, лет десять назад, прибывшая комиссия поморщилась глядя на эту вазу, а старший сказал:

— Мещанство!

И вазу, вытряхнув землю, превратили в урну для окурков, поставив посреди курилки. Окурки, когда их становилось слишком много, особенно после дождей, когда они плавали, выгребали лопатой. Вот в ней-то и застрял командир. На этот раз в ней было сухо и ничего, кроме окурков и сигаретных пачек не было. Удивительно, но гипс не развалился.

Савицкий сразу понял что-то неладное с собой. Боль в ногах усиливалась с каждой секундой. Дыхание стало прерывистым. На лбу выступила испарина. Иван поднял голову. Увидев побледневшего начштаба, свесившегося с окна, тихо сказал:

— Сергей, а ведь я обе ноги сломал…

Тот расслышал. Девица продолжала хохотать, загнув голову к потолку, а Аристархов уже несся вниз. По дороге прихватил дежурного офицера и двух солдат. Приказал шоферу подогнать командирский УАЗик к курилке.

Лицо Савицкого побелело от боли. По лбу катился пот, а над головой продолжал раздаваться смех Ирины. Она искренне веселилась, видя его застрявшим.

На счастье или на беду, но к штабу подходила Элеонора. Подполковник Аристархов на ходу бросил ей:

— Иван обе ноги сломал! Прыгнул, дурак, со второго этажа в курилку!

Командирша кинулась за угол. Увидев мужа в столь плачевном виде, подошла и молча прижала седую голову к груди. Стерла пот с лица ладонью. Посмотрела вверх на хохотавшую дуру, мигом поняв, кто перед ней. Поняла, что именно из-за нее произошло несчастье. Сквозь слезы сказала:

— Дурак ты старый! Держись за меня, чтоб поменьше на ноги опираться. Наваливайся сильнее. Потерпи, сейчас мужики тебя вытащат…

Савицкий обхватил жену за плечи, наваливаясь всем телом и тихо сказал:

— Прости…

Любовь к хохотавшей над его бедой бабе пропала. Полковнику стало обидно, что она даже не спросила, что с ним и почему он так долго не вылазит из этой дурацкой урны.

Солдаты, дежурный капитан и Элеонора с Аристарховым, с трудом извлекли сломанные ноги полковника из ловушки. Он даже потерял сознание от боли, а Ирина так и не спустилась. Она присела на подоконник и внимательно наблюдала за происходящим. Пришедший в себя полковник, лежавший на скамейке, вдруг увидел ее пустой взгляд на себе.