Поступок - Юрий Евгеньевич Головин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как вы думаете, красный командир попал в ад или в рай?
– Это одному Господу известно. На весы легли все его земные дела и поступки, и кто знает каких было больше, хороших или плохих.
***
До самого темна Севастьянов не находил себе места. Он был твёрдо уверен, что в эту ночь он сможет увидеть продолжение той драмы, которая разыгралась почти сто лет назад. Закончив работу в хлеву, он не стал укладываться спать, а стал ждать, когда монахи и трудники уснут.
Где-то около полуночи он отправился на кладбище, где разыскал нужную ему могилу и присел возле оградки. Прошло больше часа, но ничего не происходило. Сон начал перебарывать Алексея и он зажмурил глаза…
Вдруг из-за монастырской стены появилась процессия. Группа мужиков вела в сторону кладбища человека в белом нательном белье (в армии такое называют «белуга»), который тащил на своей спине массивный деревянный крест. Севастьянов сразу же узнал Коршунова. Его конвоирами оказались «пролетарии села», которым он не дал убить священников и сжечь иконы. На груди у чекиста виднелась рана от пули. Кровь обагрила белугу и продолжала медленно капать на землю. Процессия остановилась и мужики начали вкапывать крест в землю. Разглядеть место будущей голгофы им помогало пламя от горящих икон.
– Ну что, стоило ли тебе защищать этих фанатиков? – злорадно засмеялся главарь банды. – Иконки мы всё равно сожгли! Двоих из трёх попов мы пристрелили и скоро ты к ним присоединишься!
Негодяй махнул рукой в сторону кладбища, где притаился Севастьянов. И только сейчас он понял, что перед ним лежат два тела в чёрных подрясниках. Один из убитых смотрел остекленевшими глазами в небо и в них отражались звёзды. Правая рука его окаменела в щепоти, словно перед смертью он пытался перекреститься. Второй священник расправил руки навзничь и лежал на животе. На спине виднелись следы от трёх пуль.
– Ты только можешь убивать беззащитных или стрелять исподтишка, – промолвил Коршунов и плюнул в небритую крысиную рожу.
– Я бы пристрелил тебя, но мы решили что для защитника верующих такая смерть слишком легкая, – утирая рыло прохрипел бандит. – Некоторые из нас прошли приходскую школу и знают так называемый закон божий и библейские события. Вот, прими мученическую смерть, пострадай, как Христос. Повесьте его на крест!
Толпа с трудом смогла разместить тело Коршунова на распятии. Предварительно привязав они начали прибивать руки и ноги красного командира. Не смотря на нечеловеческие страдания чекист не закричал, издав едва слышный стон.
– Завтра жителей села будет ждать живописная картина – их единственный защитник истёк кровью на кресте, – потирая руки захихикал мерзавец с крысиным лицом. – И мы уже с них спросим, какие кляузы они успели тебе понаписать.
Палачи быстро засобирались и ушли в сторону деревни.
Севастьянов услышал, как Коршунов что-то бормочет и подполз поближе к кресту.
– … да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…
Большевик закончил молитву и закрыл глаза.
Алексей хотел выйти из-за укрытия, но внезапно вокруг расцвело, а возле распятия появился человек в чёрном одеянии, он судорожно пытался снять тело убитого Коршунова с креста. Судя по-всему в монастырь вернулся выживший монах. Лежавшие рядом с Севастьяновым священники исчезли. Зато по обе стороны от креста появились две свежие могилы. Инок наконец-то снял краскома с креста и положил его в заранее приготовленную яму. Он торопливо засыпал тело землей и стал быстро-быстро молиться. Его спешка оказалась оправданной, так как месту расправы вернулись бандиты, предавшие Коршунова.
Главарь подбежал к монаху и оттолкнул его от могилы ногой.
– Вот и славно, нам тебя теперь и искать не придётся! – он достал из кожаной куртки, снятой с краскома, наган Коршунова и прицелился в священника.
Раздался ружейный выстрел и кровь с мозгами брызнула из головы негодяя с крысиной физиономией. Его подельники в панике побросали на землю оружие, когда увидели, что в село подоспел отряд убитого Коршунова. Священник встал и перекрестил тело своего несостоявшегося палача.
– Прости Господи!
– Странные вы люди, – усмехнулся меткий красноармеец. – Он тебе только что чуть мозги не вышиб, а ты за него ещё и молишься.
– Кто кроме меня за него попросит на том свете? Извёл всё село. До революции был пьянь пьянью, а как вы пришли к власти стал председателем «комитета бедноты». Если у вас во главе такие везде стоять будут, то кровопролитие ещё долго не прекратится.
– Нам уже сообщили в селе, что Сан Саныч мёртв. Где его тело?
– Я похоронил его…
– Но мы хотели отвезти тело в центр, похоронить его с товарищами, которые погибли в других местах…
– Всё равно где будет покоится его тело, главное куда попала его душа…
– Ладно отец! Ты уж последи за могилой, а мы на будущий год здесь ему памятник поставим. Чтобы потомки помнили… Честный и порядочный был человек. Много сделал для революции…
– И для церкви…
***
– Лёха, вставай! Вставай говорю! Опять глаза перед сном залил и уснул аж на кладбище! Такими темпами зелёный змий доведёт тебя, что ты на нём и останешься! – Севастьянова пытался растолкать трудник Кондратий, который нашёл товарища на погосте.
Алексей действительно выпил накануне. Дело в том, что его пагубное пристрастие никуда не делось с приходом в монастырь, только стало сложней добывать пойло. Пробыв в обители без малого три года трудник обнаглел настолько, что начал надираться еженедельно.
– Не ори Кондрат! Ты не представляешь, что я видел этой ночью… Голова раскалывается словно её зажали в тиски. Слушай, нужно выбраться за территорию, а то я сдохну с похмелья.
– Хорошо, я скажу настоятелю, что ты пойдешь в магазин, вот держи деньги, купи там для вида шампунь да мыло. На какие шишы ты собираешься покупать самогонку?
Севастьянов пожал плечами, но на самом деле он прекрасно знал где возьмёт деньги. Перед походом в село Алексей, уже по отработанному сценарию, направился в храм, где под видом уборки помещений обчистил урну для пожертвований. Стыд сжирал его изнутри, но ещё сильней жгло желание выпить.
Наш герой пришёл в местный сельский магазин, где уже успел познакомиться с продавщицей Таней.
– Лёша, привет! – воскликнула объемная дама в синем платье в горох и поправила выжженные перекисью волосы. – Тебе как обычно?
– Да, Танюх, бутылку водку и нагрей мне парочку пирожков, – ответил Севастьянов.
Он встал за столик в углу магазина налил водки в пластиковый стаканчик и собрался опрокинуть в себя, но замер увидев на прилавке газету. На первой полосе была фотография Дрозда, того самого бизнесмена, который похоронил
