Поступок - Юрий Евгеньевич Головин

не выписали из больницы, я оттуда сбежал. Мне сказали, что моя форма туберкулеза неизлечима и жить мне осталось два понедельника…

– Зачем же ты сбежал? – изумился наш герой.

– Умри я в больнице, меня бы кремировали, – пояснил Дрыщ. – Пепел бы выбросили. Я не хочу, чтобы от меня осталась пустое место! Хочу лечь в землю, упокоиться по-христиански. Вот только я не крещенный, поэтому и хотел попасть в монастырь. Да вот видимо не суждено.

– Совсем плохо?

– У меня такое ощущение, что у меня вообще нет легких, ещё немного и я задохнусь… – Дрыщ вновь закашлялся, а на глазах выступили слёзы.

– Слушай, подожди, не умирай! – воскликнул Севастьянов. Он подбежал к алтарной части заброшенного храма и нашёл там несколько бумажных иконок: Пресвятой Богородицы, св.Пантелеймона, св.Николая Чудотворца, св.Георгия Победоносца и черно-белую фотографию царской семьи. Рядом лежали несколько огарков свечи. Он собрал всё в охапку и вернулся к Дрыщу.

– Тебя как звать?!

– Коля… – прохрипел бродяга.

Севастьянов поставил рядом с ним иконы, зажег свечки и взял миску с водой.

– Крещается раб Божий Николай, во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь, – он трижды окропил водой товарища и перекрестил.

Глаза бродяги заблестели, на лице промелькнула улыбка, он неловкими движениями перекрестился подражая Алексею, закрыл глаза и умер.

Ком подступил к горлу, хотелось кричать, но не хватало воздуха. Севастьянов уткнулся в плечо друга и зарыдал.

Затем была тишина. Наш герой смотрел в пустоту. Лишь после того как потух костёр и стало нестерпимо холодно он встал и снова собрал ветки для костра. Затем он оттащил тело друга в алтарную часть, вернул на место иконы и вышел на улицу.

«Надо похоронить по православному, в земле, – подумал про себя Алексей. – Только как я отрою яму в мерзлой земле?»

Оглядевшись по сторонам он увидел небольшую будку, которую до этого принял за туалет. Дверь слегка завалило снегом и пришлось его отгрести в сторону, чтобы чуть-чуть приоткрыть вход. Через щель наш герой просунулся внутрь будки. Там лежали метлы, ржавые лом, штыковая и совковая лопаты и лейка без рассеивателя. Алексей взял лопаты с ломом.

Кладбище, на котором оказался Севастьянов не было брошенным, здесь в окрестности 10 километров никто не жил, но когда-то здесь было село. В соседних деревнях жили выходцы из этого местечка, а когда они умирали, то обретали покой на погосте, где были похоронены их предки.

Алексей сковырнул снежный наст возле одной из крайних могил и начал копать. Полчаса он тщетно пытался пробить мерзлую землю, но продвинулся сантиметров на двадцать. Отчаявшись он кинул лом в сторону и взмолился: «Господи, не для себя прошу! Дай упокоиться бедному бродяге! Он при жизни намучился, дай ему после смерти быть похороненным по-человечески!..» Его мольбы внезапно прервались, из под ног ушла земля. «В ад…» – мелькнуло в голове. Но оказалось, что Севастьянов вступил в ранее раскопанную могилу, которую зимой завалило снегом. Он лежал в яме, присыпанный снегом и видел лишь кусочек неба и купол с покосившимся крестом. На распятии сидела ворона. Птица изогнулась и издала неприятные с нотками раздражения звуки: «Крр-крр-крррр!» В такт зловещему карканью захрустели вороньи позвонки, отчего Алексею стало совсем жутко. Вспомнился первый фильм ужасов, который он посмотрел в детстве – «Птицы» Альфреда Хичкока. Чучела пернатых атакующие людей, конечно же не сравнятся с современными спецэффектами, но детские впечатления были сильны. Севастьянов запаниковал и начал судорожно выбираться из ямы. Ворона взмахнула крыльями и полетела по своим делам.

Алексей до позднего вечера очищал могилу от снега, а затем дробил комья земли в заснеженной куче подле неё. За храмом он обнаружил старые надгробия, кресты, которые до установки памятников стояли на могилах. Один крест он оттащил к месту будущего захоронения своего друга.

Стемнело и изможденный бродяга вернулся в церковь. Он вновь разжег костер и наконец-то раскрыл рюкзак, в который Косматый заботливо уложил различную снедь. Севастьянов открыл банку тушенки и подогрел её на костре. Затем достал из-за пазухи фанфурик со спиртосодержащей жидкостью. Содержимое он перелил в пластиковую бутылку, в которой была талая вода. Два раза встряхнул и коктейль готов. Трапеза закончилась пьянством одинокого бродяги. Правда он не забыл и про своего покойного товарища – поставил возле тела пластиковый стаканчик с бодягой.

Алексей повалился на остаток ельника возле костра и заснул пьяным сном. Где-то после полуночи он открыл глаза и увидел в алтарной части храма, где лежало тело, светлые силуэты. Севастьянов хотел закричать, но язык словно прилип к нёбу. С полминуты он тщетно пытался подать звук, но смирился и стал с ужасом смотреть на происходящее. Вокруг умершего стояли женщины в белых одеяниях со свечами в руках, пожилой седой человек, мужчина помоложе с бородой, рядом с которым стоял подросток, также в белой одежде. У изголовья стояли двое молодых мужчин, один держал в руках копьё, второй ящик с лекарствами. Внезапно первый вскинул оружие и ударил им куда-то в пол. Старец перекрестил тело. Друг Алексея открыл глаза и залепетал:

– Но я же не хотел… я не хотел… – из его глаз потекли слёзы.

– Знаю, знаю, – ответил незнакомец. – Спи спокойно, скоро тебе потребуются силы. Сейчас уже поздно сожалеть о том, что было. На всё воля Божья, а мы за тебя помолимся…

Все окружающие перекрестились, а бродяга снова закрыл глаза.

Женщина, стоявшая ближе всего к Севастьянову, повернулась к нему и произнесла:

– Твоё время еще не пришло. Продолжай свой путь, не останавливайся…

Она провела рукой перед собой и Алексей отключился.

Наш герой вскочил, как ужаленный. Вокруг никого не было, а на улице рассвело. Севастьянов кинулся к своему умершему товарищу, который лежал на прежнем месте. Рядом он увидел пустой пластиковый стакан, с двумя дырками, словно его наискосок пробили копьём. Алексей склонился над телом и увидел в области глаз слёзы. Что это было? Сон или реальность?! Сердце бешено колотилось. Бомж схватил тело друга и понёс его в сторону могилы. Вчера на дно он бросил немного еловых веток, чтобы бродяге мягче спалось на том свете. Аккуратно спустив умершего вниз, он воткнул ему в руки иконку святого Николая Чудотворца.

– Господи прости…

Полчаса ушло на то, чтобы завалить могилу землей. Сверху Алексей воткнул крест, а на выцветшей табличке накорябал углём имя: «Николай».

***

Путь до монастыря пролегал через безлюдные деревни и разрушенные фермы. Всё такое привычное взору Алексея, на глазах которого рушилась советская империя с её колхозами в сельской местности и промышленными гигантами в городах.

Казалось, что унылому пейзажу нет конца, но когда путник почти выбился из сил, где-то вдали показались очаги жизни. Деревеньки с добротными избушками добавляли в морозный воздух дымка. Во дворах стояли трактора, прицепы, а