Храню тебя в сердце моем - Фиона Макинтош

– Теперь подождем, пока он его польет, – сказал он, помешивая куриный суп в тарелке, чтобы тот остыл.

– А как насчет остальных ателье? – спросил Том.

– Новости распространяются быстро, сынок, – уверенно сказал Эйб, осторожно пробуя ложкой суп, а затем махнув ею в сторону Тома. – Ешь. Ты хорошо поработал сегодня.

Том огляделся.

– Разве мы не будем ждать Иди?

Эйб продолжал есть.

– Она не будет обедать с нами сегодня вечером.

– Почему?

Старик поднял голову и, промакивая бороду салфеткой, окинул Тома многозначительным взглядом.

– Сегодня она ужинает с близкими друзьями семьи. Она как раз прихорашивается перед уходом.

Разочарование причинило ему почти физическую боль, и аппетит сразу исчез. Том трудился весь день, зная, что в конце дня его наградой будет Иди: ее улыбка, голос, эти взгляды исподтишка, которые ему отчаянно хотелось расшифровать как интерес к себе, а не просто как вежливость. Он надеялся провести какое-то время наедине с ней, хотел услышать ее беспечный смех, такой, как в тот день, когда они встретились в больнице. В присутствии отца она была такой осторожной и послушной, что Том чуть с ума не сходил. А выходит, она оставляет его на весь вечер один на один с Эйбом. Внезапно нежный мясной аромат перестал казаться таким привлекательным, как всего несколько секунд назад. Он посмотрел на блюдо, от которого поднимался пар. Рис, который Иди добавила для сытности, покрывал дно блюда. Боковым зрением он заметил какое-то новое цветовое пятно и посмотрел на дверь, где стояла Иди, одетая с иголочки и потрясающе выглядевшая в красном. Она натягивала перчатки и решительно избегала его взгляда.

– Там еще много, – сказала она в воздух. Том почувствовал, что ее бодрый голос звучит натянуто. Ему хотелось, чтобы она встретилась с ним взглядом.

– Ты прекрасно выглядишь сегодня, Иди, – непринужденно заметил Том, но вместо нее заговорил ее отец.

– Желаю отлично провести время, дорогая, – сказал Эйб. – Только не забудь список. Мне нужно знать насчет костюма для Бенджамина.

Том посмотрел на Иди, которая кивала отцу, повязывая шелковый шарф. Ярко-красное платье свободно падало с плеч. Пояс был частью самого платья, но находился ниже талии. Дополняли костюм маленький белый воротничок и такие же манжеты с черными запонками, подходившими к пальто, за которым она потянулась.

– Она уверяет, что это новый стиль, который скоро войдет в моду, – сказал Эйб.

– Как тебе?

– Это ты сшила? – спросил Том.

Она кивнула с застенчивой улыбкой, по-прежнему избегая его взгляда.

– Да. Низкая талия – довольно смелый ход, но… – Она пожала плечами. – Это то, что скоро захочет носить любая женщина.

– Даже не спрашивай, откуда она это знает, Том, – сказал Эйб, заставляя Тома оторвать взгляд от Иди. – Это тайна. Магия. Есть такое понятие – осмос. Она каким-то образом впитывает это из всего, что читает, слышит, видит.

– Ну, выглядит невероятно привлекательно. Не останавливайся на достигнутом, – сказал Том с жестом победителя, который заставил Эйба усмехнуться, разламывая хлеб.

– Даже не сомневаюсь, Том, – призналась Иди и отвернулась, смущенно поправляя волосы.

Эйб поднял палец.

– Все, о чем тебе стоит беспокоиться, любовь моя, – это чтобы Бенджамину Леви понравилось, как ты выглядишь в этом. – Он перевел взгляд на Тома, а затем снова на еду, достаточно медленно, чтобы тот это заметил, но достаточно быстро, чтобы Том продолжал смотреть на старика, когда тот уже вернулся к еде, как будто этого разговора и не было.

Том улыбнулся, но совершенно неискренне.

– Так вот почему ты не ужинаешь с нами, – сказал он, поднимая бокал, чтобы направить свое раздражение на него. Он умело поболтал воду.

– Это не вино, Том, – заметил Эйб.

– Хорошего тебе вечера, Иди, – пожелал Том.

– Спасибо, – сказала она и была вынуждена наконец встретиться с ним взглядом, и в ее глазах он заметил тихую боль.

По лицу Эйба было непонятно, заметил ли он ее тоже.

– Передай от меня привет семье Леви, – бодро сказал он. – Скажи Мойше, что пора ему зайти и привести в порядок свой костюм. У нас свадьба через несколько недель.

– Хорошо, папа, – сказала она, снова не глядя на Тома.

Том не мог этого позволить.

– Как ты будешь добираться до дома ваших друзей? – неожиданно спросил Том.

Она улыбнулась, но довольно сдержанно.

– Пешком. Это не очень далеко.

– Тем не менее на улице холодно и скользко. Позволь мне тебя проводить. Доставить в целости и сохранности. – Он посмотрел на Эйба. – Я оставлю Иди на углу, если ей так будет угодно, но мне кажется, что мое воспитание диктует провожать леди до двери.

– Какие прекрасные манеры у нашего Тома, дорогая, – сказал Эйб с легким намеком на сухость. Том знал, что загнал старика в ловушку. Отказать сейчас дочери в провожатом было бы ужасно неловко. – Конечно, идите, молодой человек. Но тут всего пять минут ходу.

– Все равно, – сказал Том, вскакивая.

– Твой ужин остынет, – посетовала Иди, но Том отметил, что в ее голосе не прозвучало огорчения.

– Уверен, что в окопах я питался гораздо хуже. Холодным супом меня не испугаешь. Я могу снова его подогреть.

Она кивнула, и Тому показалось, что она пытается замаскировать свою радость от такого поворота событий. Он надеялся, что ангелы ему сегодня улыбаются.

– Хорошо. Тогда до угла, – сказала Иди. – Спасибо, Том. Спокойной ночи, папа. Не дожидайся меня.

За входной дверью Том предложил ей руку.

– Твой отец не пытался меня остановить.

– Он тем не менее свою точку зрения высказал. И он знает, что я не брошу ему вызов. И что ты не рискнул бы его предать.

– Он определенно очень уверен в себе.

Иди вздохнула.

– Пойдем, – сказала она, и он заметил, что она отказалась взять его под руку.

– Что планируется сегодня вечером?

– Что ты имеешь в виду?

– Вы будете сидеть и разговаривать в присутствии родителей или ты просто поздороваешься с ними, а затем вы пойдете ужинать вдвоем?

– Сегодня я буду обедать со всей семьей в их доме.

– Бенджамин тоже этого хочет?

Она не обиделась на то, как быстро он перевел разговор на то, что, очевидно, интересовало его больше всего. Она пожала плечами, и этот жест выглядел печально.

– Бенджамин предложил мне выйти за него замуж, когда ему было девять, а мне едва исполнилось семь. Он не знал тогда, как не знала и я, что это было запланировано нашими родителями. И он не передумал.

– Но теперь ты в три раза старше и можешь принимать собственные решения, и у тебя есть стремления, которые…

– Мне не дано реализовать, Том. Ты должен забыть о том, чем я поделилась с тобой.

– Не могу. – Он указал туда, где на луже образовался лед, и она аккуратно ее обошла.

– Тогда выброси это из головы, потому что у этого нет будущего. Я живу за счет отца, а вскоре буду жить за счет Бенджамина. Он адвокат.

– Рад за него, – сухо вставил Том.

– Обойди здесь, – сказала она, указывая ему путь, и на этот раз взяла его под руку. По его телу сразу же пробежал ток желания.

– Что, если бы у тебя были средства?

– Средства?

– Ну да, средства, чтобы открыть магазин.

Она рассмеялась.

– Ты такой мечтатель, Том, – сказала она, но в ее голосе не было недоброжелательности. – Мне нравится это в тебе.

– То есть хоть что-то тебе во мне нравится? – заметил он, когда аромат свежей выпечки усилил удовольствие, которое он испытал от ее ободряющих слов. – Они пекут всю ночь? – спросил он, когда они проходили мимо пекарни, намеренно отвлекая ее.

– Том, не надо…

– Не надо что? – Он больше не мог оставаться в рамках формальной вежливости. – Не говорить, что я, похоже, влюбился в тебя в тот миг, когда впервые увидел? – Даже в блеклом свете уличного газового фонаря он увидел, как она побледнела от удивления. Психическая травма явно повлияла на его природные данные и сделала его слишком прямолинейным в том, что касалось эмоций. Или он всегда был таким откровенным? Он продолжал, не обращая внимания на то, что говорит слишком прямо и слишком рано: – Я до мельчайших подробностей помню, во что ты была одета, как причесана, как стук твоих каблуков эхом звучал у меня в голове несколько часов спустя. Или, может быть, ты не хочешь слышать, что я еще сильнее влюбился в тебя, когда ты присела рядом со мной на садовую скамейку в госпитале, и что в ту секунду, когда я увидел, как ты улыбнулась для меня одного, я понял, что никогда не смогу полюбить другую женщину?

Она остановилась, и он увидел, что ее дыхание сбилось, по пару, в который оно превращалось из-за стоящего на улице холода.

– Том, это говорит твоя уязвимость. Ты чувствовал себя потерянным, одиноким, встревоженным… Возможно, я была первым человеком, оказавшим тебе поддержку, которая была тебе необходима, но…

– Нет, Иди, не делай этого.

Она сглотнула.

– Не делать чего?