Да – тогда и сейчас - Мэри Бет Кин

сто хитов до следующего года, но как он это успеет, было непонятно. К машине подошел старик. Дедушка Криса Смита – вспомнил Питер. Мистер Смит покрутил в воздухе пальцами, Питер понял его и опустил стекло.

– Ты ведь Питер, так? Помнишь меня? Мой внук с тобой в одном классе. Слушай, твоей маме стало плохо в магазине. Ничего серьезного, но ей придется побыть в больнице. Давай я отвезу тебя домой. Как удачно, что я тебя заметил.

Несколько мгновений Питер ошарашенно смотрел на мистера Смита, но потом выскочил из машины, забыв внутри ключи.

– Что случилось? – спросил он, уже совсем по-другому глядя на толпу у входа.

Питер быстрым шагом пересек парковку. Увидев, что из магазина кого-то выносят на носилках, он бросился бегом.

– Мама? – крикнул Питер, продираясь через толпу.

Услышав его голос, Энн рванулась на носилках так, что один из фельдшеров чуть не упал.

– Питер! – позвала она пронзительным, испуганным голосом, и все зеваки мигом развернулись в сторону мальчика. Толпа расступилась, пропуская сына к матери.

– Скорее! – закричала Энн, по Питер не понял, о чем она.

Третий фельдшер нес туфли и шарф. Кончики пальцев Энн посинели от холода, волосы растрепались. Должно быть, она сопротивлялась, когда ее укладывали на носилки. Фельдшеры завернули Энн в ее пальто, как в одеяло.

– Скорее! – снова крикнула она, устремив на сына безумный взгляд, но Питер застыл на месте, не зная, что делать.

Толпа отступила назад. Пальто соскользнуло, и Питер заметил, что руки матери пристегнуты к носилкам. И ноги. Его пробрала дрожь. Медики стали грузить носилки в «скорую», полицейские оттеснили от машины всех, включая Питера.

– Питер! Скорее! – взвизгнула Энн.

Он повернулся к полицейскому, разгонявшему толпу.

– Это она мне, – прошептал он. – Я Питер. Можно мне поехать с ней?

– Питер, – к нему протиснулся мистер Смит, – давай лучше мы поедем ко мне и позвоним твоему папе. Миссис Смит сделает тебе сэндвич.

Но у них жил Крис. А что знал Крис Смит, знал весь класс. Плечи у Питера тряслись уже так, что все вокруг наверняка это заметили. Мистер Смит приобнял его, но стало только хуже.

– Ты ее сын? – спросил полицейский – офицер Далли, как он представился.

– Да.

Офицер Далли спросил у Питера полное имя и адрес, но мистеру Смиту пришлось отвечать за него. Он назвал фамилию Питера, объяснил, что Стенхоупы живут на Джефферсон-стрит, что мальчик живет с мамой и отец тоже имеется. Дальше они стали говорить об отце. Затем полицейский на несколько минут скрылся в салоне «скорой». Никто, похоже, никуда не спешил.

– У мамы инфаркт? – спросил Питер, когда полицейский вернулся.

– Нет, – ответил офицер Далли, не уточнив, что стряслось на самом деле – что-то нестрашное или что-то похуже инфаркта. – В каком участке служит твой отец?

Питер не помнил. Ответ вертелся на языке, но как-то ускользал.

– Он сейчас на работе?

Питер кивнул.

Получалось, что ему придется сидеть у Смитов, пока полиция не свяжется с отцом.

– Погодите. – Питер сбросил с плеча руку старика и повернулся к закрытым дверям «скорой». – Я хочу поехать с мамой.

Но машина уже тронулась.

– С ней все будет хорошо, Питер. Все будет хорошо.

– Тогда, пожалуйста, отвезите меня домой.

«Скорая» застряла на перекрестке у Мидлтаун-Роуд и включила сирену, чтобы проложить себе дорогу в пробке.

– Папа уже скоро вернется.

– Ты точно хочешь домой?

– Точно.

По дороге мистер Смит заметил, что новогодние праздники, если подумать, нелегкие дни. Веселое, конечно, время, отмечают всей семьей, но и трудное тоже, для некоторых людей. Одних денег сколько вылетает.

– Женщинам особенно тяжело, – рассуждал мистер Смит. – Они вечно стараются всех накормить и хотят, чтобы все было идеально. Чтобы и тарелки были какие-то особенные, и ложки. Раньше на праздники люди просто имбирное печенье пекли и каждому доставалось по одному подарку, но теперь все по-другому.

Старик посмотрел на Питера так, словно эти слова все объясняли. Питер хотел было сказать, что они с папой наряжали елку вдвоем. Что он сам испек печенье для школьной ярмарки. Просто делал все по рецепту, и получилось очень вкусно. Печенье Питер сложил в коробку из-под обуви – он видел, что так делали мамы ребят из класса. Но его собственная мама, увидев это, пришла в бешенство – он забыл выложить дно коробки фольгой или вощеной бумагой. Кто захочет выпечку из грязной обувной коробки? Она подняла такой шум, будто Питер бросил несчастное печенье на пол в общественной уборной. Кричала, что он загубил продукты, извел все масло в доме, – на этих словах мама хлопнула дверцей холодильника, – и тростниковый сахар, – она хлопнула дверцей шкафчика. Только увидев на сушилке вымытые до блеска противень и миски, мама замолкла, словно невидимая ладонь зажала ей рот. Она провела по столу кончиками пальцев и убедилась, что он идеально чистый, потом потянулась к коробке с печеньем и нерешительно взяла одно сверху. Питер смотрел и ждал. Распробовав, мама решила, что вышло совсем не дурно. Просто замечательное вышло печенье. Даже обидно продавать его по двадцать пять центов за штуку.

– Мы сами все съедим, – сказала мама. – Завтра я схожу в кондитерскую и куплю что-нибудь для школы.

– Что случилось в магазине? – спросил Питер, когда они повернули на Джефферсон-стрит. – Маме кто-то что-то сказал? Нагрубил ей?

– Не знаю, – ответил мистер Смит. – Правда не знаю.

– Просто она чувствительная, – пояснил Питер.

Когда они проезжали мимо дома мистера Глисона, тот как раз выносил мусор. И бросил удивленный взгляд на незнакомую машину.

– Это Фрэнсис Глисон? – спросил мистер Смит, выворачивая руль.

В его голосе слышалось облегчение.

Пока взрослые разговаривали, Питер достал из-под камня ключ и вошел в дом. Он успел налить себе воды и подняться на второй этаж, а разговор все не кончался. Стоя спиной к окну, Питер отхлебнул из стакана и сосчитал до сорока. Когда он обернулся, мистер Смит и мистер Глисон все еще говорили, только отвернулись от окон, словно боялись, что мальчик прочтет их слова по губам.

У нее в сумочке был пистолет. Энн его не доставала, даже не говорила, что он у нее есть, но оружие нашли в больнице, когда разбирали ее вещи. Ей всего-то нужно было ощущать его тайную тяжесть, прикасаться к холодному металлу, когда лезешь в сумочку за кошельком. Устраивать стрельбу у нее и в мыслях не было. Боже упаси! Просто ей нравилось носить оружие. В конце концов, она успела забыть о содержимом своей сумки и, увидев пистолет, изумилась не меньше других. Фельдшер передал сумку полицейскому, словно боялся об нее