Прошлые обиды - Лавирль Спенсер

Бесс привыкла приходить рано. Время между семью и десятью часами, когда телефоны молчали и не было посетителей, было самым продуктивным за весь день. После десяти, когда магазин открывался, работать с бумагами было уже нельзя.

Она сняла крышечку с пластикового стакана с кофе, прочла записки Хидер, просмотрела бумаги, папки, сделала несколько телефонных звонков и кое-какие наброски до того, как в половине десятого пришла Хидер и крикнула снизу:

– Доброе утро, Бесс!

– Доброе утро, Хидер! Как ты?

– Холодно.

Бесс услышала, как открылась и закрылась дверь подвала, когда Хидер вешала свое пальто.

– Как прошел обед с Лизой?

Бесс задержалась с ответом, переворачивая страницу. Хидер уже достаточно знала об их взаимоотношениях с Майклом, чтобы снова открывать перед ней банку с червяками.

– Прекрасно, – ответила она. – Она становится очень приличной кулинаркой.

Голова Хидер показалась над перилами лестницы, и ступеньки заскрипели под ее ногами. Она остановилась на верхней – сорокапятилетняя женщина с соломенного цвета волосами, приведенными в выверенный беспорядок, в модных черепаховых очках. Холеные руки с ногтями темно-красного цвета, широкие скулы, маленький симпатичный рот. Одевалась она с кажущейся небрежностью, в которой обнаруживался безупречный вкус, что и создавало первое положительное впечатление у покупателей.

У Бесс было трое служащих, нанятых на неполный день, но Хидер была ее любимицей, и ею она дорожила больше всех.

– У вас встреча в десять часов. Вы помните?

– Да, помню.

Бесс посмотрела на часы и стала собирать все необходимое для визита на дому.

– А потом еще в двенадцать тридцать и в три.

– Да-да. Я помню.

– Сегодня нужно сделать заказы?

Бесс отдала Хидер документы и записи, сказала, что нужно сделать, чтобы заказать обои и проверить пришедший груз, и ушла из магазина, уверенная, что без нее все будет как надо.

Это был сумасшедший день, впрочем, как и все остальные. Звонки следовали один за другим, и времени на обед не оставалось. Она купила бутерброд с рыбным салатом в ларьке и съела его в машине. Из Стилуотера она поехала в Гудзон, штат Висконсин, затем в Норт-Сент-Пол и вернулась в «Синий ирис» как раз тогда, когда Хидер закрывала магазин.

– Было девять звонков, – сообщила Хидер.

– Девять!

– Четыре важных.

Бесс, совершенно измученная, рухнула на диванчик.

– Какие?

– Хиршфилдс, Сибил Арчер, Уорнер Уолпейпер и Лиза.

– Что хотела Сибил Арчер?

– Свои обои.

Бесс застонала. Сибил Арчер, жена важного чиновника, считала, что у Бесс в задней комнате склад любых обоев, которые она может достать, лишь протянув руку.

– А что хотела Лиза?

– Она не сказала. Просто просила перезвонить.

– Спасибо, Хидер.

– Не стоит. Ну, я в банк, пока он не закрылся.

– Как прошел день?

– Ужасно. Всего восемь покупателей.

Бесс скорчила гримасу. Главным в ее бизнесе была работа дизайнера. Магазин играл второстепенную роль.

– Ну и что-нибудь купили?

– Календарь, несколько поздравительных открыток и пару чайных полотенец.

– Хм. Видимо, нужно благодарить Бога за то, что в городе летом полно туристов.

– Ладно. Я пошла. До завтра.

– Спасибо, Хидер. Всего доброго.

Хидер ушла, а Бесс, бросив пальто на диван, заставила себя подняться на чердак. Как всегда, на дизайн не хватало времени. В среднем каждый заказ требовал десяти часов работы, а она не занималась ничем вот уже три дня.

Наверху она сбросила туфли на высоких каблуках и, откинув волосы, уселась за рабочий столик. Извлекла из сумки салат, купленный в супермаркете, бутерброд и открыла бутылку с диетической пепси.

Только сейчас, чуть расслабившись впервые за весь день, она почувствовала, как устала. Откусила кусок бутерброда и стала просматривать каталог мебели, в котором нужно было заменить некоторые страницы, что она собиралась сделать вот уже больше двух недель.

Зазвонил телефон.

– Добрый вечер. «Синий ирис».

– Миссис Куррен?

– Да?

– Это Хилди Пэдгетт. Мама Марка.

– О, добрый вечер, миссис Пэдгетт. Рада вас слышать.

– Насколько я знаю, вчера Марк и Лиза за обедом сообщили вам свою новость.

– Да, действительно.

– Похоже, эти двое хотят, чтобы мы породнились.

Бесс перестала жевать.

– Да, очень похоже.

– Я хочу вам сказать сразу же: Джейк и я просто в восторге от вашей дочери. В первый же раз, когда Марк привел ее к нам, мы сказали друг другу: «Вот девушка, которую мы хотели бы видеть своей невесткой». И, когда они сообщили нам, что хотят пожениться, мы очень обрадовались.

– Спасибо. Я знаю, что Лиза отвечает вам взаимностью.

– Мы, правда, немного удивились, узнав о будущем ребенке, и мы хотели понять, действительно ли Марк, собираясь жениться, делает это по доброй воле. Мы говорили с ним и теперь совершенно уверены, что и он, и Лиза очень рады, что у них будет ребенок.

– Да, нам они сказали то же самое.

– Ну что же, прекрасно. Они оба весьма разумны.

Бесс почувствовала что-то вроде зависти к этой женщине, которая знала об отношениях Лизы и Марка куда больше, чем она.

– Буду откровенна с вами, миссис Пэдгетт. Я видела Марка всего несколько раз, но вчера на обеде у Лизы он произвел на меня впечатление порядочного молодого человека. Он искренне говорил, что очень хочет жениться на Лизе и что они оба очень хотят этого брака.

– Хорошо. Мы с Джейком их благословляем. Они хотят, что мы все встретились у нас дома, и я надеюсь, что это можно сделать вечером в субботу.

– В субботу вечером…

Бесс подумала о свидании с Кейтом, но тут же одернула себя: как можно сравнивать такие вещи?

– Прекрасно.

– Скажем, в семь?

– Отлично. Что-нибудь захватить с собой?

– Только Лизиного брата. Все наши дети будут дома. У нас их пятеро. Познакомитесь со всеми нами сразу.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Любезно? Я так волнуюсь. Я не сплю ночами, составляю списки гостей.

Бесс улыбнулась. Женщина была такой живой и милой.

– Кроме того, – продолжала миссис Пэдгетт, – Лиза вызвалась прийти и помочь мне. Она приготовит десерт. Поэтому все, чего от вас ждут, это прийти к нам в семь. Пусть эта встреча будет для детей стартом на их пути.

Повесив трубку, Бесс какое-то время сидела неподвижно, забыв о том, что хотела сделать. За окном сгустились сумерки. Свет из окон нижних этажей отбрасывал блики на ирисы, украшавшие вывеску ее офиса. Лампа на письменном столе освещала желтым светом рисунки и недоеденный бутерброд на квадратике белой вощеной бумаги. Лизе двадцать один, она беременна и выходит замуж. Бесс поймала себя на том, что это ее огорчает. Но почему? Почему она с такой грустью вспоминает время, когда дети были маленькими?