Прошлые обиды - Лавирль Спенсер

Макияжем занялась особенно тщательно – и в результате добилась того, что ее глаза стали больше, а губы полнее. Она посмотрела на себя в зеркало вначале критически, потом с улыбкой, потом снова критически.

Что скрывать, она хотела произвести впечатление на Майкла: это было делом чести. Уже в самом конце их совместной жизни, когда она разрывалась между колледжем и семьей, во время одной из ссор он сказал:

– Посмотри на себя. Ты и за собой-то следить перестала. Не вылезаешь из джинсов и свитера, волосы лохматые. Когда я на тебе женился, ты выглядела иначе.

Как это ее уязвило! Она из кожи вон лезла, а он отказывался понять, что из-за недостатка времени ей приходилось чем-то жертвовать. Поэтому волосы ее оставались неуложенными, руки без маникюра, а от макияжа вообще пришлось отказаться. Джинсы и свитер стирать было легче всего, их можно было мигом натянуть, поэтому они и стали для нее практически формой. После шести часов занятий в колледже нужно было еще делать домашние задания. Работа по дому тоже была на ней одной – он и не думал ей помогать. Майкл воспитывался в семье, где мужчины никогда не чистили картошку, не стирали, не пылесосили. Для этого были женщины. Когда она просила его помочь, он отвечал, что нужно меньше времени тратить на учебу, а заниматься тем, что она обязалась делать, выходя за него замуж.

Это приводило ее в ярость, и она перестала заниматься собой и домом. В результате он покинул дом, нашел себе женщину, которая всегда была прекрасно причесана, ходила в туфлях на высоких каблуках и в костюмах от Кардена, держала ногти в полном порядке, готовила ему кофе и звонила его клиентам.

Бесс время от времени видела Дарлу, чаще всего у общих знакомых на рождественских вечеринках: на ней всегда были блестящие платья, в цвет им атласные туфли, а накрашенные губы сверкали столь же ярко, как ее висячие серьги. Если бы Майкл просто оставил ее, Бесс, может быть, со временем наладила бы с ним какие-то приличные отношения, но он оставил ее ради другой женщины, да к тому же еще красавицы. Это было непереносимо.

Первое, что сделала Бесс по окончании колледжа, – оставила три сотни долларов в салоне красоты. Профессионалы объяснили, какие цвета больше всего идут ей, какой силуэт самый выигрышный для ее фигуры, как выбирать грим и как наносить его на лицо. Оказалось, что даже ее сумочки и обувь должны быть определенной формы, и серьги надо тщательно подбирать к чертам лица. Она изменила цвет волос, стала рыжевато-золотистой, сделала легкий перманент, который придавал волосам пышность. Ногти ее всегда были безупречно отполированы и покрыты лаком того же цвета, что и ее губная помада. За несколько лет она полностью поменяла гардероб, в котором теперь были только вещи ее собственного стиля.

Для сегодняшнего вечера она выбрала красный костюм с прямой юбкой и жакетом с большим – до талии – асимметричным отворотом, с единственной черной пуговицей. Дополнили туалет огромные золотые серьги – они подчеркивали пышность ее прически и привлекали внимание к овалу лица. Прижав руки к животу, Бесс посмотрела на себя в профиль в зеркало. Хорошо бы похудеть килограмма на четыре, но после тридцати они набирались куда легче, чем сбрасывались. Казалось, ей достаточно лишь посмотреть на десерт, как все сброшенные килограммы возвращаются.

Тем не менее она осталась довольна результатами своих часовых усилий.

Бесс выключила свет в ванной и прошла вниз, в комнату Рэнди. Он перебрался в эту комнату без мебели на первом этаже, когда ему исполнилось шестнадцать. Она была в два раза больше его спальни наверху. Две стены выходили во двор, поэтому соседи не жаловались, когда Рэнди упражнялся на своих барабанах.

Барабаны заполняли целый угол, его бесценный комплект «Перл», двенадцать предметов, сверкающих нержавеющей сталью, в их числе – его гордость и радость – три рототорма, чей уровень звука и тон могли быть изменены буквально поворотом руки.

Две стены были выкрашены в черный цвет. На них висели плакаты его идолов – «Бон Джови», «Мотлей Крю» и Синдереллы. С потолка свисали полдюжины ламп в форме банок, которые освещали барабаны.

Одна из двух других стен была белой, вторая обита пробкой, из-за этого в комнате всегда пахло древесным углем. На этой стене висели фотографии его прошлых подружек, реклама пива, расписание репетиций оркестра и подвязки. В комнате не было шкафа, потому вся одежда Рэнди была развешана на обрезке стальной трубы, спускающейся с потолка на цепях. Пол был завален старыми номерами журнала «Машина и водитель», компакт-дисками, пустыми пакетами из-под еды, ботинками, кассетами, взятыми напрокат и не возвращенными вовремя.

Тут были плейер для компакт-дисков, телевизор, микрофон и весьма сложный музыкальный комбайн. Среди этого кровать, с ее растерзанными простынями леопардовой расцветки, выглядела просто лишней.

Подойдя к дверям, Бесс услышала звуки песенки Полы Абдул. «Противоположности притягиваются». Рэнди стоял перед зеркалом, пытаясь завязать тощий серый кожаный галстук. На нем были мешковатые брюки, серебристо-серый блейзер и рубашка в пурпурную, серую и белую клетку. Волосы он чем-то намазал, чтобы они блестели, и, хотя он подстригся, как и обещал, они по-прежнему спускались кольцами на ворот. Сердце у Бесс просто остановилось. Он был так хорош, когда хотел, просто очарователен, хотя его упрямство зачастую воздвигало между ними стену. Но сегодня, войдя в его комнату, Бесс почувствовала полный восторг. Ее сын. С каждым годом он все больше походил на отца, а Майкл – она не могла этого не признать – интересный мужчина. Аромат мужской парфюмерии ударил ей в ноздри.

Ей недоставало этих запахов с тех пор, как Майкл ушел из дома. На какой-то короткий момент ей показалось, что у нее есть муж и они счастливы в браке.

Не оборачиваясь к матери, Рэнди сказал зеркалу:

– Я обещал Лизе подстричься и сделал это, но короче уже не могу.

Бесс подошла к плейеру, взглянула на сверкающую панель и прокричала:

– Как ее выключить?

Он подошел и выключил, выдвигая вперед плечо с неосознанной мужской грацией. Музыка прекратилась. Рэнди выпрямился и, рассматривая мать, одобрительно хмыкнул:

– Потрясно выглядишь, мам.

– Спасибо, ты тоже. Новый! – дотронулась она до галстука.

– Идем ведь на дело!

– Где ты взял деньги?

– У меня есть работа, мама.

– Да, конечно. Послушай, поедем вместе.

– Как хочешь.

Она позволила ему вести машину, испытывая тайное материнское удовольствие от того, что ее сопровождает взрослый сын. Бесс это не раз себе представляла, когда он был маленьким. Но вот Рэнди вырос, а такое случалось слишком редко. Они поехали по 96-му шоссе к Уайт-Бер-Лэйку, который находился милях в десяти на запад. На больших отрезках пути нигде не было видно электрического света. Появилось озеро, как сине-голубое одеяло в лунном свете, обрамленное янтарным ожерельем расположенных на его берегах огней. Озеро Белого Медведя, бросающее бледный ореол на темное небо, дало имя городку, расположенному на его северо-западном изгибе.