Монсеньор Кихот - Грэм Грин

– Мы же ничего плохого не сделали, Санчо.

– Они судят по внешнему виду.

– Но мы же выглядим невинными, как агнцы, – заметил отец Кихот и процитировал своего любимого святого: – «Ничто так не способно утихомирить разъярившегося слона, как вид агнца; ничто так не способно ослабить силу полета пушечного ядра, как шерсть».

– Тот, кто это написал, – сказал мэр, – показал свое невежество в естествознании и в законах динамики.

– Наверное, это от вина, но мне что-то ужасно жарко.

– А я что-то не замечаю жары. По-моему, температура очень приятная. Но на мне нет, конечно, такого дурацкого воротничка.

– Это всего лишь полоска целлулоида. И право же, в нем не так уж жарко, особенно если сравнить с тем, что надето на этих жандармах. Попробуйте надеть воротничок – сами увидите.

– Так уж и быть – попробую. Давайте его сюда. Помнится, Санчо ведь стал правителем острова, ну а я, с вашей помощью, стану правителем душ. Как отец Йоне. – Мэр надел воротничок. – Нет, вы правы. В нем вовсе не жарко. Тесновато немного – только и всего. Он мне натрет шею. Забавно, отче, но без воротничка я никогда не принял бы вас за священника и уж во всяком случае за монсеньора.

– После того как домоправительница отобрала у Дон Кихота копье и заставила его снять доспехи, вы никогда не приняли бы его за странствующего рыцаря. А всего лишь за сумасшедшего старика. Давайте сюда мой воротничок, Санчо.

– Позвольте мне еще немного побыть правителем. Может, в таком воротничке я даже услышу одну-две исповеди.

Отец Кихот протянул было руку, чтобы забрать воротничок, как вдруг услышал властный голос:

– Ваши документы.

Перед ними был жандарм. Он, очевидно, оставил джип за поворотом дороги и пешком подошел к ним. Это был крупный мужчина, весь потный – то ли от усталости, то ли от страха, так как пальцы его выбивали дробь на кобуре. Возможно, он боялся, что перед ним – баскский террорист.

– Мой бумажник в машине, – сказал отец Кихот.

– Сходим за ним вместе. А ваши документы, отче? – обратился он к Санчо.

Санчо полез в нагрудный карман за удостоверением личности.

– Что это у вас за тяжесть в кармане?

Рука жандарма не покидала рукоятки револьвера, пока Санчо вытаскивал из кармана маленькую зеленую книжечку, на которой значилось: «Теология морали».

– Это книга не запрещенная.

– Я так не говорил, отче.

– Какой я вам отче?

– Тогда почему же на вас этот воротничок?

– Я взял его на минутку у моего друга. Видите. Он же не пристегнут. Просто надет. А вот мой друг – он монсеньор…

– Монсеньор?

– Да, взгляните на его носки.

Жандарм бросил взгляд на пурпурные носки. И сказал:

– Значит, эта книжка ваша? И воротничок тоже?

– Да, – сказал отец Кихот.

– Вы дали их этому человеку?

– Да. Видите ли, мне было ужасно жарко и…

Жандарм жестом указал ему на машину.

Отец Кихот открыл отделение для перчаток. И не увидел сразу своего удостоверения личности. Жандарм тяжело дышал ему в затылок. Наконец отец Кихот обнаружил удостоверение – возможно, от тяжких вздохов уставшего «Росинанта» оно съехало и попало под обложку красной книжечки, которую положил туда мэр. Отец Кихот вытащил книжку. Имя автора значилось крупными буквами – ЛЕНИН.

– Ленин! – воскликнул жандарм. – Это ваша книга?

– Нет, нет. Моя книга – «Теология морали».

– А это ваша машина?

– Да.

– Но это не ваша книга?

– Это книга вот этого моего друга.

– Которому вы дали к тому же свой воротничок?

– Совершенно верно.

Мэр следом за ними подошел к машине. От звука его голоса жандарм так и подскочил. Нервы у него были явно не в порядке.

– Даже Ленина теперь не запрещено читать. А это его ранние работы – статьи о Марксе и Энгельсе. Написанные главным образом в достопочтенном городе Цюрихе. Можно сказать, небольшая бомба замедленного действия, созданная в городе банкиров.

– Бомба замедленного действия! – воскликнул жандарм.

– Это я так образно выразился.

Жандарм осторожно положил книжку на сиденье и отошел на несколько шагов от машины.

– В вашем удостоверении личности, – сказал он, обращаясь к отцу Кихоту, – ничего не сказано, что вы – монсеньор.

– А он путешествует инкогнито, – сказал мэр.

– Инкогнито! Почему инкогнито?

– Такой уж он скромный – это качество нередко встречается у святых людей.

– Откуда вы приехали?

– Он молился на могиле генералиссимуса…

– Это правда?

– В общем, да, я действительно немного там помолился.

Жандарм снова обследовал его удостоверение личности. И явно несколько успокоился.

– Он прочел с десяток молитв, – поправил мэр. – Двух-трех было бы недостаточно.

– Что значит – недостаточно?

– Бог ведь может быть глуховат. Сам-то я неверующий, но, как я понимаю, этим, должно быть, объясняется то, что по генералиссимусу было отслужено столько месс. Когда молишься за такого человека, надо орать, чтоб тебя услышали.

– Странная у вас компания, – сказал жандарм отцу Кихоту.

– О, не надо обращать внимания на то, что он говорит. В душе он – хороший человек.

– А куда вы теперь направляетесь?

Мэр поспешно произнес:

– Монсеньор хочет вознести еще одну молитву за генералиссимуса перед безымянным пальцем святой Терезы. Как вы знаете, этот палец хранится в монастыре у стен Авилы. Монсеньор не щадит сил для генералиссимуса.

– Слишком что-то вы разговорились. В вашем удостоверении сказано, что вы мэр Эль-Тобосо.

– Был мэром, но меня сместили. А вот монсеньора повысили.

– Где вы останавливались прошлой ночью?

– В Мадриде.

– Где именно? В какой гостинице?

Отец Кихот беспомощно посмотрел на мэра. И сказал:

– В совсем маленьком заведении… я не помню…

– На какой улице?

– В отеле «Палас», – решительно заявил мэр.

– Но это вовсе не маленькое заведение.

– Размеры всегда относительны, – сказал мэр. – Отель «Палас» – совсем маленький по сравнению с усыпальницей генералиссимуса.

Наступило неловкое молчание – возможно, в эту минуту над ними пролетал ангел. Наконец жандарм произнес:

– Побудьте здесь, пока я не вернусь. Если попытаетесь завести машину, – вам не поздоровится.

– Что значит – не поздоровится?

– По-моему, он пригрозил пристрелить нас, если мы тронемся с места.

– В таком случае будем стоять тут.

– Мы и стоим.

– Почему вы солгали ему насчет гостиницы?

– Колебаться было бы еще хуже.

– Но они же могут проверить по нашей ficha.

– Едва ли они станут этим заниматься, да и вообще на это нужно время.

– Для меня это совершенно необъяснимая ситуация, – сказал отец Кихот. – За все годы моей жизни в Эль-Тобосо…

– Так ведь и ваш предок столкнулся с ветряными мельницами, только когда выехал из своего селения. Послушайте! Наша задача куда легче. Мы столкнулись не с тридцатью или сорока ветряными мельницами, а всего лишь с двумя.

Толстый жандарм, шедший к ним вместе со своим спутником, безусловно, напоминал ветряную мельницу – так он размахивал руками, рассказывая своему спутнику о странных несоответствиях, с которыми он столкнулся. Легкий послеполуденный ветерок доносил до отца Кихота и Санчо слова «монсеньор», «Ленин» и «пурпурные носки».

Второй жандарм был очень тощий и решительный.

– Откройте багажник, – приказал он. И стал, уперев руки в бока, пока отец Кихот возился с ключом. – Откройте вашу сумку.

Он сунул руку в сумку отца Кихота и вытащил оттуда пурпурный pechera.

– Почему он не на вас? – спросил жандарм.

– Слишком в глаза бросается, – ответил отец Кихот.

– А вы что же, боитесь быть приметным?

– Да нет, не боюсь…

Но тощий жандарм уже заглядывал в машину сквозь заднее стекло.

– Что тут в коробках?

– Ламанчское вино.

– Похоже, отличный у вас запасец.

– Да, действительно. Если не возражаете, то пару бутылок…

– Запиши, – сказал жандарм своему спутнику: – Так называемый «монсеньор» предлагал нам две бутылки ламанчского вина. Дай-ка мне взглянуть на его удостоверение личности. Ты записал номер?

– Сейчас запишу.

– Разрешите посмотреть эту книжицу. – Он полистал книгу статей Ленина. – Я вижу, вы основательно ее изучили, – сказал он. – Тут немало пометок. Напечатано в Москве на испанском языке. – Он прочел: – «Вооруженная борьба преследует две цели: во-первых, она нацелена на уничтожение отдельных лиц в армии и полиции – как начальников, так и их подчиненных…» [такого высказывания в Полном собрании сочинений В.И.Ленина не обнаружено]. Вы ставите себе такие цели, монсеньор… если вы действительно монсеньор?

– Это ведь не моя книга. Она принадлежит моему другу.

– Странная у вас компания, монсеньор. Опасная компания. – Он погрузился в задумчивость – словно судья, подумал отец Кихот, который взвешивает, приговорить обвиняемого к смерти или к пожизненному заключению.