Сорняк, обвивший сумку палача - Алан Брэдли

— Робина больше нет, — снова сказала она, и теперь это прозвучало словно стон.

— Да, — ответила я, — я знаю.

Частицы пыли парили, словно крошечные миры, в тонких лучах солнечного света, пронизывавших темноту помещения. Я уселась на солому.

Стоило мне это сделать, как голубь сорвался из гнезда и вылетел сквозь маленькое сводчатое окно. У меня чуть сердце не остановилось. Я думала, голубей давно нет, и чуть не села на глупое создание.

— Я повезла его на берег моря, — продолжала Грейс, поглаживая лодочку и не обратив внимания на птицу. — Робин любил море, видишь ли.

Я подтянула колени под подбородок и обвила ноги руками.

— Он играл в песке. Построил песчаный замок.

Повисло долгое молчание, и я увидела, что она уплыла куда-то в своих мыслях.

— У вас есть мороженое? — спросила я, как будто это самый важный вопрос в мире. Я не могла думать больше ни о чем.

— Мороженое? — Она кивнула. — Оно продавалось в бумажных стаканчиках… маленьких заостренных бумажных стаканчиках. Мы хотели ванильное — мы оба любили ванильное, Робин и я. Забавно, хотя… — Она вздохнула. — Когда мы ели его, чувствовался привкус шоколада… как будто они плохо сполоснули ложку.

Я кивнула с умным видом.

— Такое иногда случается, — заметила я.

Она протянула руку и снова коснулась кораблика, проведя пальцами по его гладкому раскрашенному корпусу. И затем задула свечу.

Мы немного посидели в молчании посреди капелек света, просачивавшегося в красную кирпичную пещеру. Должно быть, так выглядит утроба, подумала я.

Горячо. В ожидании чего-то, что должно случиться.

— Зачем ты здесь? — наконец спросила она. Я заметила, что она больше не глотала звуки так, как раньше.

— Викарий прислал пару человек разбить лагерь на поле Джубили. Попросил меня показать им дорогу.

Она сдавила мою руку.

— Гордон знает? — требовательно спросила она.

— Думаю, да, — ответила я. — Он сказал викарию, чтобы они обосновались в конце тропинки.

— В конце тропинки… — Она издала длинный медленный вздох. — Да, это будет хорошо, не так ли?

— Это странствующий кукольный театр, — сказала я. — «Куклы Порсона». Они ставят спектакль в субботу. Викарий их попросил. Их фургон сломался, понимаете, и… — Меня охватил внезапный приступ вдохновения. — Почему бы вам не прийти? — предложила я. — Вся деревня будет там. Вы могли бы сесть рядом со мной и…

Миссис Ингльби в ужасе уставилась на меня.

— Нет! — сказала она. — Нет! Я не могу.

— Возможно, вы и мистер Ингльби придете вместе и…

— Нет!

Она вскочила на ноги, подняв густое облако пыли, и несколько секунд, пока оно не улеглось, мы не шевелились, словно фигурки в стеклянном шаре.

— Тебе лучше уйти, — внезапно сказала она хриплым голосом. — Пожалуйста, уходи.

Не говоря ни слова, я на ощупь пробралась к отверстию, глаза слезились от пыли. С удивительной легкостью я спустилась на деревянную перекладину и продолжила длинный путь вниз.

Должна признаться, что мне в голову пришла мысль о Джеке и бобовом зернышке.

Двор фермы был пуст. Дитер ушел к реке вместе с Рупертом и Ниаллой, сейчас они, должно быть, уже разбили лагерь. Если мне повезет, я как раз успею на чашку чаю. У меня было такое ощущение, будто я была на ногах всю ночь.

Который час, кстати?

Господи, ослепи меня вилкой для рыбы! Поезд тети Фелисити прибывает в пять минут одиннадцатого, и я совершенно забыла о ней! Отец отдаст мои кишки на подвязки!

Даже если тетушка Фелисити еще не дымится на платформе с пеной у рта, каким же образом я попаду в Доддингсли? От фермы «Голубятня» это добрых шесть миль птичьего полета, а у меня, насколько я знаю, крылья пока не отросли.

Я неслась по тропинке, размахивая руками, словно мельница, как будто это могло добавить мне скорости. К счастью, дорога все время шла под гору, и внизу я видела фургон Руперта, припаркованный под ивами.

Дитер открыл капот «остина» и копался в его внутренностях. Ниалла развешивала рубашку на кустах для просушки. Гордона Ингльби нигде не было видно, Салли Строу тоже.

— Первый шанс вырваться на солнышко, который мне подвернулся, — сообщила мне Ниалла. — Дитер занимается мотором. Что тебя так задержало?

— Который час? — взмолилась я.

— Откуда мне знать, — ответила она. — Только у Руперта есть часы, а он куда-то ушел.

Как он вечно делает. В действительности она не произнесла эти слова, но подтекст был так ясен, словно она прокричала это с верхушки Биг-Бена.

— Дитер? — позвала я.

Дитер покачал головой.

— Извините. Мне так долго запрещалось иметь часы…

— Простите, — перебила его я, — но мне надо встретить поезд.

Не успели они ответить, как я уже неслась по бечевнику на полной скорости. Легкая пробежка вдоль старой насыпи, окаймлявшей южный край поля Джубили, — и, удивительно, через несколько минут я уже прыгала по каменной дорожке к церковному кладбищу.

Часы на церковной башне показывали двадцать минут четвертого, что было невозможно. Чертова штука, вероятно, остановилась еще во времена правления Генриха VIII, и никому не было дела до того, чтобы снова ее завести.

«Глэдис», мой верный бойскаут, была точно на том месте, где я оставила ее, рядом с приходским залом. Я рванула в Букшоу.

Когда я проезжала угол Спиндл-лейн, часы, вмонтированные в стену «Тринадцати селезней», показали, что сейчас либо полдень, либо полночь. Боюсь, что я не сдержала ругательства.

Выехав из деревни, я летела как ветер на юго-запад к Букшоу, пока не достигла Малфордских ворот, где меня ждал Кларенс Мунди, опираясь на крыло автомобиля и жадно затягиваясь сигаретой. Судя по снегопаду окурков на дороге, это явно была не первая.

— Привет, Кларенс, — поздоровалась я. — Который час?

— Десять сотен часов, — ответил он, глянув на затейливые военные наручные часы. — Скорее садись.

Он включил сцепление, пока я усаживалась, и мы рванули, как ракета.

Пока мы неслись по дорогам вдоль изгородей, Кларенс работал с рычагом переключения скоростей, словно заклинатель змей с упрямой коброй, каждые несколько секунд сжимая головку рычага и переводя ее в новое положение. За окном пейзаж превращался во все ускоряющееся расплывчатое зеленое пятно, пока мне не захотелось крикнуть: «Ура!», но я сдержалась.

Во время войны Кларенс управлял гигантскими аэропланами «Сандерленд», бесконечно патрулируя обширную Атлантику в поисках немецких подводных лодок, и, когда мы практически летели между теснящимися изгородями, он, кажется, все еще представлял, что управляет одним из этих бегемотов. В любой момент, думала я, он может наклонить руль на себя, и мы поднимемся в воздух. Возможно, на пути в летнее небо мы даже заметим Харриет.

До того как выйти замуж за отца, Харриет пилотировала свой собственный хэвилендовский двухместный самолет, который она назвала «Голубым призраком», и я иногда представляла, как она летит одна в солнечном свете, ныряя в облака и выныривая из них, в компании одного лишь ветра.

Кларенс затормозил юзом у одного края платформы Доддингсли в тот момент, когда поезд приблизился к другому.

— Пять минут одиннадцатого, — сказал он, взглянув на часы. — Минута в минуту.

Как я и предвидела, первым пассажиром, вышедшим из вагона, оказалась тетушка Фелисити. Несмотря на жару, она была одета в длинную светлую автомобильную куртку и большой шлем от солнца, завязанный под подбородком широкой голубой лентой. Разные предметы топорщились от нее во всех направлениях: шляпные булавки, ручки зонтов, свернутые в трубочку журналы, газеты, трости-сиденья и тому подобное. Она напоминала ходячее птичье гнездо или, скорее, передвижной стог сена.

— Возьми мой багаж, Кларенс, — сказала она, — и осторожнее с крокодилом.

— С крокодилом? — уточнил Кларенс, подняв брови.

— С сумкой, — пояснила тетя Фелисити. — Новой, из «Хэрродс», и я не хочу, чтобы ее испортил неуклюжий сельский житель на какой-то забытой богом железнодорожной станции. Флавия, — добавила она, — ты можешь понести мою грелку.

8

Доггер встретил нас у парадного входа. Он выудил тряпичный кошелек для монет из кармана и вопросительно поднял брови в адрес Кларенса.

— Два шиллинга, — сказал Кларенс, — дорога туда и обратно плюс ожидание.

Пока Доггер отсчитывал деньги, тетушка Фелисити откинулась назад, рассматривая фасад дома.

— Шокирует, — заметила она. — Это место становится все более запущенным прямо на глазах.

Я не была в настроении говорить ей, что, когда дело касается расходов, отец заходит в тупик. Дом принадлежал Харриет, которая умерла молодой, неожиданно, не позаботившись оставить завещание. Теперь, из-за того, что отец именовал «затруднениями», маловероятно, что мы сможем еще долго оставаться в Букшоу.