Сентябрь (СИ) - Зарин Ярослав "RavenTores"

«Вот что толкает тебя говорить, — шевельнулась мысль. — Смерть не стала для тебя отдохновением, ты варишься в боли, бедная девочка».

Он сравнил Глорию с хрупким цветком на кладбищенском холме, что даже суровой осенью продолжает упрямо цвести, пока ветер не оборвёт все лепестки до единого.

Ночь почти кончилась, истекла, превратившись в мягкий отсвет зари на тёмных облаках. Тэйлос сварил кофе, чтобы привести себя в порядок. Сон не желал отпускать его, потому он никак не мог перестать думать о Глории. Он преисполнился печали и сострадания, едва сдерживал слёзы, хотя это было так странно — скорбеть по давно исчезнувшей из мира живых девочке.

— Тебя нужно отпустить, — прошептал он наступающему утру. И эта мысль казалась ему единственно верной.

***

Однако слова не приходили.

Тэйлосу удалось закончить работу и получить новую, но напряжения в пальцах так и не возникло, а вечером он почувствовал себя совершенно одиноким — даже духи покинули его.

Несмотря на то, что солнце уже село и только газовые фонари немного рассеивали чернильный влажный мрак, Тэйлос собрался к Дэвиду. Ему некуда было больше обратиться за советом, никто не сумел бы объяснить ему, что происходит и почему. Как оказалось, Энрайз ждал его, совсем не удивившись позднему визиту.

— Она замолчала? — уточнил он, когда Тэйлос повесил плащ на вешалку и прошёл в комнату.

— Да, замолчала.

— Думаю, это потому, что мы подходим к кульминации, драматическая пауза, — Дэвид улыбнулся и указал на диван. — Присаживайся. Тебе стоило отдохнуть, а не спешить ко мне.

— Уверен, что её нужно отпустить, — Тэйлос сел нехотя, всё в нём было слишком напряжено, слишком готово к действиям. — И каждый час промедления…

— Ничто для призрака, который столько лет скитается, ожидая подходящего медиума, — холодно отрезал Дэвид. — Ты жив, подумай о себе. Для неё нет времени. Находясь между мирами жизни и смерти, она всё время в одном и том же мгновении. А ты — нет. Для тебя время продолжает течь. И если ты станешь себя загонять, то превратишься в такого же призрака раньше, чем применишь свой дар во благо кому-либо.

— Ты прав, — Тэйлос вздохнул. — Но что же мне делать?..

— Мы навестим её, — Дэвид оглядел комнату, словно что-то разыскивая. — Кладбище закрывается на ночь?

— Нет, калитка всегда остаётся открытой, — чуть удивлённо отозвался Тэйлос. — Погоди, что это ты задумал?

— Мистические учения говорят нам, что призраки активны именно в ночной час, — Дэвид вытащил небольшой чемоданчик и увлечённо рылся в его содержимом. — Потому мы навестим Глорию именно сегодня. Или ты боишься ночного кладбища?

— Нисколько, — Тэйлос пожал плечами. — Разве россказни о кладбищах хоть чем-то подтверждаются?

— О, когда-нибудь я расскажу тебе, — Дэвид вытащил из чемоданчика мешочек, от которого потянуло сладковатым ароматом, и удовлетворённо кивнул. — Ну вот и всё, мы готовы.

***

Они не стали нанимать экипаж, и Тэйлос втайне был этому рад — вовсе не потому, что потянулись бы слухи о такой поездке, а больше из-за того, что им пришлось идти сквозь влажную туманную ночь по гулким улочкам. Тэйлоса всегда радовала такая возможность, он любил прогуливаться в это время, в час тихий и немного зловещий, когда город ещё не решился полностью отдаться сентябрю, но уже не находится в ведении августа. Календарь сменил месяц, а город словно стоял на пороге между одним сезоном и другим.

Туман и неяркий фонарный свет, крючковатые тени на стенах домов, закрывших ставни, как веки, уснувших среди мрака… Влажный проблеск водостоков, перекатывающийся по трамвайным рельсам блик, журчание тёмной воды в сточной канаве… Этот мир казался Тэйлосу совершенным.

Дэвид, возможно, разделял с ним восхищение или хотя бы понимал, что разговор нарушит очарование. Они шли быстро, но молча, и каждый был отдан собственным мыслям. Кладбищенская ограда выросла из тумана, который просачивался между коваными прутьями и тёк вниз по улице — навстречу Тэйлосу и Дэвиду, неожиданно, словно выпрыгнула из засады. И только тогда Тэйлос понял, что слишком погрузился в миры собственных размышлений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Удивительный вид, — впервые подал голос Энрайз. — Разве не чудная ночь?

— Да, — согласился Тэйлос, хоть это прозвучало обрывочно и странно. Он хотел бы продолжить, чтобы Дэвид не подумал, что они ощущают сумерки по-разному, но одёрнул себя.

Ворота были закрыты, а калитка, как и прежде, как и всегда, распахнута, Тэйлос задумчиво глянул на сторожку, где в этот поздний час едва теплился огонёк старой керосиновой лампы.

— Не стоит звать его, — перехватил его взгляд Дэвид и тронул покрытые каплями влаги сплетения металлических цветов. Тэйлос изумлённо уставился на него, но по лицу Энрайза ничего нельзя было прочесть. Не успев никак отреагировать на эти слова, он услышал ворчливый голос:

— Кого там Хаосом принесло? — хрипло гаркнул Джонатан с крыльца. Дверь приоткрылась, и слабый луч света разрезал темноту, вычертив золотом клубы тумана.

— Это всего лишь я, — отозвался ему Тэйлос, надеясь, что Джонатан узнает его по голосу и не станет задавать вопросы.

— Смотри-ка… — ворча, Джонатан спустился с крыльца и подошёл к воротам. — Тэйлос, что-то ты припозднился. Боюсь, Лилиана не будет рада такому визиту.

— Впустите нас, достопочтенный, — вступил в разговор Дэвид. — Нам требуется поговорить с важным свидетелем…

— Это ещё что за умник? — Джонатан, щурясь, приподнял потайной фонарь и отодвинул прикрывавшую свечу створку. Свет полился прямо в лицо Дэвиду, и тому пришлось отвернуться.

— Это Дэвид, мой однокашник, — Тэйлос вздохнул. — Нам действительно нужно пройти.

— Это уж я понял, — Джонатан отодвинул фонарь и отошёл, всё же пропуская их на кладбище. — Входите. И справляйтесь как-нибудь без меня, постарайтесь не ломать ангелам крылья и не увозить тел для алхимических нужд. И не отвлекайте покойников попусту. Они здесь должны отдохнуть от бренного мира.

Высказавшись, Джонатан ушёл в сторожку, оставив потайной фонарь на высокой тумбе, где некогда стоял вазон для цветов. Дэвид тут же подхватил его и поднял повыше. В тумане свет казался призрачным и неверным, но это было лучше, чем совсем ничего. Тучи скрывали небо, ждать помощи от луны не приходилось.

— Попробуем отыскать могилу, — сказал Тэйлос и двинулся по дорожке. Каждый шаг давался ему с трудом, и теперь он с удивлением понимал, что, кажется, солгал Дэвиду прежде. В нём всколыхнулась детская вера в слова матери: он слышал слишком много всяких рассказов от неё, призванных уберечь и предостеречь. Тревожить покой мёртвых ночью… Разве это была хорошая мысль? Теперь он так совсем не думал.

Знакомые ангелы в темноте и тумане казались ожившими чудовищами, затаившимися среди могильных камней и плит. Деревья укрывали в кронах крылатых тварей, туман прятал что-то несоизмеримо большее, демоническое, может быть, сам Хаос. Но Дэвид двигался сквозь мглу так уверенно, что и Тэйлос вскоре привык не замечать подтачивающую сердце жуть. Он шёл, ведомый больше не зрением, не памятью, а внутренним чувством, названия которому не знал.

В тот миг, когда луч фонарного света упал на плиту с именем Глории, небеса прояснились и появился округлый бочок луны. Однако неверное лунное сияние превратило кладбище в ещё более жуткое и странное место. Тэйлос постарался не оглядываться, а потому осторожно опустился на корточки у могилы, провёл ладонью по влажной плите.

— Так вот… — Дэвид зашуршал мешочком и вытащил из него две тёмных свечи, палочку благовоний и какой-то порошок. — Этот ритуал я узнал довольно давно, но применять его мне не приходилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Надеюсь, мы обойдёмся без крови, — поморщился Тэйлос, он немного знал о ритуалах, потому память подкинула истории с отрубанием голов чёрному петуху в полнолуние, и только.

— Что за чушь… — проворчал Дэвид даже не вопросительно. Он ножом подрезал дёрн и установил свечи в получившиеся ямки, обрисовал порошком круг и поставил в него благовоние, а потом поджёг каждую свечу и палочку. Над могилой потянулся сладковатый аромат, мерцающий свет отогнал туман.