Золотой город - Наталия Осояну

Чарли едва успел кивнуть, потому что ноги сами вынесли его на улицу. Беккет, жестокосердный скряга, переменился в одночасье и стал таким… человечным. Что же с ним произошло? Чарли поклялся себе больше не воровать еду и при первой же возможности возместить хозяину украденное. Такая сделка с совестью была для него в новинку, но времени на то, чтоб хорошенько все обдумать и понять самого себя, не оставалось.

Он мчался так, что почти сбивал с ног медлительных горожан.

Семья доктора Гиллса снимала две комнаты на самой окраине Чарльз-Тауна. Это было самое дешевое жилье, какое удалось найти в городе, и выглядело оно соответствующим образом: дом, покосившаяся развалюха, грозился вот-вот рухнуть, погребя под обломками тех несчастных, которым угораздило в нем поселиться, а сами комнаты, одна меньше другой, оставались холодными и сырыми даже в летний полдень. Соседи им попались весьма необщительные, и это было скорее удачей, чем проблемой. Выбирать не приходилось: они прибыли из разоренного Оукхилла на повозке торговцев, привезя с собой только саквояж с инструментами доктора, кое-что из одежды и несколько монет, случайно оказавшихся в кошельке у миссис Гиллс в тот день, когда напали индейцы. Все остальное погибло в огне, и лишь по милости Всевышнего им удалось спасти свои жизни.

Тогда они еще надеялись, что в Чарльз-Тауне удастся начать все с начала, но надеждам не суждено было продержаться и двух недель. Три врача и аптекарь — городу хватало этого с лихвой, и даже когда мистер Эндрюс, на досуге занимавшийся изучением болотных змей, был укушен одним из своих подопытных экземпляров и скончался, ничего в судьбе доктора Гиллса не переменилось. Слухи о том, что на самом деле случилось в Оукхилле, дошли до Чарльз-Тауна в странно измененном виде, и горожане не доверяли отцу Чарли. «Неподходящее время, — говорили они, — водить дружбу с индейцами, а также с теми, кто знал их слишком хорошо». Семья быстро оказалась на грани нищеты, и доктор Гиллс, после тяжелого ранения превратившийся из совершенно здорового человека в сгорбленного калеку, был вынужден позволить своим домочадцам браться за такую работу, которая в лучшие времена могла разве что присниться им в кошмарном сне. Единственная работа, которую он сам мог выполнять и к которой стремился всем сердцем, оказалась ему недоступна. Они не жили, они выживали; с этим пришлось смириться.

А когда-то Чарли мечтал поступить в университет на отделение медицины…

Он с разбегу влетел в комнату, которая служила гостиной днем и спальней — ночью. Миссис Гиллс стирала белье в тазу у окна, где было достаточно света, чтобы не пропустить какое-нибудь пятно, за которое ей могли не заплатить и той смешной суммы, что была обговорена. Мистер Гиллс дремал в кресле у холодного камина, и одного взгляда на его осунувшееся лицо хватило, чтобы у Чарли сжалось сердце. Он вдруг понял, что зря бежал, — ведь им некуда идти, негде спрятаться.

— Что случилось, родной? — с тревогой спросила миссис Гиллс. Увидев сына дома в такое время, она тотчас же решила, что хозяин выставил его на улицу. — Господи, этот мерзавец Беккет тебя избил?!

— Нет, мама… — сказал Чарли и подумал, что позволил бы себя поколотить до полусмерти, если бы это как-то помогло избавиться от пиратов. — Но у меня плохие новости. Скоро здесь будут пираты с одного из тех кораблей, что стоят на рейде. Им нужен врач, и они придут за отцом.

Миссис Гиллс вцепилась в край стола, на котором стоял таз. Ее плотно сжатые губы побелели, по щекам потекли слезы. Чарли видел, что она думает о том же, что и он сам, — они в ловушке. Если отец согласится пойти с пиратами и не сумеет сделать то, о чем они попросят, его убьют. Если сумеет — горожане не потерпят соседства с человеком, который помог пиратам, и им придется вновь отправляться неизвестно куда. Даже в самом наилучшем случае, сколько бы пираты ему ни заплатили, этого все равно не хватит на переезд и новый дом в чужом городе.

Если же он откажется… Впрочем, какой бандит прислушивается к словам жертвы?

— Мэри, — раздался тихий хриплый голос. Они оба не заметили, что Эдвард Гиллс проснулся. — Чарли, дорогой. Такая у меня судьба. Ничего не поделаешь.

Несколько коротких фраз, произнесенных на выдохе, вызвали у доктора жесточайший приступ кашля, и миссис Гиллс тотчас же ринулась к нему.

На ее лице отражалось безмолвное страдание: она ничем не могла помочь мужу, никак не могла облегчить его боль.

— Нет-нет-нет! — отрицательно помотал головой Чарли. — Даже не смей думать о том, чтоб пойти с ними! Если уж собственная жизнь тебе не дорога, вспомни о нас — мы без тебя не выживем здесь!

— Вы уже выжили… — На губах доктора Гиллса появилась тень улыбки. — Если я не стану сопротивляться, может, удастся вытянуть из них несколько монет… авансом. Вам этого хватит на некоторое время…

Чарли почувствовал в словах отца решимость и похолодел от ужаса: он хорошо знал, что переубедить доктора невозможно. Когда дела в Оукхилле шли хорошо, именно это качество характера позволило ему наладить отношения с обитавшим поблизости своенравным народом, который до того не желал видеть на своей земле ни единого бледнолицего. Теперь Эдвард Гиллс принял решение, которое, как он считал, давало его семье шанс выжить, и спорить с ним было бессмысленно.

Он отвернулся, чтобы спрятать слезы, и тут снаружи послышались шаги.

Кто-то постучал в дверь.

— Господи… — прошептал Чарли. — Так быстро?

Гости к ним никогда не приходили, а Джо не утруждал себя стуком в дверь, хоть его за это и ругали. Пираты? Вероятнее всего, хотя прошло совсем мало времени. Видимо, они узнали от кого-то другого, что в Чарльз-Тауне есть еще один доктор, и решили начать свои поиски именно с него.

Однако делать нечего, кто бы там ни был, открыть придется. Чарли направился к выходу и распахнул дверь: на пороге стоял смуглый моряк из «Фальконера», тот самый, что сидел у окна и подмигнул ему перед тем, как пираты затеяли странную беседу. Он легонько толкнул Чарли в грудь, заставив отступить обратно в комнату, и сам вошел следом.

— Мистер и миссис Гиллс, я полагаю? — вежливо осведомился он и продолжил, не дожидаясь ответа удивленных хозяев: — Нет времени на церемонии. Считайте, что я ваш друг и хочу помочь.

Мистер Гиллс пришел в себя быстрее других и взмахом руки показал сыну, чтобы тот не вмешивался.

— Помочь нам? Давненько никто не баловал нас христианским милосердием, — сказал он, глядя на вошедшего моряка снизу вверх, из глубины старого кресла. — Кто вы, сэр, и зачем хотите оказать такую странную услугу нам, несчастным?