Золотой город - Наталия Осояну

Таинственный попутчик, согнувшись в три погибели, лежал в потайном отсеке трюма, прислушиваясь к потрескиванию корпуса, плеску воды и крысиному писку. Он не чувствовал ни голода, ни холода и готов был вытерпеть что угодно ради достижения своей цели… До этого было далеко, но с каждым мгновением она становилась чуть-чуть ближе. На посиневших от холода губах играла мстительная улыбка…

Холфорд слабел на глазах. «Нимфа» на всех парусах летела к месту встречи с Чернобородым.

Глава 2

Чарльз-Таун

1

Когда дверь таверны «Фальконер» открылась, натужно скрипя, Чарли Гиллс как раз передавал своему брату Джо небольшой кусок ветчины, завернутый в тряпку, и краем глаза наблюдал за мистером Беккетом, который вытирал стойку и что-то сердито бормотал себе под нос. Чувствовал юноша себя при этом прескверно: сколько ни оправдывайся перед собственной совестью, воровство не перестанет быть грехом.

Однако ждать милости от Беккета означало обречь родителей и Джо на голод. Хозяину «Фальконера» не было равных в скупости, хоть он и называл это качество «практичностью»; участь целой семьи, оказавшейся на грани полной нищеты, волновала трактирщика еще меньше, чем судьба поселенцев, погибающих от лихорадки где-нибудь посреди болот.

«Господь свидетель, — думал Чарли, — я готов понести любое наказание за это».

Заметь Беккет, что происходит, он бы отлупил воришек как следует, запретил Джо появляться в трактире и лишил Чарли недельного жалованья. Прогонять слугу он бы не стал: все в Чарльз-Тауне знали о беспримерном скупердяйстве хозяина «Фальконера», поэтому возле его дверей вовсе не толпилась очередь желающих наняться на работу, хотя в городе достаточно было бедолаг, покинувших свои дома из-за войны с индейцами.

И уж подавно Беккет не нашел бы второго такого олуха, как Чарли Гиллс, который согласился за сущие гроши выполнять работу посудомойки, полотера, кухонного помощника и собственно трактирного слуги. Дело было вовсе не в характере юноши: просто полгода назад, когда дом семьи Гиллс в поселке Оукхилл сгорел дотла, жизнь переменилась и настала трудная пора, которую надлежало бы преодолевать со всем смирением. Однако как раз его Чарли зачастую не хватало: желание все бросить и бежать куда глаза глядят накатывало, как морской прибой. Останавливала его лишь любовь к родителям и младшему брату, да и то до поры до времени.

В какой-то момент в таверне вдруг наступила тишина, от которой мурашки побежали по коже. Чарли стал беспокойно озираться, пытаясь понять, что случилось, неужто кто-то заметил его плутовство? И тут Беккет, кивнув подбородком в сторону двери, хрипло проговорил:

— Эй, Чарли, ты только посмотри, кто к нам пришел…

Глаза у трактирщика были совершенно круглые от испуга.

На пороге стояли двое морских бродяг в коротких суконных куртках синего цвета, коричневых бриджах до колен, серых чулках и тяжелых башмаках с медными пряжками. У одного на голове красовалась черная треуголка, второй предпочел воспользоваться красной банданой. Если бы не пистолеты за поясом и длинные сабли на боку, они выглядели бы так же, как десятки моряков, что переступали порог «Фальконера» за прошедшие полгода. Чарли сразу же понял, кто они такие. Ошибки быть не могло: это пираты! Они не торопились садиться за стол или идти к стойке, однако причина этой неспешности крылась вовсе не в скромности или тайной боязни показаться невежливыми, которая иной раз заставляет людей, впервые оказавшихся в большом и незнакомом городе, вести себя очень глупо.

Многозначительно улыбаясь, незнакомцы оглядывали общий зал «Фальконера», словно прикидывая его стоимость и заработки хозяина в те вечера, когда в трактире яблоку негде упасть. В том, как они держались, чувствовались сила и безграничная наглость. Встретив таких забияк в темном переулке, впору было подумать о сохранности не только кошелька, но и собственной шкуры. А если уж довелось пересечься с ними вдали от людных мест, следовало бы заранее вознести молитву и подготовить свою грешную душу к отбытию на тот свет.

— Это они, — горячо зашептал Беккет прямо в ухо Чарли, обдавая его запахом лука, табака и гнилых зубов. — Весь город захвачен пиратами. Веди себя сдержанно, малый! Если мы их чем-то оскорбим, заложникам не поздоровится, а губернатор потом выставит меня вон из города. Понял? — Он сжал локоть слуги так, что тот пискнул от боли. — Считай, это приказ его превосходительства! Иди и не вздумай меня подвести!

Чарли еле успел шикнуть на Джо, чтобы тот шел домой, — младший брат вовсе не выглядел испуганным и смотрел на вновь прибывших посетителей «Фальконера» с необычайным интересом, после чего получил чувствительный тычок под ребра от Беккета и нехотя двинулся к выходу. Хозяин шел следом, словно прячась за его худой спиной. Завсегдатаи таверны испуганно замолчали, глядя кто в пол, кто в стол, кто в свои кружки.

Пираты, довольные произведенным впечатлением, посмеивались. Их одежда напоминала карту или судовой журнал, на чьих страницах остались заметки о путешествиях и приключениях, в которых этим незнакомцам доводилось принимать участие: она была скроена и сшита так, чтобы ничто не мешало передвигаться по палубе, взбираться на мачты и махать саблей во время абордажа. Она выцвела от солнца и соли, а местами была грубо залатана мозолистой рукой моряка. Чарли тут же вообразил, что он видит на пиратских куртках замытые пятна крови.

Старшему из визитеров было на вид лет сорок-сорок пять. Высокий, очень худой, с изборожденным морщинами лицом, он явно был главным, потому что второй — юноша, почти ровесник Чарли, — настороженно поглядывал по сторонам, чтобы не пропустить момент атаки или любое другое проявление враждебности. Однако посетители таверны вели себя удивительно смирно и сидели молча, словно набрав в рот воды.

— Господи, за что ты посылаешь нам такие испытания! — причитала, заламывая руки, миссис Гиллс пять дней назад, когда стало известно о том, что Чарльз-Таун, едва начавший приходить в себя после кровопролитной войны с индейцами ямаси, столкнулся с новой бедой — пиратами. — Неужели наши грехи так страшны, что сгоревший дом и призрак нищеты — недостаточное наказание за них?

На это супруг, менее склонный к бесплодным стенаниям и молитвам, резонно заметил:

— Не нас одних постигло такое горе, и не мы одни живем в Чарльз-Тауне, дорогая.

Он был прав: двухлетняя война опустошила многие поселки Южной Каролины, вынудив людей переселиться туда, где хотя бы можно было не опасаться, что завтра на пороге дома объявятся размалеванные с ног до головы дикари, потрясая томагавками. Миссис Гиллс, однако, эти слова не утешили.