Время жизни. Акт I: Огонь - Нентсе Тëрнер

Это заставило парня вновь задумался над своими чувствами: Милакрисса была его первой любовью, но никогда не являлась его девушкой. Более того, если смотреть правде в глаза, она его отшила. Так почему он о ней переживал? Почему ревновал? У Фрида была девушка, с которой его познакомил Шон; их отношения зашли дальше, и длились дольше чем кто-либо представлял, и несмотря на это… он всё равно любил Милакриссу. Любил, но не был любим, поэтому, игнорируя неприязнь к Владу, собственную ревность и желание забрать Милу себе, помогал советами и делился никому неизвестными воспоминаниями из их детства.

Было ли это выстрелом себе же в ногу? Да.

Жалел ли об этом Фрид? Да.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — сказала Килия, попивая бабл ти. — Сколько ни старайся, мир не вознаградит тебя за самопожертвование — лишь отберёт нажитое. Поверь, тёмный путь, который вы, люди, так сильно презираете, является самым что ни на есть настоящим.

— Разве ты не бог? Почему твои речи звучат, как будто я говорю с демоном?.. — риторически спросил Фрид.

— Я уже говорила: люди придумали слишком много угодных для себя суждений на наш счёт. И вообще, хватит киснуть, давай за дело!

— Тск…

Занятия Килии походили на обычную медитацию: Фрид сидел в позе лотоса с закрытыми глазами и пытался концентрироваться на внутренней энергии, чтобы вывести её за пределы тела и тем самым создать огонь в реальности.

Однако если Фрид и верил в то, что Килия — богиня времени, то вот в бога огня внутри себя ему верилось гораздо меньше. Именно поэтому он мысленно блокировал развитие внутренних способностей.

Хоть Килия это понимала, залезть в чужую голову она никак не могла, поэтому просто выжидала подходящего момента, которым и стала ситуация с Милакриссой. Из-за девчонки её ученика обуревали самые разные эмоции: злость, ревность, зависть и, конечно же, сама любовь. А эмоции — это всегда ключ от двери, запирающей всех бесов внутри человека.

«Думаешь, она хоть когда-то задумывалась над твоими чувствами? Наверняка сидят сейчас где-то, держась за ручки, Влад рассказывает невероятную историю из детства, как он был покинутым ребёнком, и она проникается к нему сочувствием, ведь она такая же! Тебя это не раздражает?» — богиня постепенно давила на Фрида, нарушала внутренний баланс, пыталась вывести его на агрессию, которая определённо зажгла бы искру.

— Интересно, а они ведь уже должны были…

— Может хватит уже капать мне на мозги, Килия! — вскочил в гневе ученик. Продолжая медленно идти в её сторону, он пылал: — Разве не ты говорила, что я должен вывести свою энергию в жизнь посредством «очищения» души?! Какого хуя ты постоянно треплешься о ней? Думаешь, я и сам не понимаю? — Килия начала отходить назад. — Думаешь, я настолько слепой? Может, ты и всевидящая, и всезнающая богиня, но хватит меня держать за идиота, которого только и можно, что опекать, оберегать и хранить в этой наичудеснейшей коробочке с микро, малюсенькой, наималейшей надеждой на пробуждение какой-то неведомой силы! Ты говорила, что это моя судьба — потерять дорогого человека! Ты говорила, что это бесполезно — бежать! Так дай мне хотя бы защитить её!! Защитить от той неведомой хуйни, в которую я едва ли верю. Но верю! Потому что это сказала мне та, кто умудрилась убить меня чуть ли не дважды. Та, кто наслаждается болью и страданием других! Та, кто, как я думал, ценит меня и поддерживает!!

Они упёрлись в стену, от которой находились в приличном расстоянии несколькими секундами ранее.

Килия завороженно смотрела на Фрида. Ей с трудом удавалось сдерживать улыбку, чтобы не испортить столь идеальный момент.

— Ты ведь этого и добивалась… — усмехнулся Фрид, чувствуя себя преданным.

Он подобрал рюкзак и, будучи весь на взводе, настолько сильно хлопнул дверью, что та вылетела из петель и упала на пол.

Килия окинула комнату взглядом. Всё, что ей нужно было для подтверждения, — это лишь маленький огонёк. Она чувствовала — он был где-то рядом. Где-то, где даже не надо было искать.

Богиня времени посмотрела на ещё одну дверь, что находилась в противоположной стороне от входа, и, медленно приближаясь к истине, откуда доносился запах гари, благодарила Фрида за его упорство и легкомысленность. Состояние конструкции было ни к чёрту, и стоило Килии только коснуться её, она осыпалась. В лицо ей тут же бросился горячий поток воздуха от огромного пламени, что бушевал во всю силу и грозил уничтожить добрую часть здания.

— А-а, — устало протянула Килия. — Я-то думала его потушить, но раз уж так… — сдерживаемая улыбка расползлась по лицу. — Пусть сгорит всё дотла!

Как бы сильно не хотел Фрид успокоиться, изнутри его всё продолжал пожирать гнев. Он едва ли сам понимал, откуда в нём столько неконтролируемой ярости, но, как только связывал все мысли с истинной натурой, всё вновь вставало на свои места. И это злило его ещё больше.

На следующий день незатыкающийся Влад восторженно делился деталями прошедшего свидания: как они ели в дорогом ресторане, как держались за ручку, гуляя по вечерней набережной, как, стесняясь, сидели на лавочке и целовались. Фрид не был в состоянии сдержаться: он подошёл к Владу и вмазал ему так, что тот отлетел в шкафчики и упал на пол.

Все находящиеся в раздевалке остолбенели и, только когда Фрид собирался ударить одногруппника снова, другие айкидока подбежали, чтобы их разнять.

— Ты чё, рехнулся?! — крикнул Влад, оправляясь от шока. — Придурок блядь…

На шум сбежались тренеры. Им не было важно, кто прав, кто виноват, все причастные к драке всегда должны были оставаться наказуемы:

— Влад, Фрид, вы отстранены от занятий на две недели! Я жду ваших объяснений о произошедшем, когда вы остынете.

Однако Фрид не собирался дожидаться разговоров — в его состоянии невозможно было спокойно говорить о чём-то. Схватив рюкзак, он резко вышел из раздевалки и направился домой. Вернувшись, он, ничего не говоря, заперся у себя в комнате и, лёжа на кровати, бездумно смотрел в потолок, пока его глаза сами не закрылись от навалившейся усталости.

Утром поднялась температура. Родители вызвали врача, который не нашёл видимых причин болезни, поэтому наказал парню отлежаться денёк дома, а при ухудшении состояния вызвать скорую. Мать Фрида сильно переживала за сына: его здоровье с детства было слабым, и даже самая обыкновенная простуда могла вызвать самые не радужные последствия. Она взяла отгул и осталась дома, чтобы присмотреть за ним.

Фрид чувствовал огромную слабость, ломку в костях, тяжесть каждого движения; он то и дело проваливался в