Худший из миров - Егор Михнегер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В животе у Дицуды предательски заурчало. Он не был особенно голоден, но стол буквально ломился от яств. Молочный поросёнок, рябчики, виноград и оливки. Креветки и рыба, даже свежая зелень! Невероятный изыск для фактически осаждённого города. Сегодня в борделе присутствовало практически всё.
Кроме Бога.
— Оружие, — потребовал сдать дубину и тесак вышибала. — У нас сегодня много гостей, так что давай без выяснения отношений и морализаторских проповедей. Поднимайся на чердак, Лястяша скоро уделит тебе время.
Дицуда снова не стал пререкаться, хотя происходящее нравилось ему с каждой минутой всё меньше. Один среди впавших в разврат нечестивцев, без оружия и защиты — что в такой ситуации могло пойти так?
Правильно, ничего. Как только они поднялись до вершины строения, вышибала грубо толкнул Дицуду в тёмное помещение, захлопнув за ним массивную дубовую дверь.
— Сиди тихо, — едва донеслось через преграду до инквизитора последнее пожелание. — Рисхарт Сидсус просил передать, чтобы ты держался подальше от Конрада Крамера. Добровольно ты этой мудрой рекомендации не последуешь, так что мы решили тебе немного помочь. Кувшин с водой и хлеб ты нащупаешь на другом конце комнаты. Приятного вечера.
Глава 7. Плеть Господня
Я не настолько молод, чтобы всё знать.
Оскар Уайльд
Сквозь крохотную щёлочку в закрытое помещение на чердаке проник лучик света. Совсем тоненький, но свидетельствующий о том, что наступил день или утро.
Дицуда открыл глаза, отстранённо вглядываясь в проплывающие в луче света пылинки. Ему вспомнилось недавнее прозрение во время пляски на рыночной площади, когда огромные, по человеческим меркам, планеты в масштабах космоса казались такими же ничтожными пылинками в пустоте. Дицуда попытался копнуть воспоминания глубже, но наваждение спало. Он лежал на соломенном тюфяке в какой-то пустой кладовке на чердаке, а пылинки были всего лишь пылинками, вот и всё. Никакого чуда, только давно не убиравшееся помещение. Ему стало грустно. Опять неудача.
В массивную дверь постучали, послышался приглушённый голос некогда нравившейся ему девушки. Миловидной девушки, оказавшейся на поверку той ещё сволочью. Дицуда ничего не ответил. Правду писали в Учении: «красота обманчива, а сладкие уста исторгают яд и миазмы, но жена, чтящая Вадабаофа, достойна настоящего восхищения». Увы, люди предпочитают отдаваться страсти, вместо следования мудрости предков. Наивный юноша угодил в женский капкан. Конрад…
— Дицуда, не валяй дурака! Откликнись или я вынуждена буду позвать кого-то из вышибал!
Пленённый инквизитор лениво пнул дверь, общаться с предательницей рода людского ему не хотелось:
— Отвали, потаскуха.
С противоположной стороны тоже пнули по ни в чём не повинной деревянной конструкции:
— Идиот! Придурок, возомнивший себя пупом земли! Думаешь, тебя похитили? Считаешь, что ты кому-то там нужен? Инквизитор седьмого ранга… да за хромую клячу больше выкуп дадут! Рисхарт Сидсус попросил позаботиться о тебе, он выделил тебя, понимаешь? Конрад Крамер для тебя сейчас крайне опасен, мы выпустим тебя, как только исходящая от него угроза исчезнет.
Лицо Дицуды расплылось в усталой улыбке: очевидно, что над ним издеваются. Хотят сломить его дух:
— Конрад опасен? Для меня?! Я тебя умоляю, Лястяша, придумайте что-нибудь убедительнее. Крамер — настоящий профессионал, хоть и циник. Если он для кого и представляет опасность, так это для демона и призвавших эту тварь психиков, но не для своего компаньона. Не для меня. Это единственный человек в вашем проклятом городе, которому я доверил бы свою жизнь! А ваш Рисхарт просто очередной лжепророк, наделённый колдовскими способностями. Ересиарх, решивший наконец собрать паству. Которую с лёгкой руки принесёт в жертву своим идеалам. Такое уже случалось в истории, поверь, и не раз.
Лястяша ничего не ответила. Через какое-то время Дицуда понял, что она молча ушла, решив больше не спорить с «наивным юношей», оказавшемся не настолько наивным, чтобы поверить чепухе насчёт старшего инквизитора.
Конрад Крамер… Рисхарт Сидсус всего лишь боится человека, всю жизнь искоренявшего тёмные силы и ересь.
Кряхтя, Дицуда принялся стягивать с себя невзрачный левый сапог. Он покажет этим нечестивцам, что не стоит недооценивать инквизиторов, пускай даже низшего ранга. У каждого из борцов с ересью припрятан свой козырь. И Дицуда чувствовал, что близится час, когда придётся раскрыть карты ему самому.
Он извлёк из подошвы старого потёртого сапога тонкий, но прочный стилет. Дверь в его камеру была массивной, но примитивной. Если как следует покорпеть, то он отодвинет засов.
Дицуда одел обратно сапог и принялся за работу.
К тому времени, когда ему удалось отодвинуть засов, пробивавшийся сквозь щель лучик света уже стал слабеть. Близился вечер и Дицуде следовало убираться отсюда, пока в бордель снова не начали стягиваться посетители. Доносившиеся откуда-то снизу аппетитные запахи свидетельствовали об активном приготовлении к новому пиру. Похоже, нечестивцы твёрдо вознамерились до дна испить чашу наслаждения перед неминуемой смертью.
Безумцы! В критической ситуации нужно молиться, а не гнаться за удовольствиями. Прошептав короткое «на всё воля Господа», Дицуда аккуратно приоткрыл дверь. Непохоже, чтобы его тщательно охраняли. Скорее, заперли и забыли. Так себе забота, как бы ни пыталась убедить его в обратном Лястяша. Стараясь двигаться как можно тише, Дицуда начал спускаться по лестнице.
На третьем этаже злачного заведения мимо него промчалась служанка, не обратив на сбежавшего пленника никакого внимания. Дицуда спрятал стилет в рукаве: не стоит пугать раньше времени ничего не подозревающих обитателей. Лучше схватить одного, предъявив в качестве пропуска вышибалам на выходе…
Пылкий юноша порывался заглянуть в гости к своей ненаглядной шлюшке, но всё же сдержался. Лястяша вызывала у него слишком много противоречивых эмоций, он не был уверен, что сумеет совладать со страстями.
А вот эта рыженькая кучерявая пышечка ему вполне подойдёт…
— Прочь! Открой двери и отойди, бычара безмозглая! Или клянусь, что проткну горло этой потаскухе, а потом перережу весь ваш бордель! Плеть Господня это вам не орден монашек, нам
