Хроники Финского спецпереселенца - Татьяна Петровна Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ИВАН ПАВЛОВИЧ. ПОБЕГ
Иван Павлович отбывал срок на лесоразработках у города Лодейное поле. Нормы выработки были большие, а питание неважное. Постепенно силы стали покидать его, он похудел, ноги стали опухать, дело двигалось к финишу. В это время уже наступила весна. Снег растаял, солнце с каждым днем все сильнее грело окружающий мир, появилась на полянах свежая трава, распустились колокольчики. Конвоир, который охранял их на лесоповале уже привык к своим подопечным, побегов не было. Каждого почти он знал по имени, так как работали совместно уже несколько лет. Однажды после ужина Иван Павлович, лежа на нарах, вспоминал свою прошлую жизнь. Начиная с детства – как рос, как бегал по деревне босиком, кусок теплого ржаного хлеба, только что вынутый матерью из русской печи, школьные годы, жену Соню и детей. Стало до сердца обидно, что так жестоко судьба с ним сыграла, а теперь он уже чувствовал, что долго ему не протянуть. Что делать? Как быть дальше? Некоторое время тому назад он не мог найти ответы на эти вопросы, теперь мозг его работал здраво и ясно – завтра совершу побег. Будь, что будет, пока совсем не ослаб, а то будет поздно, и никто не узнает, где безымянная могила моя. В эту ночь он совсем не спал, всё это свойственно людям, только под самое утро уснул.
Проснулся рано, еще не было подъема в лагере. Еще раз все детально продумал – что и как осуществить. Вещей у него никаких не было, приготовил самое необходимое: два напильника, две пачки махорки, спички и булку хлеба. Через несколько минут объявили подъем, умылся, повели на завтрак и этапом погнали на лесоповал. Теперь он следил за каждым движением конвоира, но пока подходящего момента для побега не представлялось, тот вроде чувствовал, все время находился недалеко от него. От бессонной ночи и множества дум, голова Ивана Павловича была как чугунная, словно обручами давила со всех сторон, всё это от напряжения. Напарник его по работе, глядя на него, спрашивал: Что с тобой сегодня, Ваня. Заболел еще с вечера, отвечал. Надо было в санчасть сходить, но сам знаешь, как там на нас смотрят, всё время думают, что мы работать не хотим. Все работали без всякой суеты, каждый занимался своим делом. Конвоир, видя, что всё идет нормально, разжег костер. Это он делал каждый день, так у него было заведено. Сел у костра, вынул затвор с винтовки, разобрал и стал протирать тряпкой. Иван Павлович, видя все это, решил – настал мой черед, если не сейчас, то, когда же ещё? Бросил пилу, которую держал в руках и рванулся бежать, сколько было сил. Бежать надо было 200м лесом, а затем была поляна, где не было ни одного кустика, метров 500. Это был самый опасный участок пути, здесь, на этой поляне решится судьба моя, если не убьют, то возможно спасусь, далее начинался смешанный лес.
Как только он побежал, через некоторое время услышал крик конвоира: Стой, стрелять буду! Но он прекрасно знал, что тот ещё не успел собрать затвор. Пробежал еще немного, по нему был дан залп первого выстрела, но Иван Павлович бежал безостановочно, был ли этот выстрел предупредительный или нет, во всяком случае свист пули он не слышал. Через считанные секунды раздался второй выстрел, также мимо. Теперь мозг работал довольно четко, куда-то делась и усталость, не было и следа от бессонной ночи, цель была ясна. Скорее, скорее проскочить эту проклятую поляну и углубиться в лес. До леса оставалось не более 100м, как по нему был произведен третий выстрел. Пуля летела так близко от правого уха, что он отчетливо слышал её свист. Жив. Значит не судьба. Теперь уже углубился в лес, тут более-менее безопасней, но погоня за ним еще не кончилась. Скоро были подняты дополнительные силы, которые стали преследовать его с собакой. Как-то зимним вечером, когда ночи бывают длинными, сосед по нарам в зоне рассказывал ребятам о своих похождениях и побегах, которых у него было несколько. Если верить его словам, то однажды его спасла пачка махорки, иначе побег не удался бы – когда за ним по следу пустили собаку, он разорвал пачку и натер махоркой подошвы сапог, дальше собака след не брала. Вот теперь, в этот критический момент, когда минуты могли решить его судьбу, он вспомнил этот услышанный эпизод и решил его немедленно использовать. Достал махорку, натер подошвы сапог и побежал дальше. Результат был изумительный – собака след потеряла и вскоре погони не стало. Он шел и шел без остановки, всё дальше углублялся в лес, не заходя ни в какие населенные пункты, только одного ориентира старался придерживаться, чтобы его путь был направлен вдоль железной дороги, которая шла к Ленинграду.
За целый день у него во рту не было даже крошки хлеба, а день уже приближался к вечеру, теперь можно было сделать небольшую передышку и решить, как поступать дальше. Достал свою булку хлеба, отложил небольшой кусочек, остальное убрал в мешок, так как отчетливо представлял, что этого хлеба ему должно хватить на всю дорогу. Запасов продуктов пополнить не представлялось возможным. Идти куда-нибудь на станцию – там наверняка уже знают о побеге и тогда все пропало. Нет, и еще раз нет, такой вариант неразумный. А путь предстоял неблизкий, несколько сот километров.
Отдохнув немного, решил продолжить путь дальше. Пройдя километра четыре, на его пути встретилась река, довольно широкая. Как переправиться через нее? Осторожно пройдя вдоль берега, заметил лодки, прикрепленные к берегу железными цепями и закрыты на замок. От лодок до крайнего дома было недалеко. Теперь надо дождаться ночи, чтобы достать лодку. Отойдя от берега реки на некоторое расстояние, собрав сухих сучьев себе для постели, Иван Павлович лег отдыхать. Теперь он только почувствовал смертельную усталость. Лежа на боку, вспоминал он сегодняшний день, начиная с самого утра и до настоящего момента. Никак не верилось, что это свобода, что никто из конвоиров на тебя не покрикивает – задний фланг, подтянись. Последнее
