Лебеди остаются на Урале - Анвер Гадеевич Бикчентаев

— Сам помолчи!

— Пусть кто-нибудь один объясняет что к чему! — прикрикнул Ясави.

— Значит, наши поля находились рядом…

— Мое поле около лесочка, а его пониже, — закивал головой Ибрагим.

— Поля наши и сохранились в отдельности. Они озимыми засеяны. Не перепахивать же…

Ясави вышел из терпения:

— Давайте покороче. Чего вы хотите? Из колхоза выйти?

— Да нет! — забормотал Халил.

— И не думали, — подтвердил Ибрагим.

— Тогда зачем же пришли?

Соседи переглянулись, и Халил выпалил одним духом:

— Мы хотим спросить: нельзя ли по-прежнему оставить между нашими полями межу? Мы из-за этой межи в былое время два раза судились, а когда приехал землемер, даже подрались. Помнишь?

— Наша межа нас обоих устраивает, — поддакивал Ибрагим.

— Не будет никакой межи между вами, забудьте вы свои распри! — улыбнулся Ясави. — Идите. Межа останется только между аулами.

Крестьяне почесали затылки.

— Говорят, все колхозы распустят. С будущего года будто все пойдет по-старому.

— Кто это говорит? — вскипел Ясави.

— В народе говорят, — упрямо стояли соседи на своем.

— Не слушайте вы болтовню врагов, — поднялся Ясави. — Будет не так, как они мечтают, а по-нашему.

И стукнул кулаком по столу.

— Это, конечно, так… — засмеялся Халил.

— Довольно! Подумайте лучше о лошадях. На кого их оставили? — перебил его Ясави.

Не успели Халил и Ибрагим прикрыть за собой дверь, как позвонил телефон. Ясави схватил трубку и в следующую минуту уже кричал:

— И горсти не дам! Самим не хватает семян. Намотайте это себе на ус. Что касается удобрений, их совсем нет у нас. Послал человека, вернулся ни с чем. Не стану же каждый раз в райком жаловаться, там без меня много жалобщиков. А ты мне, как сосед, уступи… Я тебя в другой раз выручу…

Буран только хотел начать разговор, как в правление ворвался разъяренный Галлям, подталкивая перед собой жену.

— Вот привел. Посмотри, Ясави, на нее. Никак не хочет вступать в колхоз. Я ей и так и этак, а она и слушать не хочет. Я в колхозе, а она нет. Ну что эта за жизнь?

— А ты объясни ей по-хорошему, перевоспитай ее.

— Такая работа не по мне, — взвыл Галлям. — Ясави, прошу тебя, освободи ты меня от этой язвы! Не могу больше выдерживать ее змеиный язык. Довела до точки. Или от кузницы освободи. Уйду куда глаза глядят.

Буран ждал, что Ясави в ответ заорет. Нет, не заорал, сдержался. Подойдя к угрюмо молчавшей жене Галляма, председатель сказал:

— Не хочешь, енгяй, в колхоз? Ну и не вступай. Приглядись сначала. Люди не все думают одинаково. Одни сразу выбирают дорогу, а другие долго. И ты не торопись. Увидишь, как поднимается колхоз, и ты в стороне не останешься. Иди домой, а с Галлямом я поговорю.

Наблюдая за этой сценой, Буран проникся уважением к председателю: умеет он разговаривать с людьми.

— Вот что, Галлям, — сказал Ясави, остановившись перед кузнецом. Галлям на целую голову был выше Ясави. — Очень кстати ты сюда пришел. Долго я терпел твои выходки и пьянство… А с этого дня твоим помощником будет Буран Авельбаев. Учи так, чтобы ты сам боялся его, чтобы он сумел заменить тебя. А когда у нас будет другой кузнец, мы не станем с тобой нянчиться. Намотай это себе на ус!

Буран усмехнулся. Он хотел было возразить: «Я еще не давал согласия», — но Ясави опередил его:

— С Бураном мы уже договорились.

Почувствовав, что кузнец хочет встать на дыбы, председатель сказал:

— Меня в район срочно вызывают. Савраску, видишь, уже подали. Вы оба подумайте на досуге, о чем я сказал.

«Видно, Ясави хочет припугнуть Галляма, — усмехнулся Буран. — А меня это не касается».

За синими хребтами

1

Издали лагерь геологов напоминал небольшое стойбище кочевников. На синем фоне гор белели палатки, похожие на юрты, покрытые кошмой. Неподалеку от палаток, как на яйлау[8], паслись кони.

«Неделю назад здесь не было ничего, — думал Шаймурат, сидя у костра, — и вот на горном склоне появились палатки. Огонь появился. Все появится».

Думая о будущем, он рассуждал: «Даже путешествие в тысячу верст начинается с первого шага. Без начала ничего не кончается. Человек не рождается с песней, сперва орут благим матом, потом приходит речь и песня. Всему свое время. Неделя не начинается со среды».

Кто знает, чем заняты эти люди — молодая женщина и двое мужчин? Они интересуются только камнями… Поднимаются на скалы, чтобы наполнить ими свой вещевой мешок, спускаются в ущелье за ними. Не похоже на то, чтобы они искали золото. Да и вряд ли оно тут водится. Его находят ближе к рекам.

Шаймурат слышал краешком уха (расспрашивать старику не подобает) — они беспрестанно говорят про нефть. Откуда ей тут взяться? Вода держится в низинах, и нефть, наверное, тоже бывает где пониже… Пусть ищут, они не мешают Шаймурату! Работа у него не тяжелая. Следить за конями — привычное дело! И чтобы ведать кухней, тоже не требуется особого умения. Несложное хозяйство. Деньги платят вовремя и не меньше, чем в других местах. И со стариком обходительны, что ни говори — ученые!

Ему никогда не приходилось так близко сталкиваться с учеными людьми. На рудниках, бывало, бьешь и бьешь кайлом, там некогда было читать книги. Когда становилось невтерпеж, как в пятом году, ходили на митинги и громили хозяйскую контору.

Шаймурат сплавлял и плоты. Плотогоны — простые люди, ничего общего с наукой не имеют. Им нужен только попутный ветер и глубокое течение.

Вспомнил, да, был один случай, когда ему помог ученый человек. Лет тридцать назад, на строительстве Сибирской железной дороги, Шаймурат заболел малярией и все лето провалялся в палатке. К нему приходил фельдшер с сумкой. Тоже был обходительный, ученый человек — понимал в лекарствах. Он вылечил Шаймурата, спасибо ему за это.

«Похоже на то, — думал старик, — что эти трое не все науки прошли. Не видно, чтобы они кого-нибудь лечили». Шаймурат пробовал пожаловаться начальнику Казимиру на свой ревматизм, да ничего из этого не вышло: посоветовал в больницу обратиться. Это Шаймурат и без Казимира знает.

В их толстых книгах тоже, наверное, не все написано. Частенько они расспрашивают его, Шаймурата, как называется гора или речка, — это же всем местным мальчишкам известно! Они не умеют готовить бишбармак! А ученый человек все должен знать! Ему не положено расспрашивать, он обязан сам отвечать.

До чего же они, эти ученые, непрактичные люди! Если бы не Шаймурат, то на базаре им всучили бы старых кляч. А каких они землекопов понабрали!