Подставные люди - Росс Томас

— Не испуганы. Благоразумны, — поправил он меня. — Этого качества тебе всегда недоставало.

— Я уезжаю или остаюсь? — я допил виски. — Решать тебе.

Темные испанские глаза Падильо несколько мгновений не отрывались от моего лица, а потом он опять покачал головой, как мне показалось, печально.

— Ну что ж, раз уж ты здесь.

— Ты и представить себе не можешь, что значит для меня этот шанс.

— Если он дает тебе возможность сыграть труса, воспользуйся ею.

— Вы даете мне дельный совет, но я ему не последую.

— Дешевая мелодрама, — прокомментировал Падильо заключительные фразы нашего диалога, поставил бокал на стол и шагнул к закрытой двери. — Пора тебе познакомиться с королем.

— Как мне его звать? Король, ваше величество или Питер Пол?

— Попробуй мистер Кассим, если тебя не устроит просто «вы». Вроде бы он тут инкогнито.

— Ему нравится быть королем?

— Наверняка понравится, если мы сможем сохранить ему жизнь.

Глава 11

Король вышел первым. По моему разумению, на короля он не тянул, но едва ли я могу считаться специалистом в этом вопросе, ибо ранее общаться с царственными особами мне не доводилось. Падильо представил его как мистера Кассима, я нашел это очень демократичным, после чего мы обменялись крепким рукопожатием.

— Очень рад с вами познакомиться, — говорил он четко, безо всякого акцента, как и должно человеку, изучающему язык под руководством учителя-англичанина.

Затем меня представили Эмери Скейлзу, бывшему учителю и нынешнему советнику правителя королевства Ллакуа, и мы тоже пожали друг другу руки.

Скейлз постоянно находился рядом с королем и, если не говорил сам, внимательно вслушивался в каждое слово, произнесенное монархом. Я решил, что к возложенным на него обязанностям он относится на полном серьезе.

Пару они составляли запоминающуюся. Король — низкорослый, полный, в двадцать один год уже совершенно лысый. А может, в монастыре, где он провел пять лет, нашли способ избавляться от волос. Глаза его беспрерывно двигались, словно он искал, на чем остановить взор, и не находил ничего подходящего. Он постоянно улыбался, и я решил, что это нервное, так как зубы у него были плохие, и он мог бы не выставлять их на всеобщее обозрение. Теперь, подумал я, он разбогател и мог позволить себе недорогие коронки или хотя бы зубную щетку.

Скейлз возвышался над Кассимом более чем на голову. Длинный и тощий. С длинной, обтянутой кожей физиономией. Лет ему было под пятьдесят. Скорее всего, шанс попасть в высшее общество выпал на его долю в первый и последний раз, и он боялся, что неверный шаг может все испортить. Во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление.

Покончив с рукопожатиями, Скейлз повернулся к Падильо.

— Вы, кажется, говорили, что к нам присоединится некий мистер Пломондон.

— Он не смог приехать, но я сумел убедить мистера Маккоркла заменить его, — лгал Падильо, как всегда, виртуозно.

— Вы — очень крупный мужчина, — Кассим одарил меня очередной улыбкой.

Я решил, что нет нужды извиняться за мои габариты, тем более что на лишний жир приходилось лишь десять фунтов, а потому улыбнулся в ответ и кивнул.

— Работа телохранителя вам знакома?

— В общих чертах. Разумеется, у меня нет такого опыта, как у мистера Падильо.

— Возможно, нам придется уехать отсюда раньше намеченного. По пути сюда Маккоркл столкнулся с непредвиденными осложнениями. Похоже, они знают, что мы здесь.

— Это были Крагштейн и Гитнер? — спросил Скейлз.

— Нет. Эту парочку я раньше не видел. Я подумал, что оторвался от них в центре города, но они, судя по всему, знали, куда я еду.

— Это означает, что полку наших врагов прибыло, — опечалился Скейлз.

— Едва ли, — возразил я. — Те двое нам уже не страшны. Скорее всего они сейчас в тюрьме.

— Они попали туда не без вашего участия, мистер Маккоркл? — король опять улыбнулся.

— Каюсь, приложил руку.

— У вас есть на примете другое убежище, мистер Падильо? — полюбопытствовал Скейлз.

— В Нью-Йорке?

— Да.

— Найти его не составит труда. Но мы не можем перебираться куда-либо, не дождавшись звонка Ванды Готар.

Скейлз выудил из кармана жилетки старомодные золотые часы, щелкнул крышкой.

— Почти половина седьмого. Она должна позвонить с минуты на минуту.

Какое-то время все молчали, ожидая телефонного звонка. Поскольку его не последовало, Падильо счел возможным возобновить разговор.

— Ванда договаривается с руководством нефтяных компаний о процедуре подписания документов.

— А почему их нельзя прислать сюда с курьером? — поинтересовался я. — Нотариуса мы найдем за углом.

— Боюсь, этому препятствует значимость заключаемой сделки, мистер Маккоркл, — ответил на мой вопрос Скейлз. — Хотя подготовительная работа велась под руководством старшего брата его величества, подписание документов должно сопровождаться выполнением некоторых... формальностей. Вы понимаете, торжественная обстановка, присутствие высокопоставленных лиц.

— Но вы же не гонитесь за рекламой? — удивился я.

— Нет, конечно, но вся церемония будет заснята на пленку, а затем показана в Ллакуа в рамках образовательной компании, дабы подданные его величества знали, что все делается для их же блага.

— Присутствовать должен только мистер Кассим или кто-то еще из представителей Ллакуа?

Король нервно улыбнулся и провел рукой по гладкому черепу, словно проверяя, не пора ли его побрить.

— К сожалению, мистер Маккоркл, другие представители Ллакуа, что находятся в этой стране, и наняли господ Гитнера и Крагштейна. Мои соотечественники не жаждут увидеть на документах мою подпись. Они бы предпочли расписаться там сами.

— Вознаграждение расписавшемуся составит четыре миллиона, — заметил Падильо.

— Пять миллионов, — поправил его Скейлз с мечтательным выражением в глазах. Помолчал, наверное, прикидывая, как он потратит свою долю. Затем продолжил: — Ситуация, безусловно, довольно странная, но уж в такие времена мы живем, а ставки в данном конкретном случае очень высоки. Для некоторых речь идет лишь о личном обогащении. Но для его величества эта сделка — возможность превратить нищую страну в одно из экономических чудес света. Дать ее жителям...

Скейлз говорил бы еще минут пятнадцать, но зазвонил телефон. Падильо снял трубку.

— Слушаю.

Слушал он долго, и я видел, как побелели костяшки пальцев на правой, сжимающей трубку, руке. Разговор он закончил, не прощаясь, а трубку если не швырнул, то бросил на рычаг. Затем повернулся к нам. Рот его обратился в узкую твердую полоску.

— Мисс Готар? — спросил Скейлз.

Падильо покачал головой.

— Нет. Франц Крагштейн.

— Мой Бог, — ахнул Скейлз. — И что он сказал?

— Он дает нам час.

— На что?

— Чтобы убраться отсюда.

— А если мы не уберемся?

— Тогда он придет за нами.

Кассим в который уж раз улыбнулся.

— Но возможно ли такое? У нас очень прочная дверь.

Падильо коротко глянул на нее.

— Для Крагштейна это пустяк.

— Что-то у них не вяжется, — вмешался я.

— О чем ты? — повернулся ко мне Падильо.

— Зачем звонить? Почему просто не напасть?

— Где лучше нападать, здесь или на улице?

— С точки зрения Крагштейна, естественно, на улице.

— Так, может, нам следует оставаться в квартире? — спросил Скейлз. Угрозы Крагштейна его, похоже, не волновали. Да и король, усевшийся в кресло, не выказывал признаков беспокойства. Я решил, что для тех, кто выбирает карьеру телохранителя, лучше клиента, чем король, не сыскать.

— Мы пробудем здесь, пока не позвонит Ванда. Потом переберемся в другое место.

— Вы уже знаете куда? — вежливо спросил Скейлз.

— Будем действовать по ситуации, — не стал раскрывать карты Падильо.

Разговор увял, и мы молча сидели в ситцево-кленовой гостиной, разглядывая рисунок ковра на полу да пейзажи, развешанные по стенам. Телефонный звонок заставил нас всех вздрогнуть. Трубку вновь взял Падильо.

— Слушаю.

Но этот раз позвонила Ванда.

— Один момент, — прервал он ее и посмотрел на меня. — В той комнате параллельный аппарат, — он указал на спальню, из которой вышли король и Скейлз. — Пойди послушай.

Аппарат стоял на столике у кровати. Я взял трубку.

— Нас слушает Маккоркл.

— Почему? — легкое удивление в голосе Ванды.

— Потому что он здесь. И в деле.

— Ты же говорил про Пломондона.

— Он думает, что Гитнер ему не по зубам.

— А Маккоркл так не думает?

— Он просто не знает Гитнера.

— С Гитнером ему не справиться. Я не уверена по силам ли это тебе.

— Нам представился случай выяснить это в течение ближайших пятнадцати минут. Крагштейн предоставил нам право выбора: или мы выходим на улицу, или он приходит в нашу квартиру.