Преступники - Анатолий Безуглов

— Ну как дела, Владимир Ефимович? — поздоровался с ним за руку Харитонов и представил москвичам: — Эксперт-криминалист Хрусталев.

Чикуров и Дагурова тоже назвали себя.

— Похвалиться нечем, — невесело сказал Хрусталев. — Ни пули, ни гильзы… Буквально на коленях облазили все кругом.

Все невольно глянули на его брюки — они и впрямь были мокрые, а на коленях зеленые от травы.

— Я-то ничего, — продолжал Хрусталев, — но люди… Целый день ищут. При солнце и при ливне… Наверняка вот-вот опять разверзнутся хляби небесные.

И словно в подтверждение его слов, с треском ухнуло совсем рядом. Порыв ветра закачал верхушки деревьев.

Макеев посмотрел на Харитонова, на Чикурова: решение зависело от них — старшие по должности и чину.

— Конечно, надо отпустить людей домой, — сказал Игорь Андреевич. — Поиски можно будет продолжить завтра.

Хрусталев исчез за кустами, и скоро со всех сторон послышалось: «Отбой! По машинам! Всем к дороге!»

Зашелестели, захрустели раздвигаемые ветви. Мимо прошли к шоссе несколько молодых ребят.

— Нам тоже пора сворачиваться, — сказал Чикуров. — Только пару вопросов… Землю и траву на исследование взяли?

— Конечно, — ответил Макеев и показал несколько ямок в дерне возле березы. — Здесь предположительно застал Баулина выстрел… Больше всего крови было на траве.

— Ладно, — кивнул Игорь Андреевич. — А подозрительных следов на берегу не заметили?

— Нет, — сказал следователь райпрокуратуры. — Песок… Если и были, то в грозу все смыло.

Он, словно приглашая следователей из Москвы самим убедиться в сказанном, пошел к Лавутке.

Все потянулись за Макеевым.

Лесок кончился метров через тридцать. И сразу начинался песчаный берег. Лавутка тихо несла свои свинцово-синие воды, по которым пробегала рябь от порывов ветра. Невдалеке она делала крутой поворот.

Противоположный берег начинался со стены тугих сочных камышей.

Теперь берег был изборожден множеством следов, которые оставили дружинники, помогавшие искать гильзу и пулю.

— Вы представляете, как могло произойти покушение? — спросил Чикуров у Макеева.

— Я думаю, Баулин приехал, разделся на своем постоянном месте, пошел купаться. Только залез в воду по пояс — дно тут пологое, — как его позвали со стороны лесочка.

— Или он увидел кого-то и вышел сам, — заметил Латынис.

— Или же почему-то раздумал купаться и вышел на берег, — сказал Макеев. — Он подошел к березе, и в него выстрелили.

— Покушение с целью ограбления вы не предполагаете? — спросила Дагурова.

— Да как вам сказать, — помедлил с ответом следователь райпрокуратуры. — На нем были золотые часы. Их не сняли.

— Может, не успели? — продолжала Ольга Арчиловна. — Ребята спугнули…

— Ограбление исключать нельзя, — резюмировал Харитонов.

— А часы где? — спросил Чикуров.

— Так на его руке и остались, когда «скорая» увезла, — ответил Макеев.

Дождь хлестанул сразу. Река ощетинилась брызгами, пошла пузыриться. Раздался оглушительный удар грома.

Все бросились в лесок.

— Вещи Баулина можно забирать? — спросил Латынис у Чикурова, когда они все сгрудились под березкой. — Сфотографировано.

— Забирайте! — крикнул Игорь Андреевич, потому что после очередной молнии последовал долгий раскатистый гром.

— К машинам, к машинам! — скомандовал Харитонов. — С грозой шутки плохи… Смотри-ка, вон как полыхает!

Добежали до шоссе, как завзятые спринтеры. Манукянц тащил на плече велосипед Баулина. Шорты, рубашку и кроссовки профессора, положенные в целлофановые пакеты, нес Латынис.

Дружинники, помогавшие Хрусталеву, уже сидели в машинах. Участковый передал велосипед в кузов грузовика, попросив доставить в отделение милиции. Тронулся грузовик, за ним автобус и «рафик».

— Вы, Левон Артемович, езжайте к дому Баулина, — попросил Чикуров. — Понимаете, на всякий случай…

— Есть, товарищ Чикуров! — Манукянц вскочил на мотоцикл. — Будем охранять.

Манукянц держался так, словно не было никакого ливня и адски пляшущих на дороге пузырей. И его мотоцикл не поехал, а словно поплыл по горной реке, рассекая колесами струящуюся по асфальту воду.

Ветвистая яркая молния разорвала густую черноту неба. Почти одновременно с ней раздался оглушительный залп грома. Ливень превратился в сплошной поток.

— Садитесь, Ольга Арчиловна, скорее садитесь в машину к Латынису! — быстро проговорил Игорь Андреевич, потому что Дагурова нерешительно стояла между «газиком», в котором уже сидели Харитонов и Макеев, и милицейским «Жигуленком».

Ольга Арчиловна села в «Жигули». Чикуров заглянул в «газик».

— Товарищи, большое спасибо… Думаю, дальше мы будем разбираться сами.

— Добре, добре, — кивнул Никита Емельянович. — Если понадобится помощь, звоните в любое время.

Попрощавшись, Чикуров добежал до «Жигуленка» и плюхнулся на заднее сиденье. «Газик» объехал их и помчался в сторону Березок.

— Настроение как, рабочее? — с улыбкой спросил Игорь Андреевич у сидящих в машине.

— Вполне, — откликнулась Ольга Арчиловна, расчесывая мокрые волосы.

— Боевое, — солидно заметил Латынис.

— Тогда сделаем так, — сказал Чикуров. — Подбросим вас, Ольга Арчиловна, в клинику. Осмотрите кабинет Баулина, побеседуйте с персоналом.

— Ясно, — кивнула Дагурова.

— Вам, Ян Арнольдович, надо поговорить с домработницей Баулина. Она, кажется, тоже в клинике.

— Нет, в участковой больнице.

— А что, клиника Баулина и участковая больница — разные вещи? — спросил Чикуров.

— Ну да, — кивнул оперуполномоченный. — До создания объединения «Интеграл» здесь была небольшая участковая больница. Там помещалось все — терапевтическое отделение, хирургическое, родильное и так далее. Здание небольшое… Прежний директор, Ганжа, добился, чтобы построили новое… А тут появился Ростовцев. Проект пересмотрели коренным образом, добавили всякие новшества, улучшения. Построили в рекордный срок. И здание передали под клинику Баулина. Клиника находится в ведении мединститута, что в нашем областном центре.

— Выходит, участковая больница осталась на бобах? — усмехнулся Чикуров. — В старом здании?

— Вовсе нет, — ответил Латынис. — Ее расширили, отремонтировали. Тоже стараниями Ростовцева. Завезли новое оборудование, расширили штат. Генеральный директор «Интеграла» не поскупился… Кстати, Баулин лежит там.

— Ясно, — кивнул Игорь Андреевич. — Вот и поедете в участковую больницу. А меня завезете в поселковое отделение милиции. Хочу допросить Рогожина… Потом встретимся.

По дороге в Березки обменялись соображениями, на что следовало бы Дагуровой и Латынису обратить особое внимание.

В поселке только и говорили о покушении на Баулина и приезде московских следователей. Не было, наверное, в Березках человека, который бы не знал о трагическом происшествии на Лавутке. Событие это обсуждалось в столовых и кафе, в очередях в магазинах, на улицах и в семейном кругу. Несчастье с профессором обрастало всевозможными домыслами, догадками, слухами. Весть о злодеянии будоражила умы, нарушая привычные представления о происходящем вокруг, сбивая приподнято-оптимистический ритм в поселке и на предприятиях «Интеграла».

Такого ЧП еще не было в Березках на памяти его жителей.

Но, пожалуй, больше, чем кого-либо, оно потрясло генерального директора Экспериментального научно-производственного объединения «Интеграл» Аркадия Павловича Ростовцева.

Говорят — как обухом по голове. Вот такое ощущение испытал Ростовцев, получив известие о покушении на Евгения Тимуровича… Сегодня утром он, как всегда, тщательно выбритый, в светло-синем костюме, ослепительно белой рубашке и модном галстуке в косую полоску, ровно в девять часов переступил порог своего кабинета. Через минуту вошла Эмма Капитоновна, секретарь. Положив на стол директора почту, газеты, она с мягкой улыбкой спросила:

— Можно поздравить вас и Евгения Тимуровича?

Эмма Капитоновна имела в виду опубликованный в центральных газетах список претендентов на премию.

Ростовцев знал еще накануне, что они с Баулиным попали в него: друзья из Москвы успели сообщить по телефону.

— Рано еще поздравлять, — сказал генеральный директор, разворачивая газету. — Кандидатов много, а кто придет к финишу, неизвестно.

— Я убеждена, — твердо сказала секретарь. — Вы получите.

Эмма Капитоновна, стройная и подтянутая, с копной красивых волос, крашенных под седину, обожала шефа. Это обожание выражалось в непоколебимой преданности и убежденности, что Ростовцеву все по плечу — успех, слава, почет.

— Вас бы в Комитет по премиям, — чуть усмехнулся Аркадий Павлович.