Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

В начале второго тысячелетия до н. э. морские торговые пути уже были созданы. Возможно, их становление произошло не так давно, чтобы это стерлось из человеческой памяти (хотя каждое новое открытие делает их более старыми и обширными). Торговле из Месопотамии на восток и из Египта на юг в то время, судя по имеющимся данным, было около пятисот лет. Такой же период отделяет нас от открытия Америки и начала трансатлантической торговли. А критской торговле на запад и север в начале второго тысячелетия до н. э. было не более двухсот или трехсот лет. Такой период в нашей истории соответствует открытию Австралии. Иными словами, торговые пути прочно связали мир. И скажем, для индийца не было ничего невозможного в путешествии в Скандинавию и возвращении оттуда домой – на это ему понадобилось бы каких-нибудь два-три года. Как далеко он мог отправиться в других направлениях, мы пока не знаем. Необходимы исследования вдоль берегов Дальнего Востока.

Круглая печать из Бахрейна с изображением двух человеческих фигур, финиковой пальмы и газели. Газелей особенно часто изображали на печатях Дильмуна

Мы завершили краткий обзор мира 2000 г. до н. э., мира, богатого контрастами. Мы видели развитые цивилизации в долинах крупных рек – Нила, Евфрата, Тигра и Инда – с тысячелетним орошаемым земледелием и сложной городской жизнью. Их политическая и социальная организация предполагала использование бронзы и наличие письменности, производство избытков сельскохозяйственной продукции, достаточное, чтобы содержать царей, священнослужителей, солдат и ремесленников, а также прирост производства посредством импорта предметов первой необходимости и предметов роскоши из других стран.

За пределами этого центрального цивилизованного района мы видели ведущих натуральное сельское хозяйство фермеров. Они использовали каменные орудия труда и на протяжении последних трех тысячелетий постепенно расширяли возделываемые территории на запад и, возможно, также на юг и восток, так что их границы прошли вдоль атлантического побережья Европы до края сосновых лесов севера. Мы высказали несколько догадок о продвижении первых земледельцев в Индию, Китай и Африку и упомянули о загадке современных землепашцев Перу.

Мы видели, как знание земледелия перевалило Кавказский хребет на север и там подтолкнуло охотников русских степей к превращению в скотоводов и коннозаводчиков. И мы познакомились с охотниками, рыболовами и собирателями растений, приверженцами старой, как мир, политики – собирать все продукты питания, которые дает земля. Подобные собиратели не исчезли с лица земли и в наши дни. Просто четыре тысячи лет назад из них состояло большинство земного населения, и они расселились по всей земле. Но они не обошли своим вниманием явные успехи сельского хозяйства и быстро нашли общий язык с земледельцами.

И наконец, мы рассмотрели морские пути, связывающие между собой очаги цивилизации. Они достигали морских границ колонизации и позволяли первым поселенцам контактировать с центрами древних цивилизаций. И мы видели, что морские торговые города и империи, богатые и процветающие, как и древние цивилизации, существовали для поддержки морской торговли и одновременно распространяли свою религию и культуру по всему свету.

В течение следующего тысячелетия людям предстояло пережить многое.

Часть вторая

Колесницы

Конная колесница, вырезанная на плите гробницы начала бронзового века в Кивике (Южная Швеция)

Глава 1

Всадники степей

2000–1930 гг. до н. э

К югу начинались горы Кавказа: сначала низкие зеленые холмы, на которых можно скакать галопом, не рискуя утомить лошадь. Потом – густо поросшие лесом склоны, на которых местами можно видеть обнажение горных пород. Их сменяют голые склоны – на них каменные обвалы уничтожили почти всю растительность – и, наконец, крутые обрывы и пики серого камня, отчетливо видные на фоне голубого неба. Они покрыты снегом и увенчаны ледниками. Людей там нет. Горы тянутся от моря до моря, причем не прерываясь, если не считать крутого прохода возле западного конца, который приведет вас через три дня пути, причем все время вам придется идти пешком и вести лошадей, к синей дымке западного моря и маленькому эстуарию, куда приходят торговцы бронзой.

Кочевники (давайте называть их народом боевых топоров; вполне вероятно, что именно так их называли соседи) чувствовали себя неуютно, когда слишком близко находился горный барьер Кавказа или скалистые берега Черного моря и Каспия, которые окружали их с запада и востока. Зато на севере все по-иному. Там раскинулись бескрайние равнины, поросшие высокой травой пастбища, коричневые от зноя летом и укрытые снегом зимой, зато весной зеленые повсюду, насколько хватало глаз. Равнины тянулись на север и северо-восток, прерываемые только великими неторопливо текущими реками – Волгой, Доном и Днепром. Даже самому быстрому гонцу кочевников, имеющему возможность постоянно менять лошадей, потребуется месяц или даже больше, чтобы пересечь их и добраться до сосновых лесов за ними, которые, в свою очередь, раскинулись до самого Северного моря (во всяком случае, так говорят).

На север люди боевых топоров могли беспрепятственно странствовать со своими стадами скота и коренастыми, мускулистыми лошадьми. Лошади были их гордостью, к ним относились с благоговением, им поклонялись, хотя уже никто не помнил почему. Уже много поколений сменилось с тех пор, как идея скотоводства проникла через горы.

Предки кочевников жили охотой. Они пешими охотились со своими собаками на антилоп и дикий скот, а также диких лошадей. Со временем на юге, в сказочной долине двух рек, что далеко за горами, появилась идея содержать скот и овец в неволе. Это произошло так давно, что никто уже и не помнит, когда именно. Когда же о такой возможности узнали степные охотники, они жадно ухватились за нее. Скот сгоняли в больших количествах, но не только скот. Лошадь, животное неизвестное в Месопотамии, тоже одомашнили, причем в первое время только из-за ее мяса и молока.

Странники с юга принесли новое знание. Они поведали, как в южных землях домашние животные – волы и ослы – используются, чтобы тянуть колесные повозки и сани. И новоявленные скотоводы сразу опробовали эту идею. Волы оказались послушными и могли тащить тяжело нагруженные повозки со скоростью ходьбы. Но с лошадью оказалось иначе. Потребовалось время и весьма непростое воспитание, чтобы впрячь в телегу лошадь, но и тогда она могла везти только небольшой груз. Зато она везла его быстро. Две лошади, впряженные в колесницу, на которой стоят два человека, могли двигаться со скоростью, никогда ранее неведомой человечеству – определенно быстрее, чем человек мог бежать.

Поэтому неудивительно, что лошади стали поклоняться как слуге богов. Понятно, что сам бог солнца, главный из всех богов, который пересекал небеса от горизонта до горизонта за один-единственный день, мог двигаться так быстро только на лошадях.

С появлением колесницы на конной тяге оковы расстояний пали, и скотоводы смогли в полной мере воспользоваться свободой степей. Это было похоже на взрыв. Скотоводство само по себе уже вызвало небывалый прирост населения, и ресурсы исконных домашних пастбищ быстро истощились. Примерно за две сотни лет до начала нашей истории, даже раньше, чем лошадь впрягли в колесницу, первые эмигранты уже покинули степи и отправились на юг, привлеченные богатством, даваемым металлом и металлообработкой в землях, расположенных южнее Кавказа. Они создали для себя царство на северо-востоке Малой Азии, и там, в Аладжа-Хююк, были найдены шахтные гробницы их царей – деревянные камеры под землей, где правители лежали в окружении богатых металлических предметов, в поисках которых они пришли на эти земли.

С появлением повозки, запряженной волами, и колесницы на конной тяге люди боевых топоров начали продвигаться на север, запад и восток. Земля, на которую они пришли, не была необитаемой. Чужие общины скотоводов и племена, все еще живущие только охотой, были захвачены, быстро переняли новые идеи и присоединились к прогрессу.

К 2000 г. до н. э. экспансия скотоводов с юга русских степей уже продолжалась три или четыре поколения. Авангард уже подступил к Рейну на западе и к Уралу на востоке. Тем не менее некое подобие сплоченности сохранилось, и свободный союз племени с племенем, существовавший дома – между Черным морем и Каспием, – продолжал существовать. Продвижение, хотя и более быстрое, чем любые перемещения людей, имевшие место ранее, все же идет не настолько стремительно, чтобы разорвать племенные союзы. Ведь, имея конные колесницы, гонцы могут путешествовать из конца в конец обширных территорий в течение нескольких месяцев.

Ребенок, родившийся в 2000 г. до н. э. среди кочевников, растет, осознавая свое родство со скотоводами Центральной и Восточной Европы. Он тоже станет скитальцем и, возможно, никогда в жизни не будет спать под более надежной крышей, чем шатры из шкур, которые привык ставить его народ. Он везде чувствует себя дома, но не забывает о землях к северу от Кавказа, возможно, это район современного Майкопа, где остались богатые могилы правителей его народа – очень похожие на деревянные погребальные камеры Аладжа-Хююк, – лежащие под высокими зелеными курганами. Его будут окружать такие же пастбища, какие испокон веков окружали представителей его народа. Хотя археологи сумели разделить материальные остатки культуры боевых топоров на семь отдельных культур, все же сходства между ними гораздо больше, чем небольших расхождений в типах гончарных изделий и погребальных обычаях, на которых и основывается разделение. В любом случае различия постепенно увеличиваются по мере того, как с течением времени группы людей становятся изолированными от основной ветви рода и подвергаются различным влияниям со стороны других народов, которых они встречают и с которыми смешиваются в процессе миграций. В 2000 г. до н. э. период миграций только начался и однородность еще не утрачена.