Спицы в колесе Сансары - Надежда Первухина

Лиза открыла дверь в салон. Звякнул колокольчик. Тут же попугай ара, которого недавно приобрела мадам Жервеза у какого-то отставного капитана, крикнул:

— Тр-рави стаксель помалу! Выпей с нами, кр-расотка!

Заколыхались занавески из бусин, отделявшие торговый зал от служебного помещения, и взору Лизы предстала мадам Жервеза. Мадам Жервеза была обрусевшей француженкой в надцатом поколении, но свои французские корни любила подчеркивать к месту и не к месту.

— О бонжур, ма шер Лиз! — проворковала мадам Жервеза. — Вы за деньгами?

— Здравствуйте. Нет, я еще могу подождать. Мадам Жервеза, у меня к вам вопрос личного характера.

— Все что угодно, милочка.

— Вам не требуется сотрудник в ваш магазин?

— Вы хотите предложить себя?

— Да.

— О мон дьё, дорогая девочка! Я понимаю, вам сейчас трудно… Но… Мой бизнес не процветает, я едва наскребаю денег на налоги и мне совершенно невозможно взять кого-либо на работу. Даже вас, милая.

— Жаль…

— Но постойте! У меня есть идея! Совсем недавно ко мне заходил профессор Верейский и сетовал на то, что у него нет лаборанта, который бы помогал ему в экспериментах с эктоплазмой. Он оставил мне телефон. Звоните немедленно! Наверняка он еще не нашел себе сотрудника.

Мадам Жервеза принесла визитку профессора и протянула ее Лизе:

— Вот. Воспользуйтесь моим телефоном.

— Благодарю вас, но у меня есть сотовый.

— Ах, ну как угодно.

Лиза не стала звонить в присутствии любопытной мадам Жервезы, покинула магазин и дошла до сквера. Там она села на скамейку и набрала номер с визитной карточки.

Сначала были длинные гудки, потом глуховатый мужской голос отозвался:

— Алло!

— Здравствуйте. Вы профессор Верейский?

— Да. С кем имею честь?

— Меня зовут Лиза Камышева. Мне посоветовала к вам обратиться мадам Жервеза. Она сказала, что вам требуется лаборант.

— Совершенно верно, требуется. Приходите к шести часам вечера на улицу Луначарского, дом 78, квартира 2 в. Я буду ждать.

— Хорошо.

Лиза подумала было, что ввязывается в очередную авантюру, но потом решила, что ничего не теряет.

К шести вечера она уже прибыла по указанному адресу. Семьдесят восьмой дом по улице Луначарского был старой сталинской постройки и выглядел немного помпезно с колоннами и лепниной. Социалистический ампир. Домофона не было, вместо маленького заплеванного подъезда был широкий гранитный вестибюль с мозаичным полом и пальмами в кадках. И с вахтером за стойкой.

— Вы к кому, девушка? — строго спросил вахтер, когда Лиза ступила в вестибюль.

— В квартиру 2 в, к профессору Верейскому.

— Минуту, я позвоню ему.

Вахтер набрал номер на старинном черном дисковом аппарате:

— Илья Николаевич? Здравствуйте! К вам тут девушка. Ждете? Хорошо, пропущу.

Вахтер опустил трубку на рычажки аппарата и сказал:

— На второй этаж поднимайтесь. Можно без лифта.

— Спасибо, — поблагодарила Лиза.

Она по широкой, застеленной бордовым ковром лестнице поднялась на второй этаж и оказалась перед приоткрытой дверью темного дуба. Постучала.

— Входите! — донеслось из глубины квартиры. — Входите, я вас жду!

Лиза потопталась на дверном коврике и вошла. Прихожая была большая и освещалась небольшой запыленной двухрожковой люстрой. Вдоль одной стены вытянулись вешалки для одежды и стойки для зонтов; вдоль другой — высоченные книжные стеллажи, доверху забитые журналами и старыми газетами.

В коридор выглянул мужчина. Было ему около семидесяти, а может, и поменьше. Мужчина облачен был в домашний спортивный костюм от «Адидас» и кроссовки.

— Вы Лиза? — спросил он.

— Да.

— Верейский. Вы можете звать меня Илья Николаевич или просто профессор. — Мужчина подошел к Лизе и пожал ее руку. — Проходите, не стесняйтесь. Я покажу вам свой кабинет. Там вы будете мне помогать.

Кабинетом Ильи Николаевича оказалась довольно солидных размеров комната. Здесь было все, что должно быть в кабинете уважающего себя профессора: книги в застекленных шкафах, два рабочих стола: один, заваленный бумагами и журналами, другой — с новехоньким компьютером и периферией. Еще были полки, заставленные странной на вид аппаратурой и посудой, содержащей внутри что-то вроде клейстера. Большой эркер был занавешен светлой органзой, напоминавшей одеяния призрака.

— Ну как, впечатляет? — спросил Илья Николаевич Лизу.

— Да. А что именно вы изучаете, профессор?

— Хорошо, что вы задали этот вопрос. Я изучаю два довольно редких явления: формирование эктоплазмы и феномен электронных голосов. Вам понятно, что это такое?

— Не совсем.

— Ну а что такое эктоплазма, вы знаете?

— Боюсь, что…

— О, да вы совсем невинны в спиритуалистических вопросах! Что ж, тем лучше. Мне как раз нужен помощник с незамутненным психическим видением. Но для начала присядем.

Профессор и Лиза сели напротив друг друга в старинные кресла, и Илья Николаевич заговорил:

— Начнем с эктоплазмы. Это вязкая, традиционно белая или тона лунного камня субстанция, которая выделяется из отверстий тела медиума во время транса. Считается, что из эктоплазмы состоит оболочка духа умершего при его материализации на спиритическом сеансе. Понятно?

— Не совсем. То есть эта эктоплазма — она действительно существует?

— Существует. В процессе спиритического сеанса. Но затем исчезает, когда медиум выходит из транса. Моя задача, а теперь и ваша, — суметь поймать эктоплазму, уловить тот момент, когда она из субстанции превращается в ничто.

— Понимаю. Значит, вы проводите спиритические сеансы?

— Разумеется. Каким же еще образом я смогу ввести медиума в транс и поручу ему общение с миром потустороннего. Кстати, в вашем голосе прозвучал скептицизм, когда вы говорили про спиритический сеанс. Не так ли?

— Простите, Илья Николаевич, но до сей поры я полагала, что спиритический сеанс — это то, чем балуются подростки.

— Что ж, подростки балуются и магией, но от этого она не перестает быть солидным блоком знаний, если мне позволите так выразиться. Ведь что такое спиритизм? Или, если точнее выразиться, спиритуализм? Это практически религиозный культ, основанный на вере в загробную жизнь, вере в возможность общения с миром духов посредством медиумов или напрямую. Спиритизм возник, кстати, не так уж и давно — в тысяча восемьсот сорок восьмом году, когда две американки, сестры Фокс, заявили, что имели двусторонний контакт с духами из потустороннего мира. Кто-то поверил им, кто-то нет, но спиритуализм пустил корни. Медиумов стало больше… Кстати, вы знаете, кто такой медиум?

— Представляю, но очень слабо.

— Медиум — это человек, который регулярно общается с духом умершего индивидуума, будучи в состоянии транса. Посредством медиума умерший дух говорит с живыми. Духовный медиум передает сообщения духа в письменной или устной форме. Физический медиум присутствует среди людей и является источником паранормальных эффектов, например столоверчения или даже материализации.

— Во все это трудно поверить…

— Милая девочка, мы же живем в Щедром! Здесь паранормальные явления случаются чаще, чем где бы то ни было. Кстати, если угодно, вы сегодня можете присутствовать при спиритическом сеансе и наблюдать за появлением эктоплазмы.

— Спасибо. Я, безусловно, буду. Тем более ведь это теперь моя работа.

— Да, кстати о работе. Вы будете выполнять небольшой, но четко очерченный круг обязанностей и получать, мм, пока пять тысяч рублей в месяц. Если вы будете прилежны, зарплата возрастет. Вас это устраивает?

— Вполне.

— А теперь расскажите мне немного о себе, Лиза. Вы учитесь?

— Нет, я пишу диссертацию.

— О чем?

— О священной горе Кайлас в Тибете.

— Какая оригинальная для нашего Щедрого тема! Впрочем, у нас тоже есть священные горы. Во всяком случае, холмы. И там происходит масса паранормальных явлений. Экстрасенсы просто с ума сходят. Д-да… Ну а теперь немного о феномене электронных голосов. Его я тоже изучаю, правда, с меньшим успехом — нет подходящего оборудования и помещения. Феномен электронных голосов — это феномен, при котором на чистой магнитной ленте обнаруживаются записанные непонятным образом загадочные звуки. Обычно считается, что это звуки, которые издают духи. У меня есть несколько кассет с таким звуками. Как-нибудь прослушаете.

Илья Николаевич хлопнул по коленям и сказал бодро:

— Будем считать, Лиза, что наше знакомство состоялось, а посему надо за это дело выпить по сто грамм коньячку.

— Ой…

— Никаких «ой»! Вы, Лиза, вступаете в зону неизведанного и потрясающего. Коньяк тут просто необходим.

— Хорошо, — улыбнулась Лиза.

Профессор вышел, а затем вернулся, катя впереди себя сервировочный столик. На столике красовалась бутылка «Камю», нарезанные лимоны и крохотные канапе.