Беременна от нелюбимого (СИ) - Вильде Арина

— Или не успел? Мил, скажи, что ты не сделала еще аборт, — его голос звучит с надрывом, вся его напыщенность и злость растворяются. Смотрит на меня с надеждой.

— Успел, Дань. Как раз вовремя, — произношу с трудом. Горло сжало в спазме, все мое тело бросает в дрожь. Я наконец-то начинаю отходить от эмоциональной встряски и зависшей вокруг этого ребёнка неопределенности. Всю неделю меня мучила бессонница, потому что я так и не могла прийти к нужному решению. А сейчас начало отпускать.

— Хорошо. Это хорошо, — устало выдыхает Даня и откидывается на спинку стула. — Почему ты такая дура, Мил? Раз уж так произошло, значит, надо. Ну боялась, что не справишься сама с ребенком, так я же есть. Нянек наняли бы, если хотела бы и дальше на показы свои мотаться. Беременность и восстановление — это всего год из твоей жизни. За это время ничего бы не случилось. Неужели не жалела бы потом о своем выборе? Модельная карьера стоит того, чтобы лишиться возможности иметь детей? Кто знает, к каким последствиям привела бы тебя твоя глупость? Бесплодной ведь могла остаться. А улыбка твоего ребенка стоит контракта, из-за которого ты вынесла ему смертный приговор, Мил?

— Ты не понимаешь, Дань…

— Нет, я все прекрасно понимаю, — резко перебивает меня, и в его взгляде вновь появляется холод, а в словах резкость. — Ты просто эгоистка, которая печется только о себе и не способна никого полюбить. Даже собственное дитя. Хотя что это я? Ты ведь так решила только потому, что этот ребёнок от меня. Был бы от твоего Матвея — наверное, визжала бы от радости и сразу помчалась бы скупать детские вещи, да? — с горечью спрашивает он.

Я хочу возразить, но не могу. Слезы застревают где-то в груди, дышать становится невозможно. Ведь это то, что мне нужно было услышать. И пусть слова Дани звучат так жестоко, но зато правдиво. Мне нужно было, чтобы хоть кто-то сказал мне, что я совершаю ошибку. Что буду потом всю жизнь жалеть. Возможно, стоило поделиться этим с мамой, она у меня мудрая женщина, но страх… страх сделал свое. Подтолкнул меня на край обрыва. А ещё эта глупая злость на себя и Даню за то, что одна ошибка перечеркнула все, над чем я так упорно трудилась столько времени.

Я вдруг задаю себе вопрос: что бы я делала, если бы не получила то чертово приглашение на кастинг? И ясно осознаю, что мне бы и в голову не пришло избавляться от ребёнка. Даже несмотря на то, что беременна я от нелюбимого мужчины.

Глава 11

Я не хочу, чтобы Даня видел мои слезы, поэтому хватаю свою сумочку и поднимаюсь со стула, не в силах больше сдерживать всхлипы, которые рвутся наружу.

— Куда собралась? — Кравцов резко встает со своего места, в одно мгновение оказываясь рядом со мной и хватая меня за локоть, не давая сделать и шагу.

Я окидываю его гневным взглядом. Как же бесит! Неужели не может оставить меня в покое хоть на несколько минут? Строит из себя такого правильного, но при этом не упустил возможности воспользоваться мной, когда я ничего не соображала.

— В уборную. Отпустишь? Или, может, со мной хочешь? — произношу с вызовом, желая как можно быстрее оказаться подальше от него.

— А почему бы и нет? — Он улыбается с издевкой и подталкивает меня в сторону лестницы. — Если ты решила сбежать от меня и вернуться обратно, то зря, — яростно шепчет мне на ухо, пока спускаемся на первый этаж. — Можешь даже не надеяться на это, — его голос подобен стали, и от того тона, с которым он разговаривает со мной, мне хочется спорить с ним до бесконечности. И делать все наперекор. Как раньше.

— Не будь идиотом, моя верхняя одежда осталась на вешалке рядом с нашим столиком, а на улице мороз. Я никуда не собираюсь сбегать, — с раздражением произношу я.

— Я не доверяю тебе, Решетникова, поэтому смирись с тем, что теперь я буду очень плотно участвовать в твоей жизни. Пока не родится ребенок.

Ага, конечно, мечтай.

— Спасибо, что провел до заветной двери, не мог бы ты отпустить меня? — пытаюсь вырвать из его крепкой хватки свою руку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сумку, — кивком указывает на сумочку на моем плече.

— Что? — смотрю на него с недоумением.

— Сумку свою мне оставь и можешь идти.

— Ты сумасшедший? — в моем голосе проскальзывают истеричные нотки. На мгновение я забываю о том, что еще несколько минут назад собиралась проскользнуть в уборную, чтобы вдоволь нареветься, а потом умыть лицо и как ни в чем не бывало вернуться к Дане и к нашему разговору.

— Слушай сюда, Мила. — Я делаю шаг назад, смотря в злое лицо Кравцова. Он наступает на меня, и я оказываюсь зажатой между холодной стеной и его теплым телом. — Полчаса назад ты чуть не убила нашего с тобой ребенка, поэтому с этого момента я абсолютно тебе не доверяю. А зная тебя, могу предположить, что ты можешь вытворить что угодно. Даже наглотаться таблеток. Поэтому дай мне эту чертову сумку и иди. Я дам тебе ровно пять минут. Не выйдешь сама — зайду за тобой.

Мне не нравится все это. Не нравится, что теперь Даня превосходит меня силой, давит свой энергетикой. Раньше его угрозы вызывали во мне лишь смех, сейчас же почему-то по спине проходится холодный озноб. Потому что я вдруг понимаю, что с таким Кравцовым, скорее всего, в игры играть не получится. Я абсолютно не знаю его. Может, он стал каким-то криминальным авторитетом и топит в лужах котят?

Но…

Искушение слишком велико. Господи, мне же так не хватало этих перепалок. Когда искры из глаз и кровь в венах кипит. Когда злишься до дрожи во всем теле, хочешь придушить самодовольного болвана собственными руками, но получаешь удовольствие от того, как он ловко отражает все твои нападки, а темными ночами придумываешь новый план мести.

До этого момента я и не осознавала, что скучала по всему этому. С мужчинами, с которыми я встречалась, было все так ровно и однообразно. Мило, романтично, хорошо и без эмоциональных качелей.

Не то что с Даней.

Он не отрываясь смотрит на меня своими необычными глазами, я чувствую его горячее дыхание на своём лице, а ещё практически осязаю его нервное напряжение. Не так уж он уверен в себе, как хочет показать. Мимо проходят несколько работников ресторана, бросая на нас заинтересованные взгляды. Наверное, со стороны кажется, словно Кравцов собирается убить невинную девушку.

Вместо того чтобы пререкаться и дальше, мы молча разглядываем друг друга. Я замечаю, как злость в его глазах меняется на что-то другое, чего я пока не могу распознать.

— Не бойся, Кравцов, сбежать я оттуда смогу только через унитаз, но как бы я себе ни льстила, а я не настолько стройная, чтобы это сделать. Так что вернись за наш столик и дай мне десять минут. И да, сумочку я заберу с собой. Я отключила телефон, и мне нужно проверить почту и сделать несколько звонков. Я ведь теперь не лечу в Париж!

И, не дожидаясь его ответа, упираюсь руками в его крепкую грудь и отталкиваю от себя. Быстро проскальзываю за дверь и выдыхаю от облегчения.

Вот гад!

На самом деле я безбожно вру о важных звонках, сумочка мне нужна для другого. Где-то там, в боковом карманчике, все так же лежит нераскрытый конверт с УЗИ.

Дрожащими руками я расстегиваю молнию и достаю его. Волнение выталкивает из меня всю смелость. Я все так же до конца не верю в происходящее и пытаюсь понять, как выстроить свою будущую жизнь.

Если Даня думает, что я соглашусь на его условия, то заблуждается. Он произнёс всего несколько слов, а меня уже раздирает от желания побить его хорошенько. Но ладно, в одном он, наверное, прав: я не смогу справиться с этим ребёнком одна. Возможно, и в самом деле лучше, чтобы воспитанием занялся он? А ещё это его предложение, словно укус ядовитой змеи, медленно распространяется по всему телу. «Крамор». Я даже не мечтала работать у них.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Почему для него так важен этот ребёнок?