Свежий ветер океана (сборник) - Евгений Федоровский

На первом в мире глобусе (конец XV века) полюс изображался в окружении обширного океана. На знаменитой карте фламандца Герарда Меркатора (середина XVI столетия) в районе полюса появились острова с реками. Жюль Верн предположил даже, что там находится действующий вулкан. Как оказалось, он был недалек от истины: не так давно ученые обнаружили подводный вулкан в районе полюса.

«Кто хочет познать гений человеческий в борьбе против суеверий и мрака, пусть прочтет историю арктических путешествий, прочтет о людях, которые в те времена, когда зимовка среди полярной ночи грозила верной смертью, все же шли с развевающимися знаменами навстречу неведомому», — писал Фритьоф Нансен.

Неутоленная жажда поисков и открытий вела землепроходцев к полюсу. Уходили надолго, многие навсегда. Доплыть, дойти, добраться, доползти до этой невидимой, но такой манящей точки во льдах стало для многих единственной мечтой. Особенно в конце XIX века, когда полюс сделался объектом обостренного честолюбия, фантастического рекордсменства. В международных «скачках» к Северному полюсу участвовало более тридцати крупных экспедиций, не говоря уже об одиночках. Они стремились туда на паровых судах, на оленьих и собачьих упряжках, на лыжах и пешком. Гибли люди, шли ко дну раздавленные льдами корабли, пропадали без вести целые экспедиции. Марк Твен грустно пошутил: «Если бы кто-нибудь открыл речонку в каком-нибудь районе рядом… с Северным полюсом, Европа и Америка тотчас же снарядили бы туда пятнадцать дорогостоящих экспедиций — одну, чтобы исследовать речку, а остальные четырнадцать, чтобы искать друг друга!»

Первым приблизился к полюсу Фритьоф Нансен. Со своим молчаливым спутником Иогансеном на собачьих упряжках он добрался до 86-й параллели. В истории покорения высоких широт это было последним достижением XIX века.

В начале нового, XX столетия итальянец Каньи «обошел» норвежцев, потеряв при этом трех товарищей по экспедиции.

Но уже приступил к осуществлению своей мечты американский военно-морской гидрограф Роберт Пири…

Двадцать три года он шел к своему полюсу. Двадцать два из них приносили ему неудачи. В одном из походов он отморозил пальцы на ногах. В следующую экспедицию отправился на костылях. Это ли не пример человеческой доблести, целеустремленности, верности цели!

Что жаждал Пири увидеть на полюсе? Ведь по сути дела стремление к Северному полюсу представляло собой путь в никуда, желание достичь точки, которая существовала только в воображении. К тому времени человечество уже не верило, что в высоких широтах есть неоткрытые материки и моря. Ученые доказали, что центральный арктический бассейн — это гигантский массив дрейфующих паковых полей. Что там искать?

Когда Пири со своими спутниками добрался до географического Северного полюса, ни у кого из них не было желания ликовать. Победа далась с таким трудом, что радоваться не было сил. Молчаливые льды окружали людей. Холодно светило низкое, равнодушное солнце. Громоздились торосы, которые на всем пути так изматывали путешественников… Вечером в дневнике Пири записал: «Наконец-то полюс. Приз трех столетий. Мечта и цель двадцати лет моей жизни. Наконец-то мой! Никак не могу в это поверить. Все кажется таким простым и банальным».

Добравшись до первого населенного пункта, Пири послал президенту США телеграмму: «Северный полюс в вашем распоряжении». И получил вежливо-иронический ответ: «Благодарю за щедрый дар, но не знаю, что с ним делать…»

Но пусть на полюсе были лишь льды, снега и торосы. Но были и двадцать три года борьбы. Был самоотверженный бросок к полюсу. И это не вычеркнуть из истории арктических путешествий.

Потом к полюсу летели воздухоплаватели. Мальчишками мы все упивались книгами о полетах Нобиле, Амундсена, Бэрда… И уже будучи взрослым, я столкнулся с именем Хуберта Уилкинса, который в 1931 году попытался дойти до Северного полюса на подводной лодке.

Это имя я услышал, когда плыл на научно-исследовательской подводной лодке «Северянка» в Северную Атлантику…

Помню, была полночь. Солнечная медь перекатывалась в зеленых волнах. Московское радио пожелало спокойной ночи и смолкло.

Несмотря на качку, мы более или менее сносно укрепили вещи, подвесили, где это было возможно, койки. Те, кому коек не хватило, соорудили лежанки из ящиков с провизией.

Перед сном мы вылезли на мостик покурить. Там несли вахту помощник капитана и матрос-сигнальщик. Солнце висело над горизонтом довольно высоко. Утробным басом гудел двигатель, выплевывая лиловые кольца перегоревшей солярки. За лодкой носились чайки. Высмотрев добычу, они пикировали вниз и выхватывали из волн тяжелую рыбу.

— Разрешите на мостик! — бойко крикнул штурман Гена Яловко, поднимаясь по вертикальному трапу.

— Добро! — отозвался помощник капитана.

Гена был одет несколько экзотически: шерстяная шапочка, кожаная меховая куртка-канадка, теплые брюки и… спортивные тапочки на ногах.

— Обморозишься!

— Бог не выдаст… — Гена шумно втянул свежий воздух. — Где оно, ясно солнышко? — Он нацелился секстаном и воскликнул: — Так я и думал!

— Что думал?

Но Гена уже спрыгнул вниз, к карте в штурманской каюте.

— Так я и думал, — повторил он, через минуту появившись на мостике. — Сидите вы здесь, нахохлились, как сычи, и не знаете, какое историческое место мы проходим. — Он обвел нас высокомерным взглядом и, насладившись нашим замешательством, проговорил: — Сейчас, именно в эту минуту, мы пересекаем курс «Наутилуса».

— Капитана Немо?

— Хуберта Уилкинса!

Поскольку об этом человеке мы ничего не знали, Гена стал просвещать нас. Уилкинс родился в Австралии в семье фермера. С детских лет он был свидетелем беспощадных засух, когда земля превращалась в пустыню и люди умирали от голода. Он знал, что ледяные шапки Северного и Южного полюсов «делают погоду» обоих полушарий. И стал полярником.

Уилкинс решил исследовать Арктику на самолете. Он налетал тысячи и тысячи километров, но позднее для более детальных исследований решил использовать подводную лодку.

С большим трудом он выхлопотал у США субмарину, приговоренную по старости к уничтожению. На лодке стояли два дизеля по пятьсот лошадиных сил. Один из них двигал корабль по воде, другой заряжал батареи. Расчетная скорость определялась в надводном положении четырнадцать узлов, в подводном — десять. В действительности же лодка развивала гораздо меньшую скорость и имела очень маленький радиус действия, особенно когда шла под водой.

Отсутствие средств, спешка, а подчас и рекламный характер подготовки к трудному походу во льды предопределили грядущую неудачу.