На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - Михаэль Штайдль

четыре попытки, чтобы найти вену. Для меня это не проблема. Обычно я делаю это с первой попытки.

Эти разговоры о так называемых «убегающих» венах, которые боятся иглы, показались мне несколько подозрительными. Конечно, существуют более и менее благоприятные обстоятельства: одни пациенты крепкого телосложения, другие имеют более хрупкую комплекцию, одни более мускулисты, другие менее, да и кожа нередко отличается по структуре. Но вена есть вена. Так думал я, пока после тщательной подготовки не сделал укол в правую руку пациентки. Сначала казалось, что все в порядке, но ничего не вышло. Не было крови: вена ускользнула от меня в последний момент.

Я вздохнул, покачал головой и, предусмотрительно не глядя на пациентку, сделал еще одну попытку. При этом я старался, чтобы рука не двигалась. Мне это в некоторой степени удалось, но в итоге канюля все равно приземлилась «в нирвану». Я почувствовал, как у меня на лбу выступает испарина. Лучше бы я просто придержал язык.

— Я попробую еще раз на другой руке, — пробормотал я.

— Да, лучше на ней, — ответила пациентка. Пока я вставал и собирался идти к тележке, она спросила: — Ну и что же я выиграла? Приглашение на ужин или?

Что же, сам напросился. Своими глупыми словами я спровоцировал женщину на пересечение границы. И как мне только выкрутиться, не обидев ее?

— Понимаете ли, я на работе, — наконец ответил я, когда снова сел и стал дезинфицировать руку. — Я не могу позволить себе пригласить вас.

В этом случае было бы лучше, если бы пациентка сразу же начала воспринимать меня как медицинского работника. Как мужчине, мне часто приходится сталкиваться с подобными ситуациями, но это касается не одного меня: для всех нас нарушение границ — постоянная проблема.

Конечно же, медицинский персонал со своей стороны тоже должен избегать вторжения в личное пространство пациента. Например, при процедуре 12-канальной ЭКГ. Мы устанавливаем электроды на верхней части туловища пациента и его конечностях. Если мне выпадает такая задача, особенно в отношении молодой женщины, я по возможности перепоручаю эту работу своей коллеге. Если же поблизости нет женщин, я сначала спрашиваю, не возражает ли пациентка, если я сейчас сниму ЭКГ. Как правило, этот вопрос можно решить, не заставляя пациентку полностью раздеваться. Достаточно снять бюстгальтер, чтобы металлические детали не создавали помех, и поднять блузку, свитер или футболку чуть выше груди. Чтобы не возникало недоразумений.

Однажды со мной произошел случай, который наглядно продемонстрировал, насколько может различаться понятие о личных границах. Я сообщил молодой женщине о предстоящей ЭКГ, но еще не успел задать вопрос, как она предстала передо мной топлес. Я старался посчитать эту ситуацию само собой разумеющейся, так же как и она. «В конце концов, ты же здесь профессионал, — убеждал я себя. — О чем мы говорим, если ты не можешь равнодушно смотреть на женскую грудь?»

В данном случае это была действительно очень красивая грудь. Невозможно было не заметить этого, когда девушка вытянулась на кушетке. Ясно, что ей кто-то помогал, а именно кто-то очень искусный. Кто бы ни был за это ответственным, он настоящий мастер своего дела, подаривший женщине два шедевра пластической хирургии. Вероятно, она гордится своей грудью и потому так откровенно демонстрирует ее, в то время как я, стараясь лишний раз не смотреть и избегая неловких прикосновений, размещаю электроды под левой грудью. Очевидно, операция стоила довольно дорого.

Аппарат начал печатать кардиограмму. Пациентка казалось абсолютно спокойной и вела себя как ни в чем не бывало. Именно поэтому я почувствовал себя обязанным не показывать виду. Но эти груди стали для меня наваждением, ведь запретный плод сладок: то, что является табу, мы как раз и не можем выбросить из головы.

Вскоре ЭКГ была снята, но, бросив на нее взгляд, я понял, что что-то не так. Похоже, один из электродов упал. Я посмотрел внимательнее. Черт, это был как раз электрод V3, прямо под грудью.

— Прошу прощения, — вновь обратился я к пациентке. — Тут кое-что не сработало. — Я указал на электрод V3. — Мне нужно будет еще раз…

— Да, конечно, — пациентка невозмутимо улыбнулась. — Без проблем.

Возможно, для нее это так и было. Я, напротив, очень занервничал, когда снова распылял спрей на вышеупомянутом месте. Только бы не совершить лишнего движения. И самое главное, не сбить ни один из соседних электродов. Иначе она подумает, что я специально все подстроил.

Чем больше я старался проявлять профессионализм, тем больше беспокоился. Сначала я порвал резиновую перчатку, потом спутались два провода, а затем нажал не на ту кнопку на принтере. Когда думаешь о каждой мелочи, начинают всплывать новые подводные камни.

Когда я в конце концов и несмотря ни на что держал в руках безупречную ЭКГ, то испытал такое облегчение, как будто сделал ее впервые в жизни.

Стерильные кабинеты, неизменная форма одежды, насыщенный терминами и профессиональными сокращениями язык — за профессиональным фасадом в больнице довольно легко затеряться. Иногда это единственный способ справиться с трудностями наших рабочих будней. Но этот фасад не только обеспечивает защиту. Он также побуждает нас видеть пациентов с чисто профессиональной точки зрения, видеть их сквозь призму меняющихся симптомов или диагнозов. В то же время фасад скрывает ту сторону нашей жизни, где мы лишь обычные люди со своими достоинствами и недостатками. И когда на нем внезапно образуется трещина (например, из-за искусно скорректированной груди), это может выбить нас из колеи.

Но, пожалуй, достаточно об этом. Довольно этих бесплодных размышлений, мне нужно заниматься своей работой. Необходимо отправить образцы крови в лабораторию, в приемном отделении толпятся люди, а в графике дежурств появился пробел. И нельзя забывать: в восьмом кабинете обтурация кишечника.

Примечание: Центральное отделение неотложной помощи

Центральное отделение неотложной помощи (ЦОНП) — довольно молодое медицинское учреждение Германии. Первоначально отделения неотложной помощи входили в состав других отделений и обслуживались их персоналом. Так, внутри больницы могло существовать несколько отделений неотложной помощи: травматологическое, терапевтическое, урологическое и так далее.

В то же время у централизованного отделения неотложной помощи, аналога британского «Emergency Unit», множество преимуществ. Средний медицинский персонал и врачи здесь — специалисты по оказанию экстренной медицинской помощи любой направленности. Кроме того, облегчен доступ